Шведский нейтралитет: почему в детских садах Швеции больше нет «мальчиков» и «девочек»
Воспитанники детского сада Nicolaigården в историческом районе Стокгольма Гамла Стан днем гуляют на крыше. На высоте пятого этажа плоская поверхность выложена мягкой резиновой крошкой, к стене прикручено баскетбольное кольцо, расставлены скамейки, а маленькая стеклянная теплица дремлет до весны в углу. Все пространство затянуто по периметру высокими сетками. Совершать прогулки на крыше детям приходится по прозаической причине: на земле некуда впихнуть игровую площадку. «Наш дом XVIII века, его нельзя перестраивать, — поясняет директор детского сада Лотта Райалин. — Так мы и прыгаем с этажа на этаж. Дети быстро привыкают: многие живут в центре, в таких же старинных домах без лифтов». Ближайшее окружение детского сада — королевский дворец, парламент, историческое здание Академии наук. Устроить муниципальный сад прямо под носом у королевской семьи вполне в духе современной Швеции, где детство и семья возведены в культ. В кинотеатрах здесь устраивают сеансы для кормящих матерей. Государство поощряет равное использование декретных отпусков матерью и отцом. Так что иностранным туристам кажется, что в Стокгольме все няни с колясками — гомосексуалисты. «Но это не няни, — радостно поправляют шведы, — это отцы в декретном отпуске». Отцам не сидится дома, они ходят с чадами по музеям, ресторанам, по горам, по морям, на концерты и на фитнес. Чтобы тактильный контакт с ребенком не прерывался как можно дольше и был более тесным, шведская компания Baby Björn, та самая, придумавшая рюкзак-переноску для младенцев в начале 1970-х, разработала новый вариант, позволяющий носить детей до 3 лет, с усиленными плечевыми и поясными ремнями. Героиней нации уже 70 лет считается Пеппи Длинныйчулок. Храбрая девочка Пеппи воплощает все современные национальные черты шведов: креативность, спонтанность, жажду справедливости. Помните, как Пеппи на вилле «Курица» познакомилась с Томми и Анникой — скромными, аккуратно одетыми и причесанными? А сама она явилась в образе почти лотрековской рыжей бестии на лошади. Так старая довоенная Швеция встретилась с новой раскрепощенной страной. В конце XX века в центре Стокгольма возник детский сад, отвергающий все стереотипы воспитания детей, в том числе гендерные. Не быть в меньшинстве Формально Nicolaigården — обычный муниципальный детский сад. «Швеция одной из первых стран ратифицировала Конвенцию о правах ребенка. Как-то я задала вопрос педагогам, с которыми работала в 1990-х, — рассказывает директор Лотта Райалин. — В нашем саду нет дискриминации по признакам расы, религии, цвету кожи, языку, имущественному положению, национальному, социальному происхождению. Что же еще мы можем сделать, чтобы дети росли свободными и счастливыми? И тогда мы задумались о гендерных стереотипах, которые навязывает общество детям». Идеи Лотты одобрили три педагога из ее коллектива. В 1998 году муниципалитет Гамла Стана выделил им помещение для организации детского сада по принципам норм-критической педагогики. «Мы не пытаемся изменить детей, мы стремимся быть сознательными преподавателями. Мы верим, что каждый ребенок уникален, и стараемся развить индивидуальность», — объясняет Райалин. В сад ходят 110 детей. С ними работают 22 воспитателя, которые говорят на 16 языках и представляют много народностей, религий и социальных слоев. Все сотрудники проходят личное собеседование с директором при приеме на работу и должны разделять ее взгляды на воспитание. На своем опыте педагоги поняли: когда детей не ограничивают, они стремятся занять все пространство вокруг, неважно, мальчики они или девочки. «Мы не забираем у них куклы и машинки. Мы говорим, что все могут играть со всеми. Девочки могут залезать так же высоко, как и мальчики, и кричать так же громко, а мальчики могут плакать, как девочки, и танцевать в балете, и носить розовые кофточки». Сегодня, по результатам опросов 5–6-летних детей в Швеции, 40% знают, что мальчики должны быть мускулистыми, а девочки — худенькими и хрупкими. К пяти годам 23% девочек уже пробуют худеть. В магазинах одежда для мальчиков не только различается по цвету, но и на размер больше, чем для девочек. Хотя в этом возрасте мальчики и девочки одинаковой комплекции. «Когда вы выбираете игрушки в магазине, первый вопрос продавца: для мальчика или для девочки? — обличает детскую гендерную дискриминацию Лотта Райалин. — Вы не можете, например, купить для 10-летнего мальчика розовый велосипед с низкой рамой. А мы не влияем на сексуальность детей. Нам дорог каждый ребенок со всеми его индивидуальными проявлениями». «Этот детский сад многое открыл в моей шестилетней дочери», — говорит Сюзон, журналист, пишущая на тему прав человека и беженцев. Сюзон рассказывает, что ее дочь Эва в один день может нарядиться, как принцесса, и вести себя соответствующе, а на следующий день уже изображает пожарного. Мальчики не оттесняют Эву, когда она хочет играть в мяч, и у нее получается бегать наравне с ними. Лучший друг Эвы — мальчик. По мнению Сюзон, ее собственная жизнь и карьера сложились бы гораздо успешнее, если бы она с детства была так уверена в себе, как ее шестилетняя дочь. «Теперь к гендерному воспитанию относятся совсем не так, как в моем детстве, — говорит Сюзон. — Родители и партнер поддержали мое решение выбрать гендерно нейтральный детский сад для дочери». После принятия в 2009 году нового Закона о браке, легализовавшего однополые союзы, в Швеции стало неполиткорректно говорить «муж» или «жена». Своего спутника теперь называют «партнер». Специально для собеседника Сюзон уточняет, «он — это он», дает понять, что ее партнер — мужчина. Этот детский сад стал первым в Швеции, который прошел сертификацию RFSL, национальной федерации лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров, основанной в 1950 году. «Они как никто другой знают, что такое быть в меньшинстве», — объясняет Лотта Райалин. Признание ЛГБТ-сообществом — педагоги Nicolaigården дважды получали сертификат RFSL — привлекло к детскому саду новых родителей. Многие нетрадиционные семьи возят сюда детей со всех концов Стокгольма. Мы только друзья После принятия в 2009 году Закона о дискриминации, а следом, в 2010-м, и Закона об образовании, закрепившего новые нормы, «муж» и «жена» стали архаикой. Зато в повседневную лексику вошло слово hen, заимствованное из финского hän, личное местоимение третьего лица. Шведы называют hen человека, когда речь идет о профессиональной принадлежности, вне зависимости от его пола. Почтальон, продавец, сантехник. Говорить, например, «продавщица», определяя не только профессию, но и пол, теперь считается дурным тоном. Слова «дети», «ребенок», «малыш», «мальчик», «девочка» в шведских детских садах оказались под запретом. «Мы не говорим больше: мальчики-девочки, давайте играть. Мы говорим так: «Друзья! Все сюда! Играем в футбол! — рассказывает Лотта Райалин. — И еще мы рано начинаем играть в шахматы. Это развивает мышление, логику. К тому же в шахматы можно играть со всеми людьми по всему миру, это абсолютно мультикультурная игра. Ну и конечно, мы очень любим танцы». С принятием нового закона все образовательные учреждения Швеции стали адептами норм-критической педагогики. Вот, например, как выглядят занятия с детьми в муниципальном детском саду чуть дальше от центра Стокгольма, в буржуазном районе 1950–1960-х годов постройки. Первый час дети проводят на улице. На воспитательнице, высоченной красавице-блондинке Катарине, висят трое детей: две девочки на правой руке, одна на левой. При этом мальчик (судя по его зеленой шапке) требует от Катарины, чтобы она немедленно начала играть с ним в футбол. Через час, изрядно извозившись — для шведских воспитателей не бывает плохой погоды, — вся компания вваливается в помещение, сбрасывает верхнюю одежду и обувь и наряжается как может: кто-то в юбку из сетки, кто-то в тренировочные штаны — и босиком отправляется в игровую комнату. Детские тапочки и шарфы — аксессуары, шведам неизвестные. И вот группа из 15 детей 5–6 лет и три их воспитательницы (по Закону об образовании на пять детей в муниципальном саду нужна своя воспитательница, зато директор — один на пять детсадов) усаживаются на полу в кружок и заводят такую песню: «Здравствуйте-здравствуйте, друзья! А кто сегодня к нам пришел? А кто заболел? А когда он придет?» На занятиях иногда читают книжки, иногда разговаривают о жизни. Например, этой зимой к празднику Святой Лючии сеть супермаркетов выпустила рекламу, где в белом платье Лючии изображен мальчик. Катарина показывает страничку из журнала с этой рекламой и спрашивает у мальчиков: «А вы бы хотели стать Лючией?» В ответ молчание. Но Катарина не сдается, она показывает рисунок из детской книжки, где мальчик в цветастом платье играет в футбол. «Фу, неправильно», — фыркает кто-то из мальчиков. Девочки хихикают. «Почему?» — спрашивает она. «Платье для девочек», — отвечают мальчики. «Мы объясняем детям, что они не обязаны следовать определенным цветам, что мальчики могут носить розовый, главное, чтобы им было удобно, — рассказывает Катарина. — Но примерно с трех лет дети осознают свой пол и к пяти годам точно знают: девочкам — розовое, мальчикам — голубое». «Мы не хотим забирать у них этого, но мы можем расширить их горизонты», — добавляет старший педагог Ингер. Занятия заканчиваются, пора в столовую. Каждая мини-группа идет со своей воспитательницей. В столовой дети сами наполняют графины водой — в Швеции принято пить воду из-под крана. Приносят с большого стола миски зеленого салата, бобов, жареную рыбу, графины с молоком. Сами себе накладывают порции на тарелки. Все едят ножом и вилкой. Воспитатель обедает вместе со своей группой. После еды собирают посуду, сортируют мусор. И отправляются спать. Демократия демократией, но в детских садах спят все. На полу большой игровой комнаты уже разложены коврики и овечьи шкурки, и на них дети укладываются, свернувшись клубочками. Лотта Райалин говорит, что важнейшая цель детских садов — подготовить детей к жизни, которая их ожидает, чтобы они были уверены в себе и умели отстаивать свою позицию, не прибегая к насилию. Для работы с чувствами и умением их выражать, распознавать и вступать в эмоциональный контакт в саду создали собственную систему эмоциональных тренажеров — кукол без пола, но с ярко выраженными чувствами на лицах. «Злость, испуг, страх легко прочитать на лицах, — объясняет Лотта Райалин, — и мы начинаем работать с эмоциональной сферой начиная с годовалого возраста». Постепенно дети учатся отвечать на такие вопросы: «Ты злишься, но не можешь ударить, что делать?», «Как развеселить человека, которого ты только что обидел?», «Как почувствовать радость, когда тебе грустно?». Детей учат отстаивать свою позицию, не мешая другим и ничего не разрушая. Как достичь гармонии? «Это просто, — Лотта Райалин показывает плакат на выцветшей бумаге, который висит у нее в кабинете. — Нужно сказать себе «Стоп!» и досчитать до десяти. Почувствовал что-то, подумай, прежде чем действовать. И все. Это работает».
