Маирбек Кантемиров: в нашей семье традиции не мешают прогрессу
Внук Алибека Кантемирова Маирбек рассказал о прошлом, настоящем и будущем династии в интервью корреспонденту Sputnik Южная Осетия Алане Сабеевой. Продолжение, начало здесь — Ваш отец и ваши дяди очень рано начали выступать, да и для вас, я предполагаю, фраза "детство в манеже" имеет особое значение. Как вы начали выступать Поделитесь воспоминаниями из детства. Первое выступление, может быть, есть какие-то трюки, которые были для Вас особенно сложными? — Практически всех детей сажают на лошадь, но это ведь еще ничего не значит. Задачи обязательно меня посадить на лошадь не было. Отец не рвался сделать из меня трюкача-наездника. Но в 9-10 лет я уже репетировал, когда приезжал к родителям на каникулы. Отец устраивал мне репетиции в шесть утра. Когда я сказал отцу о своем желании работать в труппе, он предложил хорошо это обдумать. Я начинал, как простой служащий. Он выдал мне лошадь. Она всегда должна была быть чистой. Отец проводил рукой, проверял чистая она или нет. Он был очень требовательным. Каждое утро начиналось с того, что нам объяснялось, как надо работать. В 14 лет я начал свою официальную трудовую деятельность. Выступать я начал практически сразу. Первое выступление свое я не помню, оно было в одном из городов Советского Союза. Но я помню, что первое место, куда я приехал устраиваться на работу был — Ростов. В больших труппах не так много солистов, которые исполняют все трюки. Сложнейший трюк Алибека, во время которого дед пролезал между ног лошади и поднимался на круп, он показывал, по словам родителей, около двух лет, коню было тяжело, у деда были травмы. У меня работает очень хороший джигит в труппе Казбек Эристов, который начал повторять этот трюк на небольшом ходу. — У вас был выбор, продолжать работать с лошадьми или выбрать другую стезю. Почему вы решили продолжить дело отца и деда? — Я поработал с джигитовкой, потом стало интересно двигаться дальше. Смотрю, все десятки лет скачут в папахах. А в искусстве все растет, все меняется, поэтому и конному цирку нужно было идти вперед, работать над эстетикой. Меня всегда интересовал шоу-бизнес с точки зрения, что показывают интересного. Я везде ходил, смотрел. Я не мог себе позволить остаться на уровне "джигита". Одним трюком без зрелищности в мировой высшей лиге не удержишься. Нельзя жить старыми заслугами, каждые 2-3 года надо все начинать по новой. Сценарий, постановка, свет, музыка… — Лошадь одно из самых благородных животных, но оно порой капризно в своем поведении. Как угадать, что это тот самый жеребенок для выступлений, который сможет выполнять трюки? — По поведению лошади в деннике во время осмотра сразу бывает заметно, подходит она или нет. По глазам бывает видно. Конь может быть близоруким, и он будет пугаться на арене. Потом мы его выводим, начинаем смотреть экстерьер. Зачастую рабочие лошади, безотказные в плане работы, не так красивы. Лошадь должна быть и красивой, и характер у нее должен быть хороший покладистый. Скакуны, которые выглядят шикарно, в работе очень тяжелые. Приходится уравновешивать одно с другим. — Насколько важна породистость и родословная коней? Есть ли такие династии коней? — Я стараюсь брать коня года в три, когда он только сформировался. В пять-шесть лет у коня уже могут быть травмы от предыдущих владельцев, или он уже к чему-то приучен. У разных пород свои составляющие и по энергетике, и по строению тела. Разные породы несут за собой свои нюансы. Ахалтекинцы, арабы — с ними тяжелее, они более нежные, иногда с дурным характером. Асуан был арабом, довольно непредсказуемым, как избалованный ребенок. Но он был не для джигитовки, отец выступал на нем выездку. Главное — ровная психика. Спектакль состоит из разных картинок — каждому коню своя роль. — У вас в цирке выступают только кони? Почему? Кобылы капризнее и более непредсказуемы? — Так сложилось, что мы не берем кобыл. У нас в основном работает мужской состав. Кобылы обычно идут на воспроизводство. Приходит время, когда у лошадей начинает гулять кровь, и их лучше не держать вместе. Как-то мы выступали в Южной Корее, там мы работали на их лошадях с одними кобылами, они даже спокойнее были. — У вашего отца был любимый конь Атлас, тот самый который сыграл Буяна в "Неуловимых мстителях", после завершения карьеры отец забрал себе Асуана, Вадим Цаликов даже снял документальный фильм об этой любви и привязанности. Не чувствуют ли другие животные таких вот любимчиков, не ревнуют ли? — Фильм у Вадима получился талантливый. Думаю, что у каждого джигита в труппе есть свои любимчики, Не хочется развенчивать мифы, но собаки более чувствительны, и интеллект у них гораздо живее. Собаку дрессировать проще. Лошадь сложнее воспринимает. У отца было много любимых лошадей. Асуан был последним. Терек дожил до 30 лет. Конечно, есть кони, которые у меня вызывают особую любовь и уважение, как правило, они надежные, крепкие и добросовестные в работе. — У вас в семье лошади долго живут от особого отношения к ним? — Да, бережем, жалеем. У нас это как-то передается. Лошадь — это животное, наш меньший брат. Нужно понимать, как своим интеллектом подвести, подготовить к какому-то трюку, а не бить ее. Наказывают от недостатка профессионализма и ума. — Шоу "Скифы" было очень популярно в Англии, в Канаде у вас с успехом прошла постановка "Avaia". Почему они были поставлены за границей, и так и не доехали до России? — Знаете, там больше уважают. Когда за границей инвесторам показываешь резюме, они проверяют, а потом начинают полностью доверять. В Канаде довольно долго рассматривали предложение по проекту, но когда увидели документы, поговорили со мной, узнали, кто мы, они даже не вмешивались в процесс