Путеводный Моцарт

Что привело Теодора Курентзиса на Зальцбургский фестиваль На прошедшей в резиденции посла Австрии в Москве презентации программы Зальцбургского фестиваля-2017 официально стало известно о том, что будущим летом резидентом форума станет коллектив из России — оркестр musicAeterna Пермского академического театра оперы и балета. Под управлением худрука театра Теодора Курентзиса musicAeterna даст в Зальцбурге серию концертов, а также примет участие в постановке оперы «Милосердие Тита» Вольфганга Амадея Моцарта. Не в последнюю очередь приглашение на крупнейший оперный фестиваль мира связано с сенсационным успехом трилогии моцартовских опер, записанных Курентзисом и musicAeterna на лейбле Sony Classical. Амбициозный проект стал событием в рекорд-индустрии, заставив экспертов заговорить о феномене «пермского Моцарта». В механизме его успеха разбирается ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ. Ураганный драйв и энергетика, как на рок-концерте, непринужденно свингующие солисты, идеальная ансамблевая точность, кристально прозрачный звук и ошеломительное ощущение того, что затертую до дыр партитуру ты слышишь словно бы впервые — привычные уже стандарты «пермского Моцарта» установила «Свадьба Фигаро», вышедшая на Sony Classical в феврале 2014-го. Осенью того же года последовал еще один нокаут — «Так поступают все»: оперу, традиционно проходившую по ведомству комических безделушек, Курентзис прочитал как изощренную психологическую драму, замешанную на болезненной чувственности и эротизме. Пару недель назад на прилавках магазинов появился успевший стать притчей во языцех еще до выхода «Дон Жуан»: готовая позапрошлой зимой пластинка была отправлена в корзину — альбом пришлось целиком перезаписывать с новым составом солистов, пока результат наконец не устроил дирижера-перфекциониста. Совпадение визионерского таланта Курентзиса, усилий первоклассных продюсеров и благоприятной рыночной конъюнктуры позволили моцартовской трилогии прозвучать и в локальном, и в общемировом контексте, став важной вехой одновременно и российского культурного процесса, и западного музыкального рынка. Оперы Моцарта — обязательная часть джентльменского набора любого серьезного звукозаписывающего лейбла, издающего академическую музыку: основа основ, базовая ценность, классика на все времена. В каталогах компаний-мейджоров чаще всего значатся сразу несколько трактовок одних и тех же названий, записанных артистами разных эпох: каждое новое поколение по-своему обновляет оперный канон, и то, что еще недавно казалось мейнстримом, быстро переходит в категорию винтажных радостей. Именно такой обвал в моцартовском сегменте рынка произошел в середине 2000-х, когда независимый лейбл Harmonia Mundi издал серию записей, сделанных под управлением дирижера-старинщика Рене Якобса — в 2005 году его «Свадьба Фигаро» была удостоена премии Grammy. Чтобы эффективно отразить атаку идеологических конкурентов, крупным корпорациям понадобилось почти десятилетие — помешал финансовый кризис в индустрии, начавшийся задолго до глобальных экономических проблем нулевых и лишь усугубленный ими: продюсированием новых версий моцартовских опер хозяева рынка смогли заняться только пару лет назад. Первыми в игру предсказуемо включилась Universal Music Group — лидер «большой тройки», трех ведущих звукозаписывающих компаний мира. Проект решено было реализовывать на старейшем в мире лейбле Deutsche Grammophon: полвека спустя на смену легендарному моцартовскому комплекту, записанному еще в 1960-е годы великим австрийским дирижером Карлом Бёмом, должно было прийти детище энергичного канадца Янника Незе-Сегена, собравшего дримтим самых статусных оперных звезд 2010-х — от Ильдебрандо д`Арканджело и Ролландо Вильясона до Дианы Дамрау и Джойс Дидонато. Для того чтобы перебить ставку Universal на абсолютный коммерческий успех, второму номеру «большой тройки» нужно было сделать максимально неожиданный ход — чем экстравагантнее, тем лучше. Таким козырем в рукаве для честолюбивого президента Sony Music Classical Богдана Росича стал Теодор Курентзис. Его имя было на слуху — в 2011-м он выпустил на модном независимом лейбле Alpha запоминающуюся интерпретацию «Реквиема» Моцарта, и уже осенью того же года дирижеру было предложено записать для Sony три самые известные моцартовские оперы. Выбирая в сопродюсеры ведомый Курентзисом Пермский оперный с двумя его ведущими коллективами — оркестром и хором musicAeterna, менеджмент Sony рисковала — причем по-крупному. Так уж исторически сложилось, что музыканты из бывшего СССР всегда реализовывали себя на Западе главным образом в романтическом репертуаре, оставляя за пределами стилевой и технической досягаемости все, что было написано раньше или позже: исключения из этого правила — вроде пианиста Алексея Любимова, скрипачки Виктории Мулловой или сопрано Юлии Лежневой — можно пересчитать по пальцам одной руки. Сыгранный на жильных струнах и старинных духовых Моцарт из мало кому известного