Известный российский художник театра и кино представляет совместный с Государственной Третьяковской галереей медиапроект "ПроЯвление. Диалог с картиной Александра Иванова "Явление Христа народу (Явление Мессии)". Павел Каплевич поделился в интервью ТАСС, о чем он вел разговор через века и что, собственно, хочет рассказать и показать современникам. ─ Размер имеет значение, Павел? ─ В данном случае ─ безусловно. Начать с того, что созданное мною полотно выполнено в размер картины Иванова ─ 540 на 750 сантиметров. Важно и то, что "ПроЯвление" находится в буквальном соседстве с "Явлением", висящим рядышком, в зале Третьяковки. Желающие могут сравнить ощущения от предложенного мною диалога с написанной полтора столетия назад картиной. Каждый волен решить, какой взгляд ему ближе. ─ Если сформулировать предельно сжато и просто, в чем суть вашего проекта? ─ С помощью современных технологий я попытался "оживить" картину, чтобы помочь зрителям понять оригинальность и уникальность замысла художника, увидеть совершенные им открытия. Признателен Третьяковской галерее за то, что она поддержала идею, и мы реализовали проект, хотя все было не так просто. ─ А как было? ─ Зельфира Трегулова, директор музея, увидела мою работу и предложила объединить усилия. Это случилось года три назад, проектом же я занялся еще раньше. А с высокомолекулярной обработкой тканей, позволяющей преобразовывать один материал в другой, я экспериментирую более пятнадцати лет. Ткань как бы "проявляется", становясь прозрачной, открывая глубинные, обычно скрытые от посторонних глаз слои. Это позволяет воспроизвести структуру гобелена или старинного средневекового полотна, перекинуть символический мостик к великим полотнам Тициана, Веронезе, Тинторетто, Джотто, Рафаэля. Возникают новые линии и темы для разговора через столетия. ─ Что дает вам основания утверждать, будто ивановское "Явление Христа народу" ─ главная русская картина девятнадцатого века? В конце концов, "Богатыри" Виктора Васнецова не слишком уступают по размеру ─ почти три метра на четыре с половиной. Да и работал над полотном Васнецов восемнадцать лет, лишь на два года меньше, чем Иванов над "Христом". ─ Во-первых, про главную картину говорю не я, а Третьяковская галерея. Это мнение уважаемых экспертов. Во-вторых, дело не только в размере, но и в замысле. Скажем, "Последний день Помпеи" Карла Брюллова даже больше "Богатырей", однако "Явление Христа" стоит особняком. Так исторически сложилось. Почему? Не берусь рассуждать, для этого есть искушенные специалисты-искусствоведы. Если спросите личное мнение, отвечу, что для меня рублевская "Троица" более значима и сущностна. Как и все творчество Андрея Рублева. Но элемент чуда в "Явлении Христа", безусловно, присутствует, и это крайне важно. Я попробовал высечь эту искру, уловить ее. В русской живописи есть еще несколько картин, связанных с подобным проявлением чуда, вполне возможно, следующий проект тоже посвящу им. Хотя, не исключаю, поставлю на Иванове точку. Выставка откроется 16 июня. Последние дни нахожусь в смятении, волнуюсь, как будет она воспринята зрителями. ─ Думаю, зря дуете на воду. Зельфира Трегулова доказала, что умеет правильно подавать проекты Третьяковки. ─ Знаете, если бы речь шла о чужой работе, рассуждать было бы легче. Я давно и много занимаюсь продюсированием, интуиция редко меня подводит, но саморефлексия ─ штука опасная. Могу оценить шансы и перспективы того либо иного проекта, однако по отношению к себе часто это не работает. Поэтому мне важно было услышать мнение Зельфиры Трегуловой, я показывал наброски Светлане Степановой, пожалуй, главному специалисту в России по творчеству Иванова, консультировался с профессором Михаилом Оленовым, интереснейшим и парадоксальным собеседником. В формате выставки мы хотим организовать встречу Михаила Михайловича со зрителями. Не сомневаюсь, будет феерично. Оленов и мне рассказал