Лев Лещенко: «Народ хочет видеть на экране этих артистов»

Неувядающий символ советской эстрады Лев Лещенко с размахом отпраздновал в Кремлевском дворце свое 75-летие. Затем певца ждали торжественные мероприятия и официальные приемы, в череде которых он успел пообщаться с обозревателем «Известий». — Лев Валерьянович, когда-то давно вы сказали мне, что привычный ныне формат юбилеев на отечественном ТВ начался с вас. Это произошло, когда по российскому телевидению показали празднование вашего 50-летия… — Некоторые могут оспаривать, но я уверяю, до меня никто не отмечал на сцене свой юбилей. Только композиторы, возможно. И то, это были композиторские вечера, которые проводились и показывались зачастую не в дату события, а значительно позже. А вот после моего 50-летия на российском ТВ все стали устраивать вечера с друзьями на сцене. Для юбиляра это, кстати, еще и удобный вариант. Сложность только в правильном размещении приглашенных в зале, а потом за столами на банкете. Постоянно ведь кто-нибудь обижается: не тот ряд, не то место, не тот стол. — И как вы решаете этот вопрос? — Максимально корректно. Обычно говорю: сам буду сидеть возле двери, а мои родственники — на плохих местах. Всё лучшее — дорогим гостям. — И всё же у вас бывали проблематичные ситуации во время юбилейных застолий? — Удалось их как-то избежать, поскольку я всегда всё просчитываю, проверяю, перепроверяю. Самый пикантный момент произошел, когда я пел на правительственном банкете еще в советские годы. Там, естественно, гостей рассаживал не я. И вот во время выступления я заметил, что прямо передо мной фактически в ряд расположился весь состав Политбюро. Как на плакате, которые тогда висели во многих учреждениях. Я случайно встретился взглядом с Сусловым и... забыл слова песни «Притяжение земли». Сто раз ее исполнял, а тут забыл. Суслов смотрел так, что казалось — передо мной его портрет, а не живой человек. Пришлось на ходу заменять текст на какое-то «ла-ла-ла». Но всё прошло нормально, никто слов песни всё равно не знал (улыбается). — В этом году возникла бурная полемика вокруг новогодних «Голубых огоньков». И ваше имя было среди наиболее часто упоминаемых. Даже шутка появилась: «Год 1977-й. По телевизору поют: Кобзон, Пугачева, Лещенко…. Год 2017-й. В телевизоре: Кобзон, Пугачева, Лещенко…» Что скажете? — Нас с Кобзоном на самом деле мало показывали в минувшие новогодние праздники. Может, два-три раза. Аллу Борисовну, наверное, побольше. Но вы поймите — народ хочет видеть на экране этих артистов. Всем, кто пишет о необходимости появления новых исполнителей, я предлагаю: покажите «продукт». Если его купят — значит, он достойный. А если его не покупают, то о чем разговор? Я не раз подчеркивал: никто не закрывает каналы распространения музыки. Посмотрите на плей-листы популярных радиостанций. Там же никого из нас практически нет — ни Кобзона, ни меня. Порой в ротацию не берут и современные композиции — того же Валеры Меладзе или Валерии. Так что никто никому ничего не перекрывает. Это всё инсинуации или зависть. Да, знаю, что подписывали какую-то петицию против нынешнего формата «Голубого огонька». Ее подписали порядка 100 тыс. человек. А рейтинг новогодних программ с нашим участием — 25–30%. То есть треть страны с населением в 140 млн эти «Огоньки» смотрит. А кому-то они не нравятся. И что? Да хотите, я сейчас любую акцию в интернете проведу. Например, против загазованности воздуха в городах — и 100 тыс. подписей точно соберу (улыбается). Такие акции не отражают истины. Это у нас должна быть обида. Посмотрите любые ток-шоу на ТВ: там же одни и те же лица. Причем ежедневно, а не пару раз в год по праздникам. И некоторые из участников данных программ еще и критикуют нас, певцов, за то, что мы «постоянно мелькаем на экране». — Но подобные замечания высказывали и ваши коллеги. Максим Фадеев, например. Удалось после этого с ним пообщаться? — Я в конце прошлого года вручал ему одну из музыкальных премий. И готов повторить то же самое: сделай новый продукт — будет, что обсуждать. А вообще, как можно публично осуждать коллег? Критикуй кого угодно, но не людей твоей профессии, твоего цеха. Говори о медицине, образовании и т.