В мастерской Петра Фоменко представили свою трактовку "Мертвых душ"

В мастерской Петра Фоменко переосмыслили бессмертные "Мёртвые души". Образы из поэмы Николая Гоголя режиссёр специально представил в гротескном стиле. Чтобы нашим современникам свои же пороки было проще рассмотреть. Хаос, в котором рождается искусство - новое прочтение "Мертвых душ" в мастерской Петра Фоменко превратилось, как шутят актеры, в адскую самодеятельность. На сцене минимум декораций - зато гоголевские образы крупным планом. Ставка сделана на гротеск. Если уж Коробочка кидается встречать Чичикова, то со всех ног. "Коробочка - это порок тупости. И я вот ощущаю, что тупость - это совершенное непредсказуемая вещь. Ну, потому что злые люди - они иногда отдыхают. А тупые - они никогда не отдыхают, они всегда тупые", - рассказала "ТВ Центру" актриса Полина Агуреева. В этом театре абсурда характеры героев выверяют с максимальной точностью. На гриме - никаких широких мазков. Как и на подмостках - размашистые жесты только для тонких намеков. На то, что "Мертвые души" - история уже не просто про закостенелых помещиков в 19 веке, а, скорее, про бездуховность - в 21-м. Жанр - карнавальная мениппея, еще в античности ее использовали для постановок на злобу дня - выбрал молодой актер Федор Малышев. На экспериментальной сцене это его первая большая работа, в которой режиссер играет и сам. Костюм кучера Селифана, больше похожий и правда на карнавальный, он надевает в последние перед выходом секунды, в спешке бросая свои вещи за кулисами. Ведь главное - вывести на сцену галерею "мертвых душ", где вразрез с классическим сценарием неожиданно возникает и коллежский асессор Ковалев из повести "Нос", и Акакий Акакиевич из "Шинели", и Панночка из "Вия", которая наводит ужас одним своим появлением. Кучер-рассказчик словно призывает зрителей задуматься про Русь-тройку, еще в самом начале спектакля читая знаменитое письмо Пушкина к Чаадаеву о судьбах России. А уже в финале "Мертвых душ" - не позабыть и собственной душе. Борис Иванин, "ТВ Центр".