подготовки. Они понимают, во что они вкладывают деньги. В России же даже в искусстве действует система "купи-продай". Я в данный момент не цирковой артист Я от этого отошел, и едва ли буду что-то делать в 13-ти метровом манеже. У меня немного другие масштабы в голове. Я занимаю другую нишу — театрализованные зрелища с участием лошадей. Это мульти культурные спектакли для них нужно пространство, в котором можно создать определенную атмосферу. Шоу "Скифы" я создал в России, я тогда работал в цирке Никулина, поставил там аттракцион. Я изучил историю, отмел ненужные для зрителей моменты, немного приукрасил. У скифов очень богатая эстетически культура, если взять даже доспехи. Англичане любители истории, поэтому скифская мистика им была очень интересна. Мы в некоторые города по два-три раза заезжали. Мы выступали во втором отделении, по сути шоу держалось на нас, потому что состав первого отделения менялся раз пятнадцать за четыре года. Потом я уехал делать спектакль "Avaia" на Ниагаре. В Канаду нас до сих пор приглашают. Экс-мэр города приходил к нам несколько раз, новый глава города тоже видел наше представление. Сами канадцы предлагали сделать постановку про индейцев, но после того как я объяснил им свою идею и доказал ее маркетинговую привлекательность, они согласились, что это будет лучше. Полный формат это исторические интерпретации в двухчасовом шоу. Я провел через шоу менталитет нескольких цивилизаций. Я взял какие-то мифологические и религиозные соображения нескольких народов и вынес их в цирк. Я привык отвечать за каждую деталь в спектакле: свет, музыка, костюмы, сама постановка. В ней все должно быть гармонично. Я создаю цельную картину, чтобы зритель попадал в свой особенный мир, сказку, отключаясь от действительности. — Поделитесь своими планами? — У меня всегда было желание сделать шоу для больших дворцов спорта. Сейчас есть очень масштабный проект. Зритель будет удивлен. Аналогов пока нет. Я занимаюсь непростыми переговорами с инвесторами, их, вероятно, будет несколько. Проект я начал готовить еще три года назад, но из-за кризиса процесс притормозился. За рубежом уже есть люди, которые заинтересованы в этой постановке, но хотелось бы поработать в России. Тема шоу будет интересна всем, в том числе и в Осетии, там поднимаются различные исторические пласты. У нас в стране сложно делать такие постановки, потому что когда хочешь что-то масштабное создать, люди не понимают и не видят задачи. Все стараются сделать за счет государства. Схемы освоения наработаны. — Как вы подбираете актеров? — Есть исполнители, с которыми мы работаем постоянно. Это мульти-исполнители, они могут все: и на ремнях летать наверху, и джигитовку делать, и акробатические трюки прыгать, и станцевать. Они и актерски отрабатывают. — Конный театр "Нарты" в Осетии практически перестал существовать. Почему важно сохранить славные традиции? — Я ничего не могу сказать о театре "Нарты", но когда создается какой-то проект, надо понимать для чего он создается, и кто его будет вести. У театра "Нарты" должна была быть конкретная задача: с одной стороны — надо сохранить определенные осетинские традиции, а с другой — надо двигаться и быть запрошенным, держать уровень. Если есть помощь от республики, то при выездах можно отрабатывать эти деньги и тратить их на развитие, а совершенствоваться нужно постоянно. Лучшие зарубежные промоутеры берут только то, что соответствует высокому мировому уровню. Если ты представляешь серьезный проект, то разговариваешь с ними на равных, а не просишься в наем на заработок. Должна быть логистика у проекта. Если есть и будет человек, который поведет этот театр, то должен быть, так сказать, культурный бизнес-план с пониманием того, для кого и для чего это делается, кому и где будет показан этот спектакль. Такой проект можно вывести на определенный уровень. Его нужно вести постоянно, менять и развивать его, чтобы его покупали, проявляли к нему интерес. Достойно нести флаг Осетии. Республика маленькая, каждый день ходить и смотреть один и тот же спектакль никто не будет. Либо театр сидит на бюджете республики, только для того чтобы люди помнили, что у нас есть какая-то традиционная культура. Но ведь хочется развития, не быть законсервированным и существовать не только в пределах одной республики. Нужно быть понятным и нравиться не только одной категории общества. — Что для вас значит род, семья, династия? Ставите ли вы в один ряд эти понятия? — Для нас эти понятия неразделимы. Это тот мир, в котором мы живем, поэтому работа, создание чего-то, быт, передвижение, все в этом само собой получается. Это состояние души. У нас вся жизнь проходит в этом. В нашем мире Кантемировых традиции переплетены с прогрессивным искусством, и одно другому не мешает. — Каким вы видите будущее династии и хотели бы его видеть? — Ничего нового я не скажу, но, если в стране будет все нормально, и у определенной категории людей совесть начнет преобладать над корыстью, то будет легче всем. Давайте не будем загадывать наперед. Я свое дело делаю. Не берусь за работу только ради заработка. Всегда хочется привнести что-то свежее. Да, в процессе встречаешься с завистью и противостоянием, но мы идем вперед. Главное развиваться и расширять рамки фамилии. — Считаете ли вы Осетию Родиной? — Я вижу Осетию одним целым с Россией, мне нравится жить и работать здесь. У меня нет цели постоянно гастролировать за рубежом, мне предлагали получить второе гражданство. Все мои проекты там складываются обстоятельствами. С одной стороны, приятно, что нас так радушно принимают за границей, но если дома у нас будет хотя бы какая-то поддержка, а не сплошное преодоление трудностей, мы с удовольствием будем радовать нашего зрителя.
