Строптивый Стравинский, сговорчивый Софокл
Репертуар Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко обогатился «Царем Эдипом» Игоря Стравинского и «Замком герцога Синяя Борода» Белы Бартока. Римас Туминас, поставивший эти оперные шедевры, отказался от режиссерских амбиций в пользу музыки. Объединяет очень разные произведения, данные в один вечер, тема рока, точнее, тех опасностей, что грозят человеку, посмевшему возжелать истины и проникнуть в суть вещей. Для определения месседжа спектакля годится как житейское «меньше знаешь, крепче спишь», так и библейское «во многой мудрости много печали». Познание мира, каким бы скорбным оно ни было, возвышает человека, но ведет его к гибели. Фивейский царь Эдип в ходе учиненного им дознания обнаруживает, что он, сам того не подозревая, — отцеубийца и кровосмеситель. Прозрение, по замыслу Стравинского, совершается в формате народного театра. На сцене высится огромный валун — то ли реликт ледниковой эпохи, то ли языческое капище (сценограф Адомас Яцовскис). На его фоне живописно располагается мужской хор в черном — главный участник и комментатор действия. Из глубин этого коллективного героя поочередно появляются и, рассказав о себе, в них же исчезают Эдип в алом царском облачении (Валерий Микицкий), его жена и мать Иокаста (Наталья Зимина), прорицатель Тиресий и другие персонажи. Поют они по латыни — композитор избрал этот древний язык «для монументальности», а чтобы публика не плутала в хитросплетениях сюжета, вывел на сцену рассказчика, поясняющего на родном зрителю наречии ключевые моменты действия. В спектакле Туминаса этот громогласный и почти опереточный персонаж во фраке и цилиндре (Виталий Семенов) напоминает портреты великого импресарио Сергея Павловича Дягилева, к дню рождения которого Стравинский и либреттист Жан Кокто приурочили премьеру оперы. После антракта народный театр сменяет экспрессионистская драма, хор и корифеев — дуэт антагонистов, яркий свет —пронизывающие мрак лучи. Возлюбленная Синей Бороды Юдит за каждой из потаенных дверей находит следы его злодеяний, но не отказывает себе в любопытстве открыть последнюю, для нее смертельную. Герцог, олицетворяющий наказание за излишнюю пытливость, в этом спектакле подчеркнуто статуарен, зато Юдит то и дело предпринимает балетные кружения, экстатически взмахивает руками-крыльями, а добравшись до роковой двери, красиво позирует на ее фоне (хореография — Анжелика Холина). Для худрука Театра имени Вахтангова Римаса Туминаса спектакль на Большой Дмитровке — второй оперный опыт. Первый — «Катерина Измайлова» в Большом театре — получился ярким, броским и, можно сказать, диктаторским. На сей раз режиссер справедливо решил, что композитор сам себе постановщик и то, что он написал, достаточно заключить в соответствующую декорационно-костюмную рамку, а исполнителям — предусмотреть некий алгоритм сценических перемещений. Поклонников концептуальной режиссуры такая позиция мэтра озадачила, зато сторонники чистой музыки могут торжествовать: отсутствие раздражающих режиссерских «примочек» гарантирует пребывание в зоне высокого музыкального комфорта. Последний певцы и оркестр почти стопроцентно обеспечивают в опере Бартока. Дирижер Феликс Коробов уверенной рукой разворачивает картинно-декоративную музыкальную ткань, вокалисты искусно расшивают ее речитативом. Чувствуется, что постромантическая эстетика им близка, а вот «Эдип» с его подчеркнутой рациональностью вдохновения не вызывает. «Опера — ложь, выдающая себя за правду», — заявлял Стравинский, не питавший особой любви к этому жанру. «Эдипа» с его мертвой латынью и персонажами-масками он сделал подчеркнуто «неправдивым». Другое дело, что наш психологический театр к такой подаче не привык. Тем более театр, носящий имя Станиславского. «Эдипа» артисты сверх меры одухотворяют, что мешает воспринимать идеальную красоту формы. Впрочем, для желающих насладиться союзом эмоции и конструкции есть вариант — «Царь Эдип» в Театре имени Вахтангова. Режиссер — тот самый Туминас. Актеры — вахтанговская труппа и греческий хор. «Договориться» с Софоклом, оказывается, много легче, чем со Стравинским.
