Критики работают на кассовый успех «Матильды»

Дмитрий Медведев, не называя имен, вступился за окутанный последнее время скандалами фильм «Матильда». Обсуждение и даже осуждение еще не вышедшей картины снова заставляет задаваться вопросами о свободе творчества и цензуре. Но для самого фильма происходящая дискуссия наверняка окажется только в плюс. Председатель российского правительства Дмитрий Медведев в рамках форума партии «Единая Россия» «Культура – национальный приоритет» заявил, что «преследование авторов произведений, которые еще не вышли в свет, является проявлением агрессии и нетерпимости». Конкретные имена и названия не были упомянуты. Но ни у кого не возникло сомнений, что премьер говорил о резонансной, если не сказать скандальной, ситуации, которая сложилась вокруг фильма Алексей Учителя «Матильда», премьера которого должна состояться только в октябре. Высказывание Медведева стало не первым по данному поводу от представителей российской власти. Около недели назад ситуацию прокомментировал пресс-секретарь российского президента. Дмитрий Песков также поддержал создателей кинокартины, выразив удивление экспертизе «неготового фильма». Также в защиту фильма высказался министр культуры Владимир Мединский, назвавший кампанию вокруг картины «вакханалией демократии». Интересно, что российский премьер отметился еще одним знаковым комментарием, заявив, что «разговор о культуре не может быть простым, он всегда сложный. Потому что и культура, и искусство - это синонимы разнообразия нашей внутренней свободы. Ну а задача государства, конечно, заключается в том, чтобы обеспечить реализацию этой свободы законодательными и финансовыми мерами». Последние годы ознаменовались тем, что может быть названо общественным (с вкраплениями государственного) давлением на искусство в России. За это время возникли многочисленные прецеденты, когда заметная часть общества активно высказывала свое резко негативное отношение к тем или иным произведениям современного искусства. Хрестоматийными в этой связи стали скандалы двухлетней давности вокруг фильма Алексея Звягинцева «Левиафан» и постановки оперы Вагнера «Тангейзер» в Новосибирске. Однако главные претензии предъявлялись не столько к содержанию, которое само по себе также вызывало возмущение у многих (авторам предъявлялись многочисленные обвинения – от русофобии до оскорблении чувств верующих), сколько к тому, что у этих работ было государственное финансирование. А в сочетании с коммерческой провальностью этих проектов картина приобретает совсем неприглядный вид. В результате государство ныне пытается корректировать свою политику, настаивая и на большем контроле за творческим процессом, и требуя востребованности финансируемых проектов у широкой публики. Показательным в этой связи стал комментарий Дмитрия Пескова о недопустимости творческой цензуры - однако, по его утверждению, государство, выделяя деньги, вправе ожидать корректных кинофильмов и постановок в театрах. В прошлом году обнаружила себя обратная сторона этих процессов, когда выяснилось, что некоторые общественные силы пытаются взять на себя функции цензоров. Ярким примером стала история с выставкой фотографа Джока Стерджесса, вход на которую был перекрыт активистами организации «Офицеры России». Хотя фотограф и его работы вызвали неприятие существенной части общества, инициативные активисты удостоились куда более резкой обструкции – со стороны и общества, и государства – и ярлыка хунвейбинов. В сложившейся ситуации интересно то, что критики фильма Алексея Учителя не совпали с доминирующими общественными настроениями и попали в общественном восприятии в группу неадекватно действующих радикалов. Причины такого положения вещей видятся в следующих обстоятельствах. Во-первых, фильм не вышел, и радикальные суждения о картине, которую критики не видели, воспринимаются действительно как не вполне адекватные. Во-вторых, несмотря на церковный статус страстотерпца, Николай Второй (как, впрочем, и любой другой правитель) в российском – доминирующе республиканском по убеждениям – обществе не воспринимается как неприкосновенная фигура, любые художественные изображения которого должны точно соответствовать установленному канону. В-третьих, жанр костюмных любовных историй в роскошных исторических интерьерах традиционно любим народом. Причем люди в большинстве своем и не ждут от него полной исторической достоверности. Они вполне отдают себе отчет, что фантазия авторов там обычно густо перемешана с крупицами реальных фактов. Более того, попытка запретить фильм о любовном романе молодого русского цесаревича (даже если в нем нет ни грана исторической правды) воспринимается как покушение на любимый людьми жанр «Трех мушкетеров» и фильмов по Анжелику. Что касается противников фильма, которые полагают, что «фильм направлен на формирование вполне определенного – ложного образа российского императора Николая II как неадекватного и нравственно растленного человека», то они могут утешать себя тем, что, возможно, Учителю удастся создать может быть не самый правдоподобный, но привлекательный образ последнего русского императора. А это в свою очередь добавит Николаю симпатизантов в российском обществе. Ведь пока что уровень приязни к нему не слишком велик. Но кто знает, возможно, «Матильда» это изменит. Ну а мощную рекламу фильму его критики уже сделали. Если так пойдет, кинокартина станет самой коммерчески успешной в фильмографии Алексея Учителя.