От "Зоологии" до Сталина

Главные культурные события года, по мнению обозревателей "Власти" Режиссер Константин Богомолов в роли князя Тьмышкина, российский вклад в знаменитый французский музей, успех молдавской поп-группы в iTunes и на черноморских курортах и другие главные культурные события года, по мнению обозревателей "Власти". Успеху фильмов "Рай" и "Зоология" рад Андрей Плахов Два российских фильма в этом году подняли престиж российского кино, сегодня не слишком востребованного на фестивальной арене. Первый -- "Рай" Андрея Кончаловского -- психологическая драма на фоне нацистской оккупации и холокоста. За эту действительно высокопрофессиональную работу Кончаловский награжден на фестивале в Венеции "Серебряным львом", присуждаемым лучшему режиссеру. "Рай" также вошел в шорт-лист оскаровской категории "Лучший иностранный фильм". Можно было бы посетовать на пассивность молодых, если бы "Зоология" -- вторая режиссерская работа 27-летнего Ивана И. Твердовского -- не прошла с успехом по фестивалям, собрав урожай наград от Карловых Вар до Котбуса. Героиня фильма -- пария в крепко сбитом трудовом коллективе зоопарка, в котором легко опознать образ современного социума. В какой-то момент смутное чувство особости, отделенности от общества материализуется в виде выросшего у женщины... хвоста. Картина Твердовского чрезвычайно скромна по своим выразительным средствам, но ее жанр и стиль, сам тип кино, который она представляет, непрост и ускользает от определений. Если это комедия, то горькая. Если притча с элементами фэнтези, то не претендующая на глобальность. Если драма, то позволяющая себе быть смешной. А если провокация, то без агрессии и выпендрежа. Что не мешает фильму выглядеть радикальным на фоне конформизма, ставшего опознавательным знаком новейшего российского кино. Русский дар Центру Помпиду комментирует Кира Долинина Подарок, который сделали Центру Помпиду российские коллекционеры, меценаты и художники, очень щедр. Что в деньгах (тут есть вещи, которые на аукционах потянули бы на сотни тысяч долларов), что в количестве (250 работ было только на выставке, а после нее музей добрал и явно будет добирать еще). Этим даром наши художники заметно укрепляют свое присутствие в одном из определяющих хрестоматийную историю современного искусства музее. Но та история искусства, которая пишется этим собранием, порой далека от исторической точности. В списки отборочной комиссии Центра Помпиду не попали, к примеру, Вейсберг, Гробман, Зверев, нет художников арефьевско-митьковского круга, многих нет. Но смысл этого события немного иной: писать историю русского искусства второй половины XX века будут не по коллекции Помпиду, а вот степень включенности корпуса русских изобразительных текстов в общий корпус истории западного искусства сильно повышается. В мире есть и более богатые музейные собрания русского модернизма (Музей Циммерли в Нью-Джерси, Музей Людвига в Кельне, ГТГ и ГРМ, например), но первые -- слишком персональны, а вторые -- слишком локальны. Помпиду меняет акценты -- концептуализм, неоэскпрессионизм, акционизм, абстракционизм в их русском изводе в парижских хранилищах может лишиться географической обреченности. Ну, по крайней мере, хотелось бы в это верить. Русских художников дарили -- в вечность. А в вечности все равны. О "Князе" Константина Богомолова сожалеет Роман Должанский В декабре Ассоциация театральных критиков России подвела итоги 2016 года -- событием года был назван спектакль режиссера Константина Богомолова "Князь", поставленный в московском театре "Ленком". Наверняка результат обусловлен не только качеством самого спектакля, но и тем, что в декабре "Ленком" сыграл поставленного в апреле "Князя" в последний раз. Театр объяснил это плохой посещаемостью и большим количеством недовольных зрителей. "Князь" был поставлен Богомоловым по произведениям Достоевского и сразу после премьеры вызвал оживленную и громкую полемику в прессе. Эстетика одного из самых успешных российских режиссеров предстала в своем сконцентрированном состоянии -- свободное, ироничное отношение с классическими текстами, смелая литературная композиция, небоязнь