Человек с Урала. Глеб Панфилов рассказал о судьбе своих работ

Статус качества и профессионализма носят фильмы и театральные работы Глеба Панфилова. Впрочем, одна из его картин прошла незамеченной. О ее судьбе режиссер рассказал «Вечерке».В арсенале Панфилова — отечественные премии киноакадемиков «Ника» и «Золотой Орел», зарубежные награды: «Золотой леопард» Локарно, «Серебряный лев» Венеции, «Золотой медведь» Берлина. Однако в жизни режиссера были не только аплодисменты, но и несправедливые минуты забвения. Например, его картина «Мать» 1989 года, получившая приз жюри Канн «За вклад в мировое киноискусство», у себя на родине прошла практически незамеченной. — Глеб Анатольевич, вы только что показали зрителям — пока на вашем родном Урале — новую оцифрованную копию «Матери». Сергей Соловьев после гала-премьеры в сердцах вспоминал, что в то время как в Каннах вам дружно аплодировало жюри, на родине фильм не замечали. Словно подчеркивая, что в «новом кинематографе» вашему кино места не будет. — Картина действительно лучше известна на Западе, чем дома. В СССР ею никто не заинтересовался, она не вызвала никакого резонанса, разве что пару раз ее показали по ТВ. Возможно, сказалось наше отношение к творчеству Максима Горького: средняя школа внесла большой вклад в то, чтобы вызвать у людей отвращение к этому произведению. Кстати, я и сам так относился к роману Горького, будучи школьником. Но потом в зрелом возрасте перечитал его и понял, что очень хочу это снимать. Сегодня мы сделали все, чтобы фильм наконец встретился со зрителем. Картину отреставрировали: ленты портятся и изнашиваются не только от проката, но и от долгого лежания в архиве. Сделали хорошую копию, которая предполагает просмотр на большом экране, в хорошем качестве. И, пересматривая фильм «Мать» заново, я неожиданно осознал, что картина по-прежнему актуальна. Главную роль играет Инна Чурикова, и играет, на мой взгляд, очень глубоко. — Вы как-то обмолвились, что фильм «Мать» стал ступенькой к картине «Романовы. Венценосная семья». Почему вас захватила именно эта тема? — Видимо, сказалось то, что я вырос на улицах и во дворах Екатеринбурга, где произошли кровавые события. В этом городе школьником 2–3-го класса я убегал с уроков в кино смотреть военную хронику: в мороз сердобольные тетушки-билетерши пускали нас в зал, чтобы мы не замерзли. По этим улочкам я с детства бегал в гости к бабушке, и дорога пролегала как раз мимо страшного дома Ипатьевых. А однажды я испытал потрясение, оказавшись внутри… — Сегодня этого дома не существует, на его месте стоит храм, построенный на народные деньги. Что вы увидели в подвале? Что так сильно вас потрясло? — Впервые о том, что в подвале дома был расстрелян последний русский царь, я узнал от своей мамы. Меня пожалели, не сообщили подробностей, то, что кроме царя в подвале была убита вся семья — жена, дети. Проходя мимо этого дома в темноте, я испытывал страх, глядя на темные окна. Тем более что стоял он на площади Народной Мести — так она тогда называлась. Мрачный дом мне покоя не давал достаточно долго, продолжал притягивать. И вот однажды случилось то, что должно было случиться. Я бежал в сторону пруда, мне было восемь, шел июль сорок третьего. Стояла такая жара, что асфальт плавился под ногами. А рядом с домом была тень и холодные плиты. Я ступил на них и неожиданно увидел приоткрытую боковую дверь, обычно наглухо запертую. Там, видимо, проходила какая-то закрытая экскурсия. Решившись, я вошел внутрь: деревянный пол был хорошо покрашен, стены белели, а на стене была картинка с кровавым отпечатком ладони. У меня внутри все оборвалось: я решил, что это отпечаток ладони убитого царя, что, падая, он оперся о стену рукой, а его отпечаток заключили потом в раму — на память. Я зарыдал, меня заметили и тут же вывели. Это переживание, эпизод моей биографии в итоге много лет спустя и дал толчок к созданию фильма « Романовы». Это же переживание толкнуло меня на создание моего самого первого фильма, отозвалось в «Матери» и стало кодой в «Венценосной семье». — А ваши одноклассники как воспринимали известие, что в этом доме был убит