потрясающие подробности про Иванова и его картину. Не биографические детали, а именно штрихи, позволяющие по-новому взглянуть на художника и его творчество. Отдельная благодарность стратегическим партнерам, моим друзьям, которые верят в меня и помогают. Это Владимир Потанин, Лариса Зелькова, Ольга Зиновьева. ─ До того, как приступить к проекту, вы интересовались Ивановым? ─ Честно? Постольку-поскольку. Теперь, конечно, знаю значительно больше. Раньше я воспринимал Иванова больше как друга Гоголя, с творчеством которого я много работал. ─ Они оба подолгу путешествовали по Европе. Иванов провел там половину жизни. ─ Поехал на четыре года и остался на двадцать шесть лет, а когда вернулся в Россию, вскоре умер… ─ Заболев холерой. ─ Это была вторая атака болезни. В 1856 году Александр Андреевич вылечился, а двумя годами позже не смог… Рискну предположить, роковую роль сыграла негативная реакция российской интеллигенции на "Христа". Иванов долго не решался отправлять картину из Италии, потом она все же была выставлена в одном из залов Академии художеств в Петербурге. Публика отнеслась к увиденному с прохладцей, и это оказалось страшным психологическим ударом для художника, ведь "Явление Христа" стало главным делом его жизни. Иванов создал шестьсот эскизов, работая над картиной, а его обвинили в лубочности, в том, что он сделал шпалеру, гобелен, что полотно не имеет отношения к живописи. Автор и сам видел недостатки, собирался их исправить, но не успел. Он хотел построить в Москве храм, расписать его изнутри. Увы, иммунная система отказала, вышла из строя, тут холера и накинулась на ослабленный организм… ─ Зато император Александр II купил "Явление Христа" за огромную по тем временам сумму ─ 15 тысяч рублей. Правда, буквально через несколько часов после смерти художника. ─ Да, это так. По русской традиции, слава зачастую приходит к мастеру посмертно… Но, повторю, я не слишком углублялся в историографию. Для меня общение с этой картиной ─ возможность прикоснуться к чуду, что-то понять самому и попробовать объяснить другим. ─ А вы, Павел, извините, в бога верите? ─ Можно много говорить на эту тему, но, наверное, правильнее коротко ответить: да. Я испрашивал разрешение у духовника перед тем, как приступить к данной работе. И получил благословение. Как известно, храм Святителя Николая в Толмачах находится в десятке метров от сооруженного для нашей выставки павильона. Вблизи и картина Иванова. Получился своеобразный треугольник. Выбрал площадку и создал проект выставочного зала мой соратник Сергей Чобан. Он настаивал именно на этом месте и сумел своего добиться. ─ У вас нет ощущения, что вторгаетесь на чужую поляну? ─ Если задуматься, я всегда играю не на своей территории. Такой, знаете, свой среди чужих, чужой среди своих. ─ У вас ведь и художественного образования нет. ─ Да, я окончил актерский факультет Школы-студии МХАТ и никогда не стремился позиционировать себя как художника. В данном случае тоже не претендую на эти лавры, выступаю как автор идеи, диалога. Это, скорее, актерско-продюсерская история. А как назвать Дэмьена Херста? И это ведь концепция, продюсерский разговор с вечностью. ─ Спокойно проводить эксперименты и принимать новое нам мешает посконный консерватизм? ─ Мне не кажется, что это исключительно российская проблема. Везде требуются определенные усилия и время, чтобы сдвинуть процесс с мертвой точки. Я вот дважды ездил смотреть постановку Яна Фабра "Гора Олимп", перфоманс по легендам и мифам древней Греции, идущий нон-стоп двадцать четыре часа с тремя короткими перерывами на перекус. В России пока такое представить сложно. ─ Лев Додин еще тридцать лет назад играл "Братьев и сестер" по шесть часов. ─ Дело не в продолжительности. Фабр сознательно выбрал формат, чтобы дать возможность зрителям прожить сутки вместе с артистами, как было и в Древней Греции. Такой ненаучный опыт. Как и его