за пределами России уральского города — пускай и записанный международной командой певцов под управлением харизматичного греческого дирижера — это что-то из ряда вон выходящее. На какую полку в музыкальном гипермаркете выкладывать столь экзотический продукт, было совершенно неясно — а значит, более чем туманно выглядели и коммерческие перспективы дорогостоящей спецоперации. Ее успех оставался для Sony Classical делом чести: в пантеоне эксклюзивных артистов лейбла Курентзис к середине 2010-х остался единственным активно работающим дирижером, и на сотрудничество с ним руководство компании строило далеко идущие планы. Чтобы подчеркнуть приоритетный статус проекта в своем каталоге, Sony решила ориентироваться на премиум-сегмент рынка: моцартовскую серию выпустили на виниловых пластинках, а CD-версия предлагалась в роскошном твердом переплете с 300-страничным буклетом. Едва ли не более вызывающе смотрелось решение записать все три оперы в студийном формате — для современного состояния индустрии, по-прежнему переживающей отнюдь не лучшие дни, намерение и в самом деле вполне исключительное. Уж слишком это дорогое удовольствие — аренда студии, гонорары техническому персоналу, оркестру, хору и солистам. Куда проще сделать запись прямо во время спектакля — хотя тогда, впрочем, неизбежно придется мириться с заведомо несовершенным качеством звука — или во время публичного концертного исполнения. Именно так продюсируется абсолютное большинство сегодняшних оперных обновок — в том числе и «Дон Жуан» Янника Незе-Сегена, монтировавшийся из записи концерта в Баден-Бадене и студийных вставок, помогавших исправить недочеты исполнения и купировавших посторонние шумы. На такие компромиссы не были готовы ни Теодор Курентзис, ни менеджмент Sony — тем более что максимализм партнеров был подкреплен возможностью пользоваться фактически неограниченным административным ресурсом. Работа над трилогией закипела прямо в зрительном зале Пермского театра оперы и балета — из сезона в сезон он на несколько недель закрывал свои двери для публики, превращаясь в мобильную звукозаписывающую студию. В непростых реалиях сегодняшней жизни российских театров, в борьбе за бюджетное финансирование вынужденных включиться в гонку за экономической эффективностью, оценивающейся государством исключительно по количеству показанных за год спектаклей, это выглядело неслыханной роскошью. Но решившейся выйти на международную сцену Пермской опере нужно было чем-то рисковать — и, как показало время, игра определенно стоила свеч. Первый же альбом «Свадьба Фигаро» был удостоен пяти звезд от The Financial Times, влиятельный немецкий журнал Opernwelt признал Теодора Курентзиса дирижером года, а директора крупнейших европейских фестивалей который год продолжают упражняться в произнесении диковинного для западного уха топонима Perm`. Оторопь, вызванную на мировом рынке пермским проектом Sony, легко понять: стратегия, предложенная Курентзисом, строится на сочетании несочетаемого. С одной стороны, она органично вписывается в почтенную традицию исполнения моцартовских опер музыкантами-аутентистами, установленную еще в конце 1980-х патриархом исторически информированного исполнительства Николаусом Арнонкуром и продолженную его последователями: цикл Курентзиса воспринимается таким же современным эталоном звучания «Свадьбы Фигаро», «Так поступают все» и «Дон Жуана», каким в 1990-е были записи Джона Элиота Гардинера, а в 2000-е — Рене Якобса. И все было бы хорошо, если бы одновременно Курентзис не апеллировал в своих трактовках к традиции великих дирижеров-демиургов, диктаторов-олимпийцев — хронологически предшествовавшей аутентизму и идеологически ему вроде бы совершенно чуждой. Случилось нечто по-настоящему неслыханное: «пермскому Моцарту» едва ли не впервые в истории исполнительского искусства удалось успешно совместить две антагонистичные, как до сих пор казалось, художественные модели. Едва ли в современной России есть другой столь же свободно конвертируемый музыкальный бренд, вызывающий больше интереса на Западе,— именно поэтому пермский оркестр получил приглашение стать резидентом Зальцбургского фестиваля-2017. До сих пор единственным российским коллективом, приглашенным на постановку в Зальцбург, оставался оркестр Мариинского театра, выступавший на родине автора «Дон Жуана», что показательно, в основном с отечественным репертуаром. На достигнутом не намерены останавливаться и в Sony Classical — к 2020 году компания планирует выпустить в исполнении Курентзиса и musicAeterna все девять бетховенских симфоний, вместе с оперной трилогией Моцарта составляющих «ветхий» и «новый» заветы академической музыки. Сегодня они переписываются на Урале, в областном оперном театре, артистами из России и Европы, не просто сидящими бок о бок, но говорящими на одном эстетическом языке — для того, чтобы признать происходящее в Перми культурной революцией, даже не нужно уточнять, что она разворачивается в эпоху импортозамещения и санкционной войны.