самых парадоксальных и рискованных рифм с сегодняшней реальностью. Так, в "Князе" Богомолов внятно сказал о порочности и ханжестве современного российского общества, использовав мотивы педофилии в творчестве Достоевского. Остроту личного высказывания подчеркнуло то, что сам Богомолов отлично сыграл в своем спектакле роль князя Тьмышкина. Впрочем, и остальные актеры в "Князе" были не хуже. Отказ популярного московского театра от "сложного" богомоловского спектакля многие списали на общее усиление самоцензуры. Так или иначе, конфликт в театральном сообществе между сторонниками обновления и поборниками привычной системы -- в стадии обострения. Нового интенданта Зальцбургского фестиваля одобряет Сергей Ходнев Этой осенью у Зальцбургского фестиваля после междуцарствия, тянувшегося после ухода в 2014 году Александра Перейры, появился новый художественный руководитель. Пятым преемником Герберта фон Караяна на самом вожделенном в оперном мире посту стал австрийский пианист Маркус Хинтерхойзер. Неожиданностью это назначение не стало: кандидатуру Хинтерхойзера рассмотрели и утвердили уже давно, нужно было только дождаться, пока завершится его контракт с еще одним крупным культурным форумом -- Венским фестивалем. На Хинтерхойзера вполне оправданно возлагают большие надежды. Как администрация фестиваля, озабоченная восстановлением репутационных потерь после амбициозного правления Александра Перейры и малоудачного в художественном смысле междуцарствия, так и его публика, которая об отличных кураторских и менеджерских способностях Хинтерхойзера знает не понаслышке: почти десять лет, с 2005 по 2014-й, он был в Зальцбурге руководителем концертных программ. На редкость примечательной выглядит и объявленная новым художественным руководителем оперная программа Зальцбурга-2017. Особенно на взгляд из России: новое "Милосердие Тита" вместе с Питером Селларсом делает Теодор Курентзис, нового "Воццека" (вместе с художником и режиссером Уильямом Кентриджем) -- Владимир Юровский, в "Аиде", которую ставит иранская художница Ширин Нешат, споют Анна Нетребко и Екатерина Семенчук. И, наконец, впервые за 15 лет на фестивале ставят "Леди Макбет Мценского уезда" Шостаковича -- с большой командой отечественных певцов и с Марисом Янсонсом за пультом Венских филармоников. Кадровые встряски в балетном мире обсуждает Татьяна Кузнецова Балетный год отмечен не художественными событиями, а кадровыми переменами. Некоторые были ожидаемыми: о том, что Большой театр не станет продлевать контракт с худруком Сергеем Филиным, гендиректор Владимир Урин известил загодя. Он упразднил даже должность худрука, введя вместо нее нейтрального "руководителя балетной труппы", и сманил из "Ла Скала" Махара Вазиева, некогда заведующего труппой Мариинского театра. Осиротевшие миланцы в спешном порядке были вынуждены подыскивать себе балетного директора -- им стал хореограф Мауро Бигонцетти, который, однако, не справился со своенравной труппой -- ушел по болезни в долгосрочный отпуск. Руководить балетом "Ла Скала" временно назначили директора миланской балетной школы Фредерика Оливьери. Заранее известно было и о том, что худрук московского Музтеатра имени Станиславского Игорь Зеленский уезжает директорствовать в Баварскую оперу. Считалось, однако, что он будет работать на два фронта -- ведь совмещал же он аналогичные должности в Новосибирске и Москве (впрочем, без успеха для обоих театров). С таким положением дел не согласился новый генеральный директор Музтеатра Станиславского Антон Гетьман. Игорь Зеленский удовлетворился постом советника по балету, что, похоже, будет чистой синекурой, поскольку на роль художественного руководителя, неожиданно для большинства наблюдателей, был выписан из Парижа Лоран Илер -- экс-этуаль Парижской оперы, опытный педагог и правая рука бывшей директрисы Брижит Лефевр, которого четыре года назад многие прочили на ее место. Художественные программы большинства новых балетных руководителей официально пока не обнародованы. Но первым в новой роли выступил все тот же Игорь Зеленский: он перенес на баварскую сцену "Спартака" Юрия Григоровича, главные злодейские роли в котором