же, Фабра, выставка, которая простояла в Эрмитаже полгода исключительно стараниями Михаила Пиотровского. Сколько криков было с требованиями закрыть скандальную экспозицию? Глупо спорить, что в нашей стране консервативное мировоззрение по-прежнему преобладает. Это данность. С другой стороны, зритель ведь ходит на спектакли Кирилла Серебренникова, голосует рублем при том, что его порой нещадно критикуют традиционалисты. Или вот мы выпустили с Кириллом в "Геликон-Опере" "Чаадского", так народ только что на люстрах не висел, в зал протиснуться было невозможно! По характеру я не радикал, а примиритель. Это касается и искусства. Но мне нравится удивлять и удивляться, я жду откровений, открытий. На какой территории это произойдет, не столь важно. ─ Очевидно, трудно избежать упреков в конъюнктурности при условии, что ваш медиапроект приурочен к 150-летию с момента написания "Явления Христа"? Висела себе картина спокойно в Третьяковке, а тут вокруг нее затеяли движуху. ─ Не поверите, так совпало! Мы не старались ничего подгадывать под юбилей. Я же сказал, что стал заниматься "ПроЯвлением" почти четыре года назад и был готов показать выставку в 2016-м, изначально так и планировалось, но тогда возникли технические проблемы с условиями площадки. Могу заверить, что ни про дату, ни про собственный пиар на этой теме мы не думали. Не мой стиль. У меня есть внутренний ритм, прислушиваюсь к нему, куда ведет, туда и иду. Пиар, конечно, важен, но это не самоцель. Стараюсь существовать в пространстве, как говорил Сергей Дягилев, между триумфом и скандалом. ─ И к чему вы ближе? ─ Понимаю, что без второго не бывает первого. Особенно в живописи. Опыт Херста, Кунца и иже с ними доказывает нам это. ─ Эпатаж должен быть? ─ Наверное, даже наверняка, но я всегда стремился обходиться без него, не выстраивал схем с искусственной шумихой. Я начинал у Анатолия Васильева, сотрудничал с Александром Сокуровым, это мой ближний круг, который никак не назовешь эпатажным. ─ К традиционалистам их тоже не отнесешь. ─ К скандалистам ─ тем более. Тонкая ткань, промежуточная территория между классикой и современностью… ─ "ПроЯвление", считайте, на выходе. От вас уже не зависит, полетит проект или нет. А что дальше? ─ Планов полно! Заканчиваем оперу "Анна Каренина" на музыку великого русского композитора Валерия Гаврилина. Это третья опера, которую я продюсирую и участвую в написании либретто. Первая – "Щелкунчик" в "Новой опере" ─ благополучно живет по сей день. Мы сделали перевод на английский, ведем переговоры с Монте-Карло, Шанхаем, театральными площадками в других городах, скорее всего, будут постановки еще в нескольких странах. Второй оперой стал "Чаадский" в "Геликон-опере". Знаю, что за рубежом есть большой интерес к этому материалу ─ партитуре и либретто. Новая опера – следующая большая история, беспрецедентный гастрольный проект. Постановщиком будет Александр Молочников, художником ─ Сергей Чобан, он уже сделал эскизы и макет, текст ─ Демьяна Кудрявцева. И, конечно, Льва Толстого. Очень помог блестящий композитор Александр Маноцков, наложил монологи Анны Карениной, как их написал Лев Николаевич, на музыку Валерия Александровича. А увертюрой к опере станет известный фрагмент «Весело на душе» из хоровой симфонии Гаврилина. ─ Не закормили публику "Карениной", как считаете? ─ Может возникнуть такое ощущение. Но когда я задумывал проект, еще даже не вышел фильм Джо Райта с Кирой Найтли, не говоря уже о сериале Карена Шахназарова. Что поделаешь? Это роман на века. Даже те, кто не прочитал его, говорят, что прочли. Стыдно признаваться в собственной дремучести. Поэтому в данном случае не сомневаюсь, что опера найдет своего зрителя и слушателя. ─ И когда все случится? ─ Планируем на весну 2018 года. Но в нашей жизни ничего нельзя загадывать. Мы ведь и "ПроЯвление" рассчитывали показать раньше. Поэтому работаем, а дальше ─ как получится… Беседовал Андрей Ванденко
