Как Дядя Сэм и Мать-Россия решили жить вместе

1943 — 1944 годы можно назвать «русским периодом» в истории Голливуда. На экран вышли документальная «Битва за Россию» и целый ряд прорусских, просоветских картин. Сегодня эти фильмы высмеивают и пытаются сбросить в Лету, а они не исчезают — как не исчезли после войны, когда предпринимались попытки сжечь копии. Они сохранились и остаются свидетельством уникального сближения двух держав, вместе сражающихся и готовых вместе строить послевоенный мир, где зло будет заковано в цепи. Открылся «русский период» картиной «Миссия в Москву», поставленной по книге Джозефа Дэвиса. Бизнесмен, адвокат, он помог Рузвельту выиграть президентскую гонку, за что, по собственному желанию, был назначен послом в России. Он сменил известного в Москве Уильяма Буллита, хлебосольного хозяина Спасо-хауса, поклонника Михаила Булгакова, который устраивал грандиозные для той суровой эпохи приёмы. Считается, что бал у Сатаны в романе «Мастер и Маргарита» создан под впечатлением одного из таких вечеров. В отличие от Буллита, сорящего деньгами и бегающего от охраны со своей русской любовницей, Дэвис вёл себя скромно. Он старался сблизиться не со столичной интеллигенцией, а с советским руководством. У него была чёткая, разъяснённая президентом задача. Рузвельту нужен был Сталин, потому что его враги в США делали ставку на Гитлера. Рузвельту было известно, кто и зачем в Америке и Великобритании вкладывается в германский фашизм. Он хотел знать, сможет ли СССР устоять в будущей схватке? Его личная судьба, судьба «нового курса» от этого прямо зависели. В случае поражения Красной армии, Гитлер бы неминуемо всей своей мощью развернулся на Запад, и «пятая колонна» в Америке помогла бы ему сменить «новый курс» на «новый порядок». Поэтому Дэвис и колесил по стране, по оборонным заводам, разговаривал с десятками специалистов и протоптал дорогу к советским руководителям. Поэтому он мотался к Черчиллю, который мог возглавить правительство и изменить политику Великобритании. А она тогда подталкивала Германию к скорейшему нападению на СССР. Да, у Дэвиса была слабость, на которую настойчиво указывают очернители. Он коллекционировал русское искусство. Для него и его жены-миллиардерши это было источником тихой радости. Но не ради старых картин и фарфора он написал «Миссию в Москву». Не ради антикварной мебели и икон он оправдывал процессы 1937−1938 годов, финскую компанию и рисовал положительный образ Сталина. Дэвис был игроком в большой игре. Другой его образ имеет право на существование только в альтернативной истории для дебилов. Его книгу, вышедшую в 1941 году, Рузвельт предложил для экранизации братьям Уорнэр, что было равносильно приказу. Президент считался покровителем Голливуда. Он сдерживал тех, кто жаждал обрушить на головы киномагнатов дубину антитрестовского закона. Уорнэры придали фильму особый статус, прекрасно осознавая, что создают его не для пополнения кассы, а для Белого дома. Режиссёром они назначили Майкла Кёртица, а сценаристом — Говарда Коха. Оба только что сработали «Касабланку». «Миссию в Москву» словно сняли на «Студии имени Горького». Картина гармонировала с передовицами «Правды» и этим отличалась от книги. По требованию Рузвельта все сомнения в действиях советского руководства были исключены. «Миссия» утверждала: заговор существовал, заговорщики планировали свержение власти и действовали в пользу Германии. Свой народ они не представляли. Расправились с ними сурово, но с «пятой колонной» по-другому нельзя, иначе будет как в Испании, Дании, Норвегии, Бельгии, Франции. Советская Россия была представлена почти идеально — румяной, сытой, восходящей державой, населённой приятными и ответственными людьми и возглавляемой человеком, полностью соответствующим её масштабу. Слухи о провале пятилеток распускали реакционные британские элитарии и их польские сателлиты, вдохновляя Гитлера возможностью лёгкой победы. В 1943 году Дэвис лично привёз картину в Москву и показал Сталину. Советского лидера позабавили её персонажи, мало похожие на реальных героев истории, и приятно поразил сам факт подобного дара. Картина была без поправок выпущена в советский прокат, а бывшего посла наградили орденом Ленина. Это было первым подарком Рузвельта Сталину — началом ухаживания Дяди Сэма за Матерью-Россией. Невесте в тот момент было не до сватов. Она выпроваживала насильника. Но подарок был уж очень хорош. Он явно указывал не только на честные намерения жениха, но и на нечто иное. Вскоре последовали другие киноподарки. «МГМ» выпустила «Песнь о России» — историю любви американского дирижёра и русской пианистки, живущей в колхозном раю. Это шаблонное, но очень трогательное кино, созданное в жанре трагикомедии. Авторы явно старались, чтобы, глядя на прекрасных героев, зрители догадывались о «лав стори» между Америкой и Россией. Создатели фильма очень красноречиво адресовались к музыке: влюблённые, соединённые Богом и Чайковским, обращали против фашизма, несущего смерть и рабство, музыку, которая утверждала жизнь и лучшее в человеке. Они намекали на то, что эта музыка будет звучать в послевоенном, прекрасном мире. Сэм Голдвин, по личной просьбе Рузвельта, запустил в производство «Северную звезду». Она рассказала о том, как война разрушила счастливую жизнь украинского села. Его жители оказали отчаянное сопротивление оккупантам: создали вооружённый отряд и подожгли собственные дома. В картине снова встретились Энн Бакстэр и Эрих фон Штрогейм. Первая сыграла сельскую девушку, взявшую в руки оружие, а второй офицера-медика, переливавшего кровь русских детей немецким солдатам. В этом фильме героя Штрогейма отчитали и пристрелили, положив конец череде его однотипных персонажей в военных мундирах. «Коламбия» поставила картину «Мальчик из Сталинграда» — о детском отряде, действующем в немецком тылу. Для воюющих мальчишек символом воинской чести и славы была будёновка, право носить которую следовало заслужить. Завершался фильм цитатой генерал-лейтенанта Брегона Сомервелла: «Я могу описать Россию одним словом. В нём и героизм, и высшее самопожертвование, и преданность, и все добродетели, что есть в людях. И слово это — Сталинград». Одна из независимых студий создала драму «Три русских девушки» — о любви американского лётчика-испытателя, помогавшего Красной армии, к ленинградской фронтовой медсестре. «РКО» сотворило «Дни славы» — трагическую картину о русском партизанском отряде и «любви на линии огня». В ней мощно дебютировали Грегори Пек и балерина Тамара Туманова. Да, эти фильмы не причислишь к шедеврам. Они создавались в спешке, по заказу правительства. Но в них отразилась история, в отличие от других «не шедевров» (мюзиклов, комедий и псевдодрам, воспетых брезгливыми критиками), в которых отразилась одна пустота. Рузвельт очень многого добился этими фильмами, гремевшими в советском прокате. Они помогли ему преодолеть недоверие Сталина и сблизиться с ним, оттеснив Черчилля. Эти фильмы помогли Рузвельту преодолеть американский изоляционизм. Но главное — они помогли изменить общественное мнение в пользу России, с которой он хотел строить особые отношения после войны, с которой собирался строить новое человечество. В тот драматический момент истории эта мечта казалось осуществимой.