исполнят Наталья Осипова (Эгина) и Сергей Полунин (Красс). Востребованности новой поп-музыки не удивляется Борис Барабанов Главная тенденция в популярной музыке 2016 года состоит в отсутствии тенденций. В мире тотального стриминга и плейлистов, которые может составить каждый, границы между мейнстримом и андеграундом, между поп- и рок-музыкой стерлись окончательно. И именно в этой ситуации выяснилось, что в топе все равно старые добрые поп-хиты. В российском сегменте iTunes и Apple Music самый большой спрос был на песню "Sub Pielea Mea" молдавской группы Carla's Dreams. Удивительно, но здесь "Россия айфона" натурально сошлась во мнениях с "Россией шансона": эта песня в курортный сезон пользовалась огромным успехом в южных ресторанах, как в виде фонограммы, так и в исполнении местных талантов. Сервис "Яндекс. Музыка" также отчитался об итогах года. На этой платформе среди отечественных исполнителей лидировала Елка с бесподобной песней "Грею счастье". В этом году впервые даже самым прожженным меломанам было не стыдно признаться в любви к легкой музыке, которую исполняет Елка, а также группы "Моя Мишель" и Iowa. "Маленькой жизнью" Ханьи Янагихары восхищается Лиза Биргер Главным литературным событием прошедшего года стала, конечно, "Маленькая жизнь" Ханьи Янагихары -- точнее, ее появление на русском языке. Ей удалось затмить даже вышедшие одновременно переводы "Безгрешности" Джонатана Франзена и "Шума времени" Джулиана Барнса, далеко превосходящие "Маленькую жизнь" литературно. И это интересно сразу по нескольким причинам. Например, как подтверждение важности фигуры переводчика: Виктор Сонькин, Александра Борисенко и Анастасия Завозова настолько убедили читателя, что перед ним великая книга, что семьсот с лишним страниц текста он остается под их обаянием. Можно, конечно, продолжать спор о том, являются ли пролитые над романом слезы свидетельством его качества. В "Маленькой жизни", где главный герой, Джуд, переживает последствия насилия, с которым он столкнулся в детстве, важны не подробности всех ужасов, с ним произошедших, и даже не возможность счастья, сказочного спасения и любви на пепелище -- а то, как этот роман обнажает скрытые травмы читателя. При этом Янагихара абсолютно антисентиментальна: в ее идеально сконструированной и безжалостной книге пот и кровь становятся таким же строительным материалом, как любовь и дружба. И к тому и к другому она по-своему равнодушна, это и страшно, это и цепляет. Сталинскую архитектуру в Венеции заметил Алексей Тарханов На 15-й Архитектурной биеннале русская команда совершила экскурс в прошлое. Лозунгу нынешней венецианской биеннале "Репортаж с линии фронта", придуманному ее главным куратором чилийцем Алехандро Аравеной, наш павильон ответил экспозицией про московскую Выставку достижений народного хозяйства, любимую игрушку Сталина и Хрущева. У "V.D.N.H. Urban Phenomenon" несколько авторов и несколько тем. Тут и история идеального города без ненужных людей, строившегося на севере Москвы начиная с конца 1930-х и до наших дней, и современные проекты, связанные с освоением территории мертвой культуры. Ну и, конечно, упоение и любование масштабом ВДНХ. И ее символическим значением, о котором написаны томы и томы -- начиная со знаменитой "Культуры два" Владимира Паперного, едва не признанной антисоветской, но на самом деле вернувшей интерес к поспешно забытому и от испуга презираемому стилю. Сталинский стиль, даже в пародиях соцартистов, страшен и притягателен, как сладкий кошмар. Художники, литераторы, режиссеры вели бои то против власти, то друг против друга, то заключая эстетический союз с искусством сталинской империи, то проклиная его. После телевизионных "Старых песен о главном" реабилитации ВДНХ оставалось недолго ждать. Волевым решением авторы выставки изменили линию фронта, уведя нас в траншеи подсознательного. Они напомнили о другой войне, которая шла в нашем обществе и не закончилась до сих пор. Счетам со сталинским стилем отдало себя все послевоенное советское искусство, сначала сублимировавшее свою страсть в одном из его высших архитектурных достижений, а потом люто возненавидевшее себя за это.