Электротеатр показывает пять версий утопления Офелии в режиссуре Кэти Митчелл

К двухлетию с момента открытия после масштабной реконструкции Электротеатр Станиславский заполучил из лондонского музея Виктории и Альберта инсталляцию Кэти Митчелл. Эта англичанка взорвала театральный мир своими постановками, в которых живая игра актеров настолько срослась с видеоизображением, что кажется театр прежде не мыслил существования без видео. В проекте "Пять истин" она расчехлила методы пяти мировых режиссеров: Антонио Арта, Бертольта Брехта, Питера Брука, Ежи Гротовского и Константина Станиславского. Выставка с первых минут вызвала столь жаркие дискуссии, что в момент ее презентации сработала пожарная сигнализация. Инсталляцию «Пять истин» создали в 2011 году специально для музея Виктории и Альберта (ведущая арт-институция в области дизайна и декоративно-прикладного искусства). За несколько месяцев она вызвала такой ажиотаж, в том числе среди иностранных посетителей, что ее решили показать в Париже, Вене, Вашингтоне и Амтердаме. В Москве принять ее мечтали многие музеи, но позволить это себе смог только Электротеатр. И дело даже не в финансах: экспонирование инсталляции требует определенных технических условий. Тут театр проходил по всем критериям, кроме того, что его фойе на 6 см ниже, чем необходимо. Но выход нашли – построили новую коробку с инсталляцией, хотя рассчитывали привезти готовую. С виду это огромный чёрный ящик, попадая в который становишься свидетелем сумасшествия Офелии из трагедии Шекспира "Гамлет". На 10 экранах, больших и поменьше, проецируется 10-минутная видеозапись с кудрявой блондинкой в милом ситцевом платье. По началу она умиротворенно курит и собирает в сумочку женские причиндалы, параллельно напевает грустную песенку. Звонит мобильник — по искаженному от испуга лицу чувствуется, что новости героиня узнает не из приятных. Судорожно красит губы алой помадой и спешит к водоему, где тонет с удивительной легкостью. Пять раз обладательница престижной премии Лоуренса Оливье актриса Мишель Терри делает это по-разному, согласно методу выбранного режиссера. На каждого отдается два экрана, а все видео транслируются одновременно, создавая эффект сумасшествия. В этом приеме закольцованного повторения и есть вся соль, ведь приходится угадывать, кто из мастеров стоит за тем или иным роликом. Русскому зрителю проще всего будет распознать психологический театр Станиславского, который завещал проживать и переживать искреннее чувство в момент представления. Немец Бертольд Брехт, наоборот, говорил, что эмоции актерам надо только изображать, а испытывать их не следует. Когда как для британца Питера Брука главное, чтоб актеры не фальшивили, и не важно, какими методами они этого добиваются. Эти различия неопытному зрителю будет опознать непросто. Можно не понять, что перед тобой «театр жестокости» Антонеона Арто, но необычность игры в глаза бросается сразу. Арто требовал отказаться от любой имитации, воздействовал на публику через страх; его на одном из видео более чем достаточно. Концепция поляка Ежи Гротовского – «бедный театр»: актерский аскетизм в нарочито простых декорациях, а порой и вовсе на пустой сцене. Митчелл сделала все возможное, чтобы воссоздать методы режиссеров и вот что сказала о проделанной работе в послании зрителям: Проект стал для меня и моих коллег вызовом — от нас потребовалось выкристаллизовать все, что мы знаем о самых важных режиссерах ХХ века. Инсталляцией мы хотим вдохновить молодых людей на размышления о том, как театральная теория может объяснить фрагменты спектаклей. Надеюсь, что российская аудитория получит удовольствие от угадывания, кто есть кто, и в первые же секунды узнает Станиславского. Хочется, чтобы работа заговорила языком театра одинаково просто и доступно с теми, кто любит театр, и с теми, кто никогда в него не ходит. Срежиссировать фрагменты предложила Митчелл куратор отдела театра и перформанса музея Виктории и Альберта Кейт Бейли. Она стала куратором выставки. - Кейт, почему не приехала Митчелл? Мы ее очень ждали. - Она рвалась, но не смогла из-за интенсивного графика выпуска спектаклей. К тому же, Кэти не летает, а поездом добираться долго и утомительно. Но она с удовольствием вспоминает свою поездку в Россию 25-летней давности, когда ей посчастливилось учиться у Анатолия Васильева и Льва Додина. Она рада, что несколько лет назад фестиваль NET показал здесь ее спектакли «Кристина» и «Дыхание». Надеется, что не в последний раз российская аудитория увидела ее работы. - Что вас заставило привлечь к работе именно Митчелл? - Ее подход к использованию технологий и понимание метода Станиславского убедили меня, что только она сможет справиться со сложной режиссурой. Я пришла на одну из репетиций Кэти в Национальном театре Лондона, чтобы рассказать идею проекта и узнать, хватит ли у нее смелости принять вызов. Не раздумывая, она заявила, что берется за дело. - Как создавалась инсталляция? - Сначала решили, что это будет пьеса Шекспира, чье 400-летие со дня смерти отмечает весь мир. Героев рассматривали разных, в том числе Джульетту. Но предпочли Офелию, так как в ее образе много соприкосновений со смертью, которая никого не оставит равнодушным. Митчелл заявила, что из-за отсутствия бюджета фильм должен сниматься не дольше четырех дней. Компания 59 Productions настолько мастерски провела съемки и монтаж, что все технологии, механизмы и трудности остались незаметными для зрителя. - Какие например? - Для полноценного фильма пришлось отснять 350 дублей, каждый фрагмент – с разных точек. Поэтому при просмотре поражает уровень детализации: от цветочков до всего реквизита, подобранного к каждой из пяти сцен. В съемочном павильоне было жутко холодно, и актриса Мишель Терри простудилась. Но она решительно продолжала работу, в том числе десятки раз погружалась в резервуар с прохладной водой. Еще... В этот момент сработала пожарная сигнализация (позже выяснилось, что по ошибке), всем пришлось быстро покинуть театр. В суматохе Кейт успела процитировать упомянутого Антонена Арто: «Убить язык, чтобы прикоснуться к жизни – значит создать или воссоздать театр».