Актриса Рита Крон — главный голос «Гоголь-центра»
Еще несколько лет назад Рита Крон работала барменом в кафе «Гоголь-центра», снимала видеоклипы в стенах театра и получала на его сцене выпускной диплом ГИТИСа. Сегодня 24-летняя актриса и певица – главный голос «Гоголь-центра». Чтобы в этом убедиться, достаточно сходить на хитовые постановки Серебренникова «Кому на Руси жить хорошо» и «Русские сказки». На свою последнюю премьеру «Свобода №7» Рита Крон пригласила InStyle, а заодно рассказала журналу о том, чем ее поразил Кирилл Серебренников, каких артистов воспитывают в «Гоголь-центре» и где ее можно послушать, кроме театра. С чего началась твоя дружба с «Гоголь-центром»? Я училась на втором курсе ГИТИСа, на факультете эстрады. Это был 2012 год, когда формировался новый «Гоголь-центр». Один из резидентов театра Владимир Николаевич Панков, который вел у моего курса мастер-класс, готовил номер к открытию «Гоголь-центра» и предложил нам, студентам, в этом поучаствовать. Я согласилась. Когда я впервые пришла в театр, тут полным ходом шел ремонт, стены были недоделаны, а мне почему-то все это понравилось, и я поняла, что хочу здесь остаться. Мы показались на открытии «Гоголь-центра», спустя полгода сделали заявку на спектакль и в сентябре уже выступали на Малой сцене с постановкой «Пойдем, нас ждет машина» — она впоследствии получила «Золотую маску». Даже так. На этом история не закончилась. После премьеры «Машины» Маша Ермолаева, которая была управляющей в кафе театра, спросила, нет ли у меня случайно знакомых барменов. А я подумала: «У меня куча свободного времени — почему бы и нет. Я могу!» У тебя были какие-то навыки? Да, благодаря клубу Алексея Козлова. Летом после второго курса я искала работу, а отец моей подруги был одним из учредителей клуба. Я просто пришла к ним со своей гармошкой и спела. Арт-директору понравилось, и я три дня продавала диски на входе и пела свои песенки. В «Козлове» вообще случился мой первый сольный концерт, с приглашенными музыкантами. Я и официанткой там поработала, и барменом. После смены пела для тех, кто оставался. Потом вот на полтора месяца стала барменом «Гоголь-центра», стояла здесь за стойкой, раздавала напитки и наворачивала творожки с вареньицем. Интригующее начало. Как из-за барной стойки ты в итоге попала на сцену? Пока я тут тусовалась и параллельно готовилась к госэкзаменам, познакомилась со всеми, кто работал в театре. Но самое главное, конечно, цеха — это свет, звук, монтировщики. Некоторые ребята из цехов оказались музыкантами: так я познакомилась с клавишником, виолончелистом, они подтянули барабанщика, и мы решили сделать в «Медиатеке» — тогда это был книжный магазин — квартирник. И я так думаю, Кирилл Семенович что-то об этом услышал. Потому что после концерта Анна Владимировна Шалашова подошла ко мне и сказала, что назревает проект «Русские сказки», и предложила подготовить этюды к ближайшему показу. Но я так ничего и не сделала, потому что у меня были экзамены, выпускная премьера «Двора» — тут же в «Гоголь-центре». На его же сцене потом весь наш курс получил дипломы. А на следующий день директор театра сказал, что меня берут в штат. Неожиданно. Да, в том-то и дело! Конечно, мне нравилось это место, нравилось здесь быть, и я проводила в театре все свободное время, иногда даже спала. Но я не лезла вон из кожи — просто делала то, что мне нравится. Ты помнишь, как познакомилась с Кириллом Серебренниковым? Мы были заочно знакомы, он обо мне знал. А когда меня взяли в труппу и ввели в «Русские сказки», я познакомилась с Кириллом Семеновичем поближе, на репетициях. Показы были шестичасовые, мы приносили просто неимоверное количество этюдов. Большая часть моих, кстати, осталась в постановке. Кирилл Семенович хвалил тебя? Бывало такое, что подходит после прогона или спектакля и говорит: «Рита, было круто»? Ну, нет. Кирилл Семенович достаточно скуп в своих высказываниях. Но при этом я чувствовала его поддержку. Он строгий руководитель? Нет. Все, что он говорит, объективно и по делу. Иногда перед выходом на сцену может сказать пару слов как наставник, подбадривает. Если он в Москве, если он в театре, то обязательно выходит на поклон в конце своих спектаклей. Расскажи про «Свободу №7». Это важная для тебя премьера. Да, это спектакль о музыке из кинофильмов 1930-х годов. Есть два города: Москва и Берлин. И все кинофильмы довоенного периода в обоих городах похожи по сюжету и музыке. Олег Нестеров говорит в спектакле о Берлине, о немецких кинофильмах, а я его все время тяну обратно в Россию и говорю о Москве. Почему стоит посмотреть этот спектакль? Я там степую. Это сильный аргумент. Если серьезно, то идти стоит за атмосферой. Она особенная, совершенно нетипичная для «Гоголь-центра» и современной Москвы. Это как попасть в кинотеатр, типа «Победы». Туда заходишь и понимаешь, что ты существуешь не здесь и не сейчас, а будто бы перенесся лет на 50 назад. Вот эти вот высокие потолки, этот «совок» – он так умиляет. Ты сейчас задействована в шести постановках: «Свобода №7», «Кафка», «Арлекин», «Кому на Руси жить хорошо», «Русские сказки» и «Девять». Что тебе ближе по духу? Наверное, «Кому