У художника должна быть самоцензура: критики о скандальном спектакле Гришковца, на котором зрителей взяли в заложники

Барная стойка, столики для посетителей, "Пока льется пиво" – так называется эта пьеса, звучат задушевные разговоры. Зрителей балуют настоящими напитками и живой музыкой. Звучит легкий джаз, неспешно близится финал. "Включить свет быстро. Внимание работает спецназ РФ, всем оставаться на своих местах!", - раздается в зале. Публика вжимается в кресла, боится дышать. В зале повисла тишина, люди в камуфляже вооружены. В день спектакля Лидия была расстроена, что сидела в последнем ряду, билет на постановку еле достала. Но после такого шока, перечеркнувшего все удовольствие, первой выбежала из зала. Немного позитива обещал доставить звездный букет артистов, во главе, конечно, любимец публики - Евгений Гришковец, который играет бармена. И в финале уже менее красноречиво пытается оправдать замысел режиссера. Люди в форме, оказывается, просто гарантируют безопасность. Натуралистичный эффект не оценили и ветераны спецслужб. Для пожилых людей - такой театральный ход может закончиться ударом. О том, что в зал выходят настоящие бойцы со сцены объявляет сам Евгений Гришковец. А вот те же якобы сотрудники спецназа в приватном разговоре сразу после выступления свою принадлежность к спецслужбам не подтверждают, но и не опровергают. Наши источники в ФСБ и МВД форму спецназовцев назвали устаревшей, а само участие в этой постановке нереальным. Для чего введен такой ход, и кто же играет в камуфляже, Гришковец комментировать, отказался. Тема эпатажа в искусстве всегда воспринимается очень бурно и одновременно очень болезненно. Любые законодательные ограничения - неминуемо будет означать цензуру. Но при этом тогда остается вопрос - а где же та самая грань, которая разделяет искусство эпатажа и настоящую опасную провокацию. И можно ли представить себе вот такой неординарный ход режиссера, допустим в Париже, где так же как и в Москве, террористы взяли в заложники зрителей. Или в США, где появление вооруженных людей в форме однозначно было бы воспринято как попытка теракта, а не часть сценического действа. "Могу предположить что режиссер хотел, чтобы зрительный зал почувствовал себя на краю этой пропасти, в этой неконтролируемой никем обстановке, чтобы он своей шкурой почувствовал, что надвигается на него насилие, поэтому наверное режиссер хочет показать зрителю как это опасно...Надо уметь читать образы", - считает народный артист РФ, режиссер, художественный руководитель театра "У Никитских ворот" Марк Розовский. "Провокация - это расчет. Вот понимаете, когда человек, ему не на что внутри себя, художнику, или тот, кто называет себя художником, опереться, он сидит, чешет репу, и думает, но вот что же мне такое вот сделать, да, чтобы всех поразить. Давай я раздену всех, давай я одену всех, давай я забрызгаю всех кровью, ну что еще, можно придумать все что угодно. Я не знаю, где присутствует грань - это внутри художника", - высказалась театральных критик Марина Райкина. "Когда художественный прием, с точки зрения автора, имеет большую ценность, чем смысл, который автор пытается донести, это недопустимо, даже с точки зрения чистого искусства. Самое главное, какая цель стоит. Не средство, а цель. Если цели нет, если цель - просто устроить провокацию и скандал, то это недопустимо с точки зрения художественной", - считает писатель Дмитрий Лекух.