царь? — Я думаю, что все мы, окончившие 37-ю школу, не сговариваясь, так или иначе оказались связаны с этой темой. Когда вышел фильм «Романовы», выяснилось, что староста нашего класса занимался строительством храма на Ганиной Яме, он был в самой активной группе, которая вела поиски. Мой второй одноклассник, замечательный художник, выпустил целую серию работ, посвященных Романовым. С ним мы тоже не сговаривались. Я думаю, что во всех нас это сидело так серьезно и глубоко, что каждый что-то сделал в этой теме. Для меня она важна и по сей день, но фильмом «Романовы» я ее завершил и не планирую к ней возвращаться. — А какой период нашей истории мог бы стать темой ваших киноисследований в будущем? — Думаю в ближайшее время взяться за тему очень трудную, и мой интерес к ней вы поймете: речь идет о произведении Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Там нет привычной драматургии. Точнее — она другого рода. Задача стоит непростая: сделать внятную содержательную картину, которую зритель смог бы с внутренним интересом посмотреть от начала и до конца. Это будет не сериал, а настоящее кино, рассчитанное примерно на 2,5–3 часа. То есть очень большой и сложный фильм. Я уж не говорю, как сложен и важен выбор главного героя. Вот его надо найти. Если я его увижу, то сразу скажу: «Он!» — В Год российского кино ваши коллеги пытаются оценивать состояние современного отечественного кинематографа. Пессимизм этих оценок многих тревожит. А что по этому поводу думаете вы? — У меня пессимизма нет. Отечественный кинематограф развивается довольно динамично и интересно. Просто времена изменились, кино стало другим. Оно — не то, что было во время становления моего поколения. Другая страна, другие приоритеты. Но нравственные приоритеты не меняются. Для меня они лично остаются прежними, и у тех, с кем из молодежи я общаюсь, — тоже. Но страна, реакция на жизнь, и сама жизнь, безусловно, стали другими. Вот смотрите, сегодня часто звучит мысль, что сейчас фестивалей больше, чем картин. А мне кажется, что просто на наших глазах складывается новая форма общения со зрителем. Ибо нарушена какая-то внутренняя связь между творцами и зрителями. Любой российский фестиваль затевается для того, чтобы мы, кинематографисты, увидели лица тех, кто пришел смотреть наше кино, чтобы наладился более тесный контакт со зрителем. Нам очень важно пообщаться и, наконец, понять, что именно представляют собой наши зрители, особенно молодая их часть. И для этого лучше представлять картины на фестивалях. И я, например, счастлив, что стал первым президентом Первого открытого Уральского кинофестиваля, проходящего в городе, где я вырос. Городе, где существует одна из лучших киностудий страны — Свердловская. Городе музыкальном, театральном, научном, ученом, вузовском. Который меня всегда подпитывал и заряжал, который меняется на наших глазах. — Екатеринбург, в котором вы выросли, действительно сильно изменился. А нравятся ли вам те изменения, которые происходят с Москвой, городом, в котором вы живете почти полвека? — Очень нравится. В Москве строятся прекрасные дороги, новые линии метро, появились замечательные места отдыха. Развязки столичные просто ошеломляют своей необходимой нужностью: нам стало легче и удобнее ездить и по столице, и по ближнему окружению. Тут подвижки очень серьезные. — Вы все время проводите в машине? — Нет-нет, я очень люблю Воробьевы горы, люблю там гулять, у нас там квартира. Я люблю старую Москву, ее переулочки, все это сейчас благоустроено, обновлено. Я сейчас не говорю о переделках, иногда неудачных. Я говорю о хороших решениях. Есть неудачные вещи — есть разрушение ценных памятников, был неудачный новодел вместо реставрации, но есть ведь и явные удачные решения! Москва стала какой-то невероятно светлой, помолодевшей. А в целом, когда город ухожен — дома, дворы, когда все сделано с любовью и вниманием — а такого вокруг мы видим немало, это приятно. Замечательно, когда храмы возрождаются, причем очень качественно — к храмам отношение очень серьезное, когда речь заходит об их реставрации. Новые храмы в Москве строятся. Приятная, красивая