Как в Москве митинговали против домашнего насилия
Корреспондент Sobesednik.ru побывал на акции протеста против вывода побоев в семье из Уголовного кодекса. Митинговать против декриминализации домашнего насилия должны были ещё 28 января: подали заявку на проведение мероприятия на Болотной площади и получили отказ. Дескать, на Болотной нет площадки «для проведения публичного мероприятия с указанным количеством участников», к тому же проведение митинга «создаст помехи движению пешеходов и транспортных средств». Тогда организаторы пошли по пути наименьшего сопротивления и вместо Болотной выбрали гайд-парк в Сокольниках. Снова отказ — не так подали: электронной заявки оказалось недостаточно. Успешной оказалась лишь четвёртая по счету попытка, митинг согласовали на 12 февраля. Выходящих из метро граждан встречает инсталляция: разноцветные и предположительно мужские контуры сближаются с разноцветными же и предположительно женскими. Руки светодиодных людей, занесённые в размахе, могут означать как танец, так и ссору. Окружённые замыслом неизвестного оформителя, граждане парами следуют в парк. Но в сторону площадки для проведения массовых мероприятий сворачивают немногие: в 15:00 митинг, заявленный на 500 человек, был больше похож на массовый пикет. Но организаторы довольны и этим: благодарят людей за то, что они пришли в такую погоду, и признаются, что ожидали еще меньше участников. Из программы, распечатанную версию которой раздавали на входе возле рамок, вычеркнули несколько выступлений — например, выступающие не стали зачитывать анонимные истории жертв домашнего насилия («посмотрите в фейсбуке, они у нас там напечатаны»). Но почти у каждой из выступающих была своя история, которая и подвигла прийти на митинг. Соразмерные числу пришедших аплодисменты завершали все выступления — кроме одного. Единственный спикер-мужчина вместо аплодисментов услышал свист и нестройное улюлюканье: и дело не в гендере выступавшего, а в его политических взглядах: единственный спикер-мужчина оказался националистом — Те люди, которые сейчас принимают эти законы, прикрываются какими-то православными ценностями, хотя насилие противоречит как христианской, так и светской этике. Я русский националист, меня ценностью является то, что я хочу защищать собственный народ... «О господи, нацики», — ответил собравшийся народ. Непризнанный спикер объяснил произошедшее недопонимание околоутбольными метафорами: — Эта повестка традиционно левая, и мы пришли в «чужое поле», — объяснял Владимир Ратников (так его зовут). — Так же, как если бы эти люди пришли на футбольный матч и начали проповедовать свои идеи. Но диалог вести необходимо, нужно налаживать связи. Представители левых организаций от предложенного сотрудничества отказались: — Заявления о защите русского народа противоречат всему пафосу сегодняшнего мероприятия, тут обсуждать нечего: что, нерусских людей, страдающих от насилия, защищать не надо? Не было у пришедших согласия и по поводу вопроса насилия над детьми. Большинство опрошенных мной не принимали наказания детей ни в какой форме, но были и те, кто высказывался (анонимно) не столь радикально: «Зависит от "тяжести" физического наказания. Если просто дали ремня — это не настолько серьёзно, чтобы обращаться с этим в правоохранительные органы». На какое-то время митингующие прервались, митинговать перестали и принялись отогреваться чаем, а организатор — Александра Воскресенская — ответила на несколько вопросов: — В отказах согласовать митинг вы видите только бюрократические причины или еще и политические? — Насчет политических не знаю — мне кажется, все-таки они есть. Во всяком случае, отказ в проведении митинга на Болотной точно мотивирован политическими причинами — место символическое. — Каковы ваши дальнейшие шаги по борьбе против закона о декриминализации? — В конце митинга мы подпишем и зачитаем совместную резолюцию, будем направлять ее в соответствующие органы — мы еще должны разобраться, как это делается, а четкого плана пока нет. Есть разработанный законопроект, одним из разработчиков которого была Мария Давтян, и вот он лежит «в тумбочке», и никак его не принимают. (Прим. ред.: имеется в виду поправка о том, что повторный эпизод домашнего насилия обязательно должен быть частно-публичным обвинением — то есть уголовное дело возбуждается по жалобе потерпевшего, но в отличие от дел частного обвинения не подлежит прекращению в случае примирения сторон или отказа от жалобы.) — Будут ли еще какие-либо акции? — Будем думать, потому что собрать людей тяжело, как мы уже убедились на собственном опыте.
