Поколение: 2010-е в рассказах очевидцев
Сетевое издание m24.ru запустило проект "Поколение". Вы узнаете историю пяти десятителий – от 60-х прошлого века до нынешних "нулевых" – через рассказы участников событий. В прошлый раз мы рассказали о подростках 2000-х, заставших открытие новых столичных районов, проводивших большую часть времени в интернете и красивших волосы в черный цвет. В заключительном материале этого цикла своими историями поделились подростки 2010-х, которые живут в социальных сетях, обожают советскую эстетику и часто ходят в различные городские арт-пространства. С представителями пяти поколений пяти десятилетий беседовал обозреватель m24.ru Алексей Певчев. Рассказывает: Дарья Горбачева Сейчас: студентка МАрхИ Так получилось, что мои музыкальные, литературные и кинематографические предпочтения не совпадали с интересами моих сверстников. Лет с 12 я слушала музыку совсем не ту, что была популярна у моих приятелей. Скорее, музыку, о которой в свою молодость не знали даже мои родители. Всегда пыталась найти для себя не то, что модно и актуально, а то, что мне бы действительно нравилось. В интернете (он на тот момент уже был вполне себе комфортной зоной обитания) открыла для себя бездонный мир "уже старой" на тот момент зарубежной музыки. Любила The Cure, Depeche Mode, Ultravox, Japan, A Flock of Seagulls, Siouxsie and the Banshees, Гэрри Ньмена, ну и все в таком духе. Список очень большой и в нем все от 60-х до 90-х, но new wave – любимый период. Из литературы всегда было много российской и зарубежной классики. Считаю, что большое влияние на меня оказали Достоевский и Вампилов. "Утиную охоту" я перечитывала множество раз. Всегда нравилась поэзия Серебряного века, особенно Блок, Багрицкий, Мандельштам, Маяковский. Введенского и Хармса с их абсурдистским течением люблю неизменно. Очень много учила стихотворений наизусть, просто для себя. Но главным открытием для мне стали Тарковские. Все, что они сделали, для меня сакрально и любимо. Ну и дальше фильмы Кубрика, Джармуша, Линча и, конечно, его сериал Twin Peaks обожала! Очень любила и люблю советский кинематограф – Захарова, Мотыля. Мне сегда нравилась советская эстетика. И с годами я все больше и больше старалась создать себе образ такой "советской девушки". Пыталась коллекционировать виниловые пластинки, книги и прочее, но как-то не пошло. В какой-то момент вычитала где-то про Сергея Курехина. После этого полностью погрузилась в прослушивание отечественной андеграундной сцены: "Центр", "Странные Игры", "АукцЫон", "Звуки Му", "Югендштиль", "Николай Коперник". Так вышло, что мы попали в старую андеграундную московскую тусовку людей из 80 – 90-х. Общались с теми, о ком раньше только слышали или читали. После архитектурного техникума поступила в МАрхИ, где и учусь на вечернем. Сейчас нового для себя открываю меньше. Скорее, возвращаюсь к тому, с чего начинала. Ведь это то, что меня сформировало. Иногда мне кажется, что наше поколение – последнее, кто были действительно счастливы в своем подростковом возрасте. Это прекрасно и одновременно грустно. Рассказывает: Полина Новаковская Сейчас: студентка Литературного институтаЯ мечтала уехать. Все мечтали уехать. Первая половина десятых была временем, когда наше старое уже отжило (уже не модно было слушать Цоя, смотреть "Ассу" и принадлежать к какой-то субкультуре), а новое еще не появилось. Была жизнь в социальных сетях, но тогда она не заходила дальше переписок с одноклассниками, с которыми виделся полчаса назад в школе. Мы искали живого, кипящего мира и всем казалось, что он там, за бугром. Я вытянула счастливый билет. Билет в Англию. Я, как и вся российская молодежь, последние 20 – 30 лет с открытия занавеса, видела Европу такой, какой она была представлена в культовых фильмах. Я летела и видела кадры из фильмов Гая Ричи и моей любимой "Рок-волны". Каково же было мое разочарование, когда на родине всех великих оказалось, что никто не слушает не только Depeche Mode, но даже Rolling Stones. Как мы смотрели и стремились ко всему английскому, так их лица были