В РАМТе дочка упекла папашу в долговую яму
В Российском академическом молодежном театре поставили раннюю пьесу Александра Островского без модных наворотов. И тем напомнили, что русский театр может быть живым и современным без псевдоактуальной мишуры, если есть свежие идеи, а не одно только стремление совершить революцию любой ценой. А еще нам лишний раз доказали, что зрители соскучились по настоящей театральной культуре, стремительно исчезающей из-за повального нашествия варваров. Худрук РАМТа Алексей Бородин знает толк в молодых режиссерах, охотно и без ревности их приглашает. От этого всем только радость. На сей раз он позвал на постановку ученика Сергея Женовача Егора Равинского, успевшего поработать в других театрах, усвоившего на каком-то генетическом уровне то лучшее, что отличает его учителя и учителя самого Женовача – Петра Фоменко. «Свои люди» сделаны в традициях «Волков и овец», поставленных когда-то на курсе Фоменко. Егор Равинский оказался мастером плести кружева, выстраивать самое сложное в театре – тонкую вязь взаимоотношений, когда реплика одного актера, рождает поступок другого. Играют историю одного мнимого банкротства на Маленькой сцене РАМТа, куда приходится подниматься по многочисленным лестничным пролетам под самую крышу. Зрители рассаживаются в два ряда. Актеры находятся у них буквально под носом. Играть в течение трех часов в таком опасном приближении – как проверка на «вшивость». Соврешь – погибнешь, никто не поверит, просто уйдет. Когда-то в этом помещении работал Артистический кружок под руководством самого Островского. Здесь устраивали читки его новых пьес, занимались азами актерского дела, ставили спектакли. Ныне хрестоматийное сочинение «Свои люди - сочтемся, или Банкрот» пробивалось к зрителю едва ли не 30 лет. Пьесу запретил цензурный комитет, сам Николай I наложил резолюцию: «напрасно печатано, играть же запретить». Островского велено было вразумить, взять под полицейский надзор. Но пьеса жила почти подпольной жизнью. Ее читали вслух в частных домах, ставили в любительских кружках. Она и теперь живее всех живых, ведь русская жизнь почти меняется. Близкие люди все так же предают друг друга, не имея совести и сострадания, присваивают чужое состояние, наживают его неправедно, ведут себя как варвары, имя которым тьма. А потом к ним приходят квартальные надзиратели. Но ничего – одних отправят в долговую яму, придут другие – более расторопные. Главное успеть - хапнуть свое, весело пожить, хоть сколько-нибудь, и будь, что будет. Купца Самсона Большова виртуозно сыграл Александр Гришин - очень молодой для этой роли. Мы-то привыкли видеть в ней актеров старшего поколения с бородой, напускным самодурством и диким нравом. А тут заразительно хохочущий, современный человек. Бабье царство, в которое он погружен, чуть было не победило его в собственном доме. Сонм женщин клубится весь день, жаждет жениха для единственной тут невесты (Дарья Семенова). Сама девица на выданье выглядит усыхающей старой девой рядом с полнокровной цветущей мамашей (Татьяна Матюхова) и задорной свахой (Рамиля Искандер). Свои делишки обстряпывает вездесущий Рисположенский (Сергей Печенкин) с его беспрерывным «я рюмочку выпью». Привычная жизнь, и кажется, конца ей не будет. Роль Подхалюзина, которого когда-то играл сам Островский, исполнил молодой актер Михаил Шкловский. Он спины не разгибается весь спектакль, так и ходит с согбенным в стремлении угодить хозяевам, а потом оказывается ловким распорядителем чужого добра, а заодно и хозяйской дочки, настоящим денди – хоть на бал к английской королеве. Даром что без роду и племени. Отправит папашу жены и своего благодетеля в долговую яму, и сердце не дрогнет. Но век Подхолюзина тоже долгим не будет. Рядом созревает молодой да ранний Тишка (Антон Савватимов) – парень не промах. Его поколение, пожалуй, уложит наповал своих предшественников без всяких рефлексий. А ведь могли бы в РАМТе отправить зарвавшихся героев под домашний арест, провести прямые аналогии с тем, о чем нам постоянно рассказывают по телевизору, напичкать действо множеством узнаваемых подробностей на злобу дня. Как делают другие. Но РАМТ – не то что бы чопорный театр, которому зазорны подобные аллюзии. В нем умеют обходиться без дешевых штучек и сказать о нашей жизни все самое главное.
