"Молчание" Скорсезе: одна из самых сложных и глубоких работ мастера
Много лет Мартин Скорсезе работал над экранизацией романа японского католического писателя Сюсаку Эндо. "Молчание" ждали долго - и ждали, как выяснилось, не зря. Масштабное полотно, повествующее о гонениях на христиан в Японии XVII века, стало одной из самых сложных (во многих смыслах) и глубоких (не в пример "Последнему искушению Христа") работ автора. Фабула довольно проста: двое молодых португальских священников-иезуитов Родригес (Эндрю Гарфилд) и Гарупе (Адам Драйвер) отправляются в далекую и опасную островную страну, чтобы выяснить судьбу их духовного учителя Феррейры (Лиам Нисон), по слухам, ставшего отступником. В деспотичном азиатском государстве, где христианство оказалось под запретом, европейцам приходится не только наблюдать за страданиями нещадно истязаемых местных единоверцев (довольно многочисленных, кстати), но и частично разделить их судьбу. Фильм, конечно, не столько о зверствах гонителей - не католикам, в конце концов, сетовать на радикальные проявления нетерпимости к иноверцам - и даже не столько о стоическом принятии мучений, сколько о безнадежном поиске ответов на неразрешимые вопросы искренне верующего человека, отчаянно вслушивающегося в неумолимое молчание Господа. На фоне все сильнее обостряющегося конфликта между почти современным моральным императивом во всех отношениях положительного отца Родригеса и строгими христианскими догмами, которых он, несмотря ни на что, старается придерживаться, грозность - даже жестокость - этого молчания постепенно занимает центральное место в картине, пока герой претерпевает болезненные трансформации. Попыткам найти объяснение этому гнетущему явлению Скорсезе и посвятил свою новую работу. И если и не находит, то, по крайней мере, указывает, где искать. Возникающий контраст между коварным живодером-инквизитором - исключительно неприятным, но не лишенным дьявольского обаяния - и попавшимися ему в лапы христианами может навести иного зрителя на мысль об идеологической заряженности "Молчания". Однако все, что находится вне зоны его духовных поисков, занимает Скорсезе куда меньше, и соблазна всерьез обратиться к социально-политическому контексту режиссер намеренно избегает. Мэтр не только лишил свой фильм всякого цивилизаторского пафоса - он демонстративно отказался углубляться в природу противостояния культур. Даже с позиции сугубо созерцательной, как это делал Мел Гибсон в монументальном "Апокалипсисе". Полностью игнорировать обозначенную проблему, конечно, невозможно. И в фильме есть довольно внятный комментарий, отмечающий, что у нее есть две стороны, и царящее вокруг варварство этого никак не опровергает. Вложены эти слова в уста неоднозначного персонажа Лиама Нисона (безукоризненно исполненного, если кто вдруг сомневался), чем Скорсезе, похоже, лишь подчеркивает свое стремление держаться на почтительном расстоянии от темы. При этом бытовые межкультурные различия и специфика восприятия чужой религии ревностными неофитами постоянно обыгрываются, и это украсило мрачное "Молчание" несколькими замечательными трагикомическими сценками и пронзительно-пародийной фигурой здешнего Иуды Китидзиро (Ёскэ Кубодзука). Здесь, конечно, нельзя в отдельном порядке не отдать должное и основным актерам: Эндрю Гарфилд, совсем недавно сыгравший главную роль в мощном религиозном высказывании другого мастера-католика Гибсона "По соображениям совести", раскрылся совсем по-новому, а Адам Драйвер сделал решительный драматический шаг по преодолению своего уморительного образа ушастого ситха. Технически фильм вообще исполнен блестяще - потрясающая звукорежиссура, сделавшая то самое Молчание особенно звонким, достойна восхищения ничуть не меньше, чем операторская работа, получившая совершенно справедливую номинацию на "Оскар". По содержательности же он превосходит большинство кинопродуктов, которые в наши дни снимают, и уже поэтому должен быть интересен даже тем, кто так же далек от христианства, как японский инквизитор.