обращены на поп-культуру Америки. И не просто на что-то, а на самое рекламируемое. Свободные в клетке, поглощающие все, что транслируется на музыкальных каналах под названием "топ 10 хитов этого лета", для которых главная цель – быть в мейнстриме – такой предстала перед моими восторженными глазами английская молодежь. А то, что теперь называлось новым английским роком, заключалось в паре простейших гармоний (слизанных у тех же великих), сыгранных на укулеле под незамысловатый текст об "истинной" любви. Old school в Англии слушали только geeks (ботаны и геймеры) в школе и престарелые рокеры, прожигающие жизнь в пабах. Кино свое (и не только) они тоже не знали, ибо ничего кроме американских комедий в кинотеатрах в принципе не показывали, а нелегальное скачивание, как известно, в Англии, как и во всей Европе, карается законом. Что касается литературы, то наша учительница английского Миссис Келли однажды спросила класс, когда они последний раз что-то читали… И смех был ей ответом. Ее, кстати, уволили за нетрадиционные методы обучения – она требовала от учеников знания текстов. Я поспешно вернулась на Родину и обнаружила, что за время моего отсутствия здесь произошла эволюция. Вкусив запретный плод, люди изучили все его особенности и посадили косточку на свою грядку. Возможно, без социальных сетей этого бы не произошло, ведь именно там стали собираться новые коллективы, появилось огромное количество групп по интересам, рассказывающих о литературе, кино, музыке. Косточка проросла и дала новые побеги. Русский реп, который, казалось, был осужден пожизненно называться позорным, возродился и заиграл у всех в ушах. Русское кино, молчавшее после громкого слова Тарковского, снова стало греметь на Каннском фестивале. Мы впитывали все. Мы обсуждали Пелевина, мы ходили на поэтические вечера и квартирники – еще один феномен нашего времени. За ночь мы успевали послушать новый джаз в Мастерской, потанцевать в почти неизменно русском Китайском летчике, сходить на киноночь на кого-нибудь из французов "новой волны" или на Звягинцева. У нас появились свои музыкальные фестивали, свои арт-пространства, свое кино, своя мода, свой мейнстрим и антимейнстрим. Рассказывает: Михаил Никитин Сейчас: студент Литературного института Меня забрасывает в разные тусовки. Сближает их, возможно, только одно – любовь к "своим". Я играл в группе, мы репетировали на базе UTG, где приходилось выкручивать гитары на полную, чтобы перекричать регги из комнаты справа и жесткий психодел слева. В курилке в перерывах кто-то мог не понять, почему в моих наушниках играет Wu-tang. Но стоило рассказать, как сильно они повлияли на RHCP, как вдохновлялся ими Джармуш, и парни из Wu становились "своими". Как, впрочем, и я. Случайная встреча в "Фаланстере" или "Циолковском" после какой-нибудь квартирной вечеринки автоматически добавляет людей в тот же круг "своих". Независимые книжные стали одним из центров нашей жизни – избранная литература, самые интересные лекции, встречи. По книгам я тоже нахожу "своих". Невозможно четко сказать, как отличить "своих" авторов, но это всегда работает. Я рассказываю о Селине, о котором знают мало, но почти каждый сохраняет его в заметках на телефоне после фразы: "любимая книга Джима Моррисона, кстати, да и битники на нем выросли". Я слушаю и читаю хаотично, именно за счет вот таких связующих нитей, о которых узнаешь на тусовках в общаге, на концертах или в фильмах, которые крутят тольков кинотеатрах типа "35мм". За последние лет так пять резко поднялась хип-хоп культура. С кем бы я ни проводил время – друзья-музыканты, студенты-филологи, математики или искусствоведы – все находят что-то для себя в этом жанре. Ты вроде как приходишь на стихи поэта и панка Лехи Никонова, а он рассказывает о совместных проектах с андерграундными рэперами. Продюсеры групп типа Metallica теперь сотрудничают со звездами хип-хопа. Этот жанр за счет такого синтеза сильно усложняется и окрашивает наше время в те тона, которые цепляют почти всех, кого я знаю, и всегда оказываются "в тему" в совершенно разных кругах.
