Театр Наций признался в любви к «Цирку» Григория Александрова
В репертуаре Театра Наций появился мюзикл «Цирк» по мотивам одноименного фильма Григория Александрова, премьера состоялась в рамках фестиваля «Черешневый лес». «Цирк» оказался самой кассовой картиной за всю историю советского кинематографа. Что касается театрального ремейка, то он имеет все шансы стать мегауспешным хитом. По сюжету, в СССР приезжает звезда американского цирка Марион (Мэри) Диксон с аттракционом «Полет на Луну». Номер пользуется огромным успехом, но вокруг него и самой Мэри сгущаются тучи… Неофиты, не видевшие фильм Александрова, не останутся внакладе — динамичное зрелище с использованием новейших сценических технологий покорит самый взыскательный вкус, но куда более увлекательным делает просмотр знание советского шедевра. Тем более что авторы спектакля — режиссер Максим Диденко, сценограф и художник по костюмам Мария Трегубова, видеохудожник Илья Старилов, хореограф Владимир Варнава, художник по свету Иван Виноградов — влюблены в киноисторию 1936 года и эта любовь ощущается в каждом моменте действия. В то же время очевидно, что чувство авторов весьма требовательно и заставляет их переосмысливать послания знаменитого фильма. Переосмысление может быть гротесковым — коварный фон Кнейшиц скармливает Раечке, стремительно увеличивающейся в размерах, не кремовый тортик, а позаимствованное с барельефов ВДНХ продуктовое изобилие. Или — патетическим. Цирк в спектакле — не только пространство, населенное говорящими собачками и ластящимися к Мэри голубыми львами. Но и Центр Исследования Русского Космоса, отправляющий в полет облаченную в серебристые комбинезоны космическую семью: Мэри, Петровича и негритенка Джима. Или — радикально-футуристическим. Москва-столица, обладавшая в фильме ценностью кинодокумента (метро имени Кагановича, ночная панорама Красной площади из номера гостиницы «Москва», вид из кафетерия «Метрополя» на Лубянку), помещается в те же годы, но с учетом неосуществленного генплана застройки 1936-го. В нависающем над сценой экране, как в линзе времени, фокусируется плывущая панорама с высотками, Дворцом Советов, бороздящими небо цеппелинами. В концентрированный облик фантастической Москвы вплетаются статуя Свободы и небоскребы Манхэттена — выясняется, что реальная Америка и мифический СССР почти неотличимы друг от друга и самое время западной цивилизации породниться с советской. Олицетворением исторической смычки становится Мэри, причем Ингеборга Дапкунайте в этой роли напоминает не столько советскую диву Любовь Орлову, сколько изысканную Грету Гарбо, в те же годы сыгравшую в зеркальном голливудском проекте — фильме «Ниночка». Комсомолец Петрович (Павел Акимкин) — в картине ослепительный, косая сажень в плечах артист Столяров — в театре начинает свой путь этаким Шариковым, и утонченную Мэри иначе как Машкой не называет. Но под влиянием чувства преображается и в финале выходит осознающим свою миссию покорителем космоса. Директор цирка Людвиг Осипович (Андрей Фомин) ничем не напоминает своего предшественника — шумного и добродушного партийца. Косит под Ленина: картавит, крадет интеллекуальную собственность у гастролеров («Кончается контракт — начинается антракт!»), а собственным сотрудникам за малейшую провинность грозит расстрелом. Зато Францу фон Кнейшицу, которого Павел Массальский играл мелодраматическим злодеем, неожиданно сочувствуешь — возможно, дело в проникновенном баритоне Гургена Цатуряна, детально выпевающего свои признания. Кстати, о музыке. Композитор Иван Кушнир вновь продемонстрировал вкус к дерзким музыкальным ремейкам. В недавнем спектакле «Чайковский» Театра имени Ермоловой он замахнулся на Петра нашего Ильича, а здесь придирчивым пером прошелся по партитуре Исаака Дунаевского. Наиболее кардинальным преобразованиям подверглась легендарная «Песня о Родине». Автор лишил ее упругого ритма, замедлил темп и поместил в томительные электронные созвучия. В таком виде она закономерно стала основой лирического видеодуэта главных героев, но любопытно, что та же песня, не меняя облика, провожает их в исторический полет на Луну. Что скрывать, в этот торжественный момент хотелось бы услышать духоподъемное «Широка страна моя родная» в оригинале. Однако массовый марш физкультурников по Красной площади, завершающий фильм, и путешествие в неведомое в финале театрального ремейка — вещи несовместные. Оптимистического, да и вообще любого коллективизма спектакль в Театре Наций начисто лишен. Можно считать это недостатком, но лучше — творческим своеобразием. Новый «Цирк» — вещь сугубо индивидуальная и в чем-то даже интимная. Каким и должно быть признание в любви.