п. — Понятно. Давайте теперь оглянемся в прошлое. У советских исполнителей фактически нет полноценных дискографий в мировом понимании этого термина. Мы можем говорить о Фрэнке Синатре или Барбаре Стрейзанд, Элтоне Джоне или Элвисе Пресли и обозначать конкретными альбомами вехи их творческого пути. С отечественными певцами вашего поколения так не получится. Почему? — Да, альбомами мы в те годы не мыслили. Не сформировалась такая традиция. Был репертуар в целом. Единственный альбом, который создавался именно как альбом, — на мой взгляд, пластинка Давида Тухманова «Как прекрасен этот мир» 1972 года. — Тогда уж надо вспомнить и его диск «По волне моей памяти», вышедший тремя годами позже… — Согласен. Вот это были альбомы. И в нашей стране Давид Федорович в этом плане был первопроходцем. У остальных просто не было подобной практики. Композитор еще мог собрать под свои песни разных певцов и записать альбом. А сами певцы так сделать не могли. Царила же сплошная «худсоветчина» — одну песню утверждали, другую нет. Альбом не соберешь. И возможности широко записываться отсутствовали. Это сейчас у всех своих студии. Пиши, что хочешь — хоть на кухне с одним микрофоном — и издавай потом. А в ту пору была одна «Мелодия», где нас очень ограничивали студийным временем. — Если бы вы тогда захотели выпустить пластинку с песнями одного автора, вам бы позволили? — И в голову такое не приходило. Только в постсоветское время я записал альбом песен Андрея Никольского. И со Славой Добрыниным делал отдельный проект. А в Советском Союзе такое бы мне не удалось. — Вы, возможно, наиболее открытая к модернистским предложениям «монументальная» эстрадная звезда. Скажем, в начале 1990-х у вас получился интересный альянс с группой «Мегаполис», когда вы исполняли песню «Там» на стихи Иосифа Бродского. А в позапрошлом году вы выступили на фестивале альтернативной музыки Kubana в Риге. Есть еще какие-то экспериментальные замыслы? — Периодически возникают. Была, например, мысль спеть классику. Как я делал когда-то давно с оркестром Силантьева. В первом отделении пел арии и оперы, во втором — эстрадные песни. Потом Кобзон подошел ко мне и сказал: «Тебе надо классику петь». Я подумал: это можно, но надо еще и деньги зарабатывать (улыбается). А сейчас было любопытно, что на моем выступлении на «Кубане» собралось много молодежи, и они шумно меня приветствовали, подпевали. Я специально не стал там петь «Соловьиную рощу», подумал — вроде попса такая откровенная. А ко мне потом многие подходили и спрашивали, почему я ее не спел. После нынешнего юбилея Слава Добрынин спросил: «Лева, и чего дальше?» и предложил сделать вместе несколько современных песен, что-то в стиле рок-баллад. Сейчас с Володей Бородиным работаю — это молодой композитор, который мне подошел. Записал с ним уже пять или шесть вещей, и это как раз формат, например, для «Русского радио». — Некоторое время вы преподавали в Гнесинке… — Это был момент перехода страны от соцреализма к свободе, к новым реалиям. Нас тогда просто отодвинули в сторону, и нужно было что-то делать. Иосиф (Кобзон. — «Известия») придумал вот такую форму — преподавание. Не столько ради заработка, сколько ради возможности оставаться востребованным, не бросать профессию. — Среди ваших учениц оказалась и Ольга Арефьева, известная ныне рок-певица. Вы могли бы и с ней что-то совместно сделать, тем более что сейчас она реализует проект «эзотерических песен советской эстрады». — Я с Олей недавно разговаривал. Она очень самобытная. Если поступит предложение записать что-то совместно, с удовольствием соглашусь. — Не могу не спросить о спорте. Вы давний поклонник московского «Динамо». Когда ваш любимый клуб в прошлом году впервые вылетел из премьер-лиги и едва не стал банкротом, вам не предлагали поучаствовать в его возрождении? — На нашу встречу я приехал после разговора с Николаем Патрушевым. И беседовали мы с ним о судьбе динамовского общества. А две недели назад разговаривал о «Динамо» с Владимиром Путиным. Спрашивал о непонятной ситуации, сложившейся в футбольном клубе и вокруг него. И с Владимиром Стржалковским (нынешний председатель ВФСО «Динамо». — «Известия») общался. Сказал ему: «Если нужна моя помощь, я готов». Все-таки я сделал баскетбольную команду «Триумф». Сделал всё возможное, чтобы ребята из этого клуба продолжили свою карьеру в «Зените». Я много чего сделал в спорте. Всегда поддерживал баскетбол, был и остаюсь фанатом футбольного «Динамо». И сейчас, когда команда выступает во втором эшелоне, продолжаю ходить на стадион в Химках и поддерживать ее. Полагаю, смог бы найти средства для возрождения и финансирования мужской баскетбольной команды «Динамо». И вообще для лоббирования интересов общества. Я же знаком с банкирами, олигархами. Так что, если меня позовут в попечительский совет клуба — замечательно. Приду и буду работать.