Памятник Ивану Грозному отдаляет Орёл от Великого Новгорода
Установка памятника Ивану Грозному в Орле не оставила равнодушной общественность Великого Новгорода. Ведь в середине XIX века, когда создавался монумент «Тысячелетию России», об увековечении на нём царя, учинившего в Новгороде погром 1570 года, не могло быть и речи. Что же изменилось сейчас? Почему сам факт происходящего «на голубом глазу» в Орле вызвал такую болезненную реакцию в другом российском городе? С этим на круглом столе в Новгородской областной научной библиотеке пытались разобраться известные новгородские учёные, журналисты, общественники. Пытались без эмоций — не получилось. Не самый кровавый? Прежде всего, конечно, собравшиеся не смогли не упомянуть о событиях 1569−1570 годов, известных как Новгородский погром. Историк и писатель Виктор Смирнов посвятил ему свой роман «Третий ангел». Погром, который учинили опричники царя под его личным руководством, по мнению Смирнова, воспринимать отстранённо невозможно. «Чудовищный в своей жестокости, необъяснимый в своей паталогической ненависти к Новгороду, к новгородцам», — рассказал он. Смирнов подчеркнул, что на памятнике в Орле Иван Грозный изображён на коне, с крестом. «А на самом деле никакие ордынцы не нанесли большего урона Русской православной церкви, чем собственный православный государь, ведь фактически все новгородские монастыри были разорены», — напомнил он. Точное число жертв погрома 1570 года, действительно, не поддаётся исчислению. Достоверно известно, что это были тысячи людей ‑ и женщины, и дети. По некоторым данным, было уничтожено до 15 тысяч человек (при 30-тысячном населении города!) Сейчас, спустя полтысячи лет, экскурсоводы непременно рассказывают туристам о том, как после опричного погрома «воды реки Волхов от крови люда новгородского окрасились в красный цвет». Знают об этом и все новгородские школьники, с уроков краеведения. Другое дело — современные апологеты Ивана Грозного. Как считает кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН, специалист по истории XVI—XVII веков Геннадий Коваленко, они в большинстве своём — «агрессивные дилетанты». Либо отрицают все кровавые злодеяния Ивана Васильевича, либо предлагают воспринимать проводимые им казни в этаком духовно-аскетическом ключе: якобы, подвергая своих подданных мучениям, он избавлял их от вечных мук. «Более вменяемые сторонники Ивана Грозного сравнивают его с другими политическими деятелями той эпохи: мол, не самый кровавый и был. Но мне не очень понятно, почему мы оценивает моральный облик наших правителей с оглядкой на Запад?» — заявил Коваленко. Он подчеркнул, что те, с кем стоило бы сравнивать Ивана IV — ни дед Ивана Грозного, ни его отец — не отметились в истории России столь кровавыми репрессиями. И если всё же сравнивать с одиозными западными государственными деятелями той поры (Елизаветой Кровавой, Карлом IX или Эриком XIV), то, отмечает Геннадий Коваленко, памятников-то им не ставят! «Когда гугенотов убивали в Варфоломеевскую ночь, они хотя бы понимали, за что их убивают, а большинство жертв Ивана Васильевича не понимало, за что», — подчеркнул историк. Двойная мудрость В середине XIX века, когда создавался памятник «Тысячелетию России», общественное мнение вокруг личности Ивана Грозного было более монолитным, чем сейчас, вспомнил Виктор Смирнов. Историю создания монумента он описал в своей книге «Памятник Государства Российского: тысячелетие в бронзе» и там указывал, что за фигуру одиозного царя на монументе выступал разве только лишь один историк Буслаев, даже императорская семья была против. «Это был двойной акт мудрости. Во-первых, акт художественной мудрости: на монументе «Тысячелетию России» — памятнике торжеству русской государственности — Иван Грозный не был уместен», — вторил ему главный редактор «Новой новгородской газеты» Сергей Брутман. Второй акт мудрости, по его мнению, был в следующем: утвердить эту фигуру на памятнике в самом сердце Великого Новгорода «означало бы зафиксировать тот разрыв представлений о добре и зле, который неизбежно существует в стране, с трудом сшитых из различных земель и княжеств». «Мне кажется, что сегодня тем, кто воздвигает эти памятники, не хватает, прежде всего, этой мудрости — они забывают, что Россия по-прежнему сшита не так уж крепко. И когда ты ставишь такой памятник на Орловщине, ты тем самым её отдаляешь от Новгорода. Всё это, к сожалению, угрожает национальному единству. Ведь нацию объединяют две вещи: общность истории и общность языка. И когда мы сегодня ставим таким людям памятники, мы признаём, что нам дорога идея государственного терроризма, а не государственности», — заявил Брутман. Поэтизация сильной власти и монументальная пропаганда Но орловцы имели право поставить памятник основателю своего города, возразила доктор филологических наук Дарья Терешкина. «Если уж мы принимаем многоголосье в нашей жизни, мы должны принять и этот памятник. Орловцы поставили его как человеку, основавшему, по легенде, их город. Они имеют на это право», — заявила Терешкина, отметив также, что Иван Грозный — безусловное явление культуры. Читайте также: Памятник Ивану Грозному в Орле признан законным Дарья Терешкина также призвала собравшихся задуматься не столько о факте появления в России памятника Ивану Грозному, сколько о процессе «поэтизации сильной власти» в целом. «Не просто так и памятник Владимиру установлен в Москве, усечённый только благодаря требованиям ЮНЕСКО, а мог бы быть ещё величественней!» — отметила она. Другой лингвист, доктор филологических наук, профессор Новгородского госуниверситета Татьяна Шмелёва напомнила о мемориальной культуре — культуре нашей памяти. «Если бы в Новгороде стоял памятник жертвам опричного погрома, я не думаю, что в Орле мог бы появиться памятник Ивану Грозному», — считает она. Но, как отметила Шмелёва, «у нас нет культуры памяти о страдании, у нас есть только память о героизме». С ней согласились многие. «Я могу представить памятник Ивану Грозному, отрубающему кому-то голову, и это тоже был бы памятник», — отметил Сергей Брутман. По его мнению, на памятнике могла бы быть изображена и коленопреклонённая, кающаяся его фигура. Виктор Смирнов также считает, что памятник в Орле — неудачный. «Но это совершенно не значит, что Ивану Грозному не нужно ставить памятник! Можно. Но такой, чтобы отражал сложность и противоречивость фигуры царя. Пусть бы он не был таким патетическим, пафосным, но отражал бы историческую реальность», — отметил Смирнов. Интересно, что в процессе обсуждения не раз «всплывала» личность Ивана III. Новгородские историки удивились, почему ему — тому, кто на самом деле создавал российское государство, — не посвящено пока даже мемориальной доски. В Новгороде при этом памятник Ивану III тоже бы устанавливать не стали — из-за событий московско-новгородской войны. Но его-то скульптура на монументе «Тысячелетию России» как раз есть — впрочем, как и фигура Марфы Посадницы, хозяйки непокорного Новгорода. Памятник нам самим Памятники формируют новую реальность — рефреном звучало на встрече в Великом Новгороде. Важно понять, кому мы ставим эти памятники? Не самим ли себе? Вспомнили и о другом известном памятнике Ивану Грозному — кинематографическом. Доктор исторических наук Борис Ковалев, возглавляющий новгородскую группу Санкт-Петербургского института истории РАН и являющийся специалистом по истории XX века, напомнил о событиях 1945−1946 годов, когда за первую серию фильма «Иван Грозный» режиссёр Сергей Эйзенштейн получил Сталинскую премию, но уже спустя полгода постановлением ЦК ВКП (б) вторая серия была запрещена. По мнению цензоров, Эйзенштейн «обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде дегенератов наподобие американского Ку-клукс-клана, а Ивана Грозного — человека сильной воли и характера — слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета». В итоге вторая серия фильма вышла на экраны лишь в 1958 году. Опасность происходящего сейчас, по мнению Геннадия Коваленко — в том, что скоро подобные памятники могут появиться и в других городах — в городе Александров, в Коломне в Москве, в Астрахани. Улицы собрались переименовывать. Читайте также: Памятнику Ивану Грозному будет неуютно в Александрове Ярославец объяснил, зачем надел мешок на голову памятника Ивану Грозному Коваленко отметил, что популяризацией Ивана Грозного в этом смысле занимается историк, доктор исторических наук, профессор МГУ Дмитрий Володихин. «Володихин исходит из того, что если какое-то место исторически связано положительно с какой-то деятельностью — не личностью, а деятельностью — то памятник нужно ставить. Но если руководствоваться таким принципом, то можно поставить памятник Мазепе в Азове, потому что он в 1696 году брал Азов и — ни много ни мало — был удостоен ордена Андрея Первозванного. А под Москвой можно поставить памятник генералу Власову, который там тоже отличился», — заявил Коваленко. В конце встречи собравшимся предложили ответить на вопрос, нужно ли сносить памятник Ивану Грозному теперь. Никто не решился. Воевать с памятниками — дело неблагодарное.