на Руси жить хорошо». Практически весь спектакль я пою и понимаю, что я на своем месте. Как ты сама себя определяешь: ты в первую очередь актриса или музыкант? Наверное, все-таки музыкант. То есть, когда ты училась в ГИТИСе на эстрадном, не думала, что в театр потом пойдешь? Думала. Но я хотела, чтобы театр для меня был музыкальным, чтобы я обязательно пела. Вообще моя жизнь могла сложиться совершенно иначе, если бы я послушала свою мать и пошла в оперу. Мама до сих пор мне причитает: «Вот пошла бы в оперу, была бы толстая, в красивых платьях, в бриллиантах и пела бы бельканто». А ты не хочешь? Мне это не близко. Мне ближе джаз, пентатоника, блюз, фанк и все, что с таким драйвом, мясом. Если вы посмотрите фильм «Девушки мечты» с Бейонсе и Дженнифер Хадсон, то поймете, о чем я говорю. Мне нравятся американские мюзиклы. И, к сожалению, такое могут делать только американцы. А как тебе «Ла-Ла Ленд»? Это фигня какая-то. Мне не нравится, когда поют непоющие люди. В таких фильмах мне важно поразиться качеством вокала, а «Ла-Ла Ленд» меня не впечатлил. Расскажи, а где тебя можно послушать кроме «Гоголь-центра»? 25 мая я буду выступать в баре «Лисица» с Дмитрием Жуком — это тоже артист «Гоголь-центра». Мы играем в маленьких уютных барах, где сложно развернуться, поэтому большой музыкальной группы у меня нет. Конечно, в перспективе Лондонский симфонический оркестр, но до этого надо дорасти. А были вообще мысли уйти в музыку? У тебя ведь даже клипы какие-то на YouTube есть. Какие-то есть. Я посмотрела их все. Тебе что-нибудь понравилось? Мне кажется, «Доктор» — довольно интересная вещь. Чем-то напоминает то, что сейчас делает «Ленинград». Такая стебная попса. Это задумывалось, еще когда я училась на первом курсе. Собрались Василий Филатов, гениальный звукорежиссер, я и Алексей Костричкин — поэт, который решил немного переиначить песню «Кольщик, наколи мне купола» Михаила Круга на текст «Доктор, накачай мне буфера». И мы сделали вирусняк, а потом сняли клип в белом зале «Гоголь-центра». Выложили на YouTube, всем понравилось, все посмеялись. Дальше эту тему решили не продолжать? Пока нет. Сейчас мы с моим молодым человеком, Альбертом, работаем над произведением Чехова «Медведь». Это маленькая пьеса. Мы решили сделать ее музыкальной и снять короткометражку в Лондоне, поэтому арии, которые я написала под персонажей, на английском языке. Но в итоге с Лондоном не срослось, и теперь мне надо все адаптировать на русский язык для съемок в Москве. Что у тебя еще в планах? Какие амбиции на ближайшие пять лет? Как минимум записать сольный альбом. Мне бы хотелось всерьез заниматься музыкой, вокалом, чтобы у меня был постоянный музыкальный состав, с которым можно репетировать, выступать. А театр? «Гоголь-центр» я бы не хотела бросать. В этом театре могут поставить все что угодно – от Эсхила до Вырыпаева, диапазон огромный. Мне бы хотелось сыграть большую драматическую роль. А еще написать свой мюзикл и поставить его. Чем вообще тебя удивил «Гоголь-центр», когда ты здесь начала работать? Во-первых, это спектакль «Арлекин» и работа с французским режиссером Тома Жоли. Он адаптировал у нас в театре пьесу Пьера Мариво «Арлекин, воспитанный любовью», которую ставил во Франции со своими артистами. Я получила роль пастушки Сильвии. Это было очень интересно, опыт работы с европейским режиссером оставляет неизгладимое впечатление. Какое же? Это совершенно другая эстетика, другой способ работы с артистами. Я не говорю, что в России такого нет, просто я с этим не сталкивалась. Всегда отличишь русского от европейца: у европейцев свободное мышление, их ничто не держит, они не перед кем не виноваты, не пытаются кому-то угодить, а просто идут к своей цели. В общем, за восемь дней мы выпустили спектакль и уже два года его играем. 58 минут действия, все в восторге. А еще меня поразила работа в постановке Кирилла Семеновича «Кому на Руси жить хорошо». У нее трехчастная форма, около тридцати персонажей на сцене! Тут мы поем, там ребята танцуют, там вон человек висит — все как паззл собиралось. Просто поразительно, как Кирилл Семенович это придумывает. А меня поразило то, что все это действо вы, артисты, создаете сами. Вот актеры разыгрывают драму, а через десять минут они садятся за барабаны — и играют не хуже профессиональных музыкантов, а еще через десять демонстрируют какую-то фантастическую хореографию. Меня, как зрителя, это подкупает: вы можете делать на сцене абсолютно все. В принципе, это то, к чему сейчас идет театр: артист сегодня должен быть абсолютно универсальным. Во время репетиций ты понимаешь, чему тебе нужно научиться, и начинаешь это осваивать. Никите Кукушкину, например, нужно было в «Кафке» сыграть на пиле, а он никогда в жизни этого не делал. Ему наняли педагога, и он научился. Задачи, которые ставит перед нами режиссер, выполнимы, потому что театр способствует этому. Вообще наша труппа и вся команда театра — более душевного коллектива не найти, все заодно. Поэтому театр как второй дом. Если представить, что «Гоголь-центр» — это человек, как бы ты его описала, какой он? Мне кажется, это большой человек. Большой и добрый. текст Злата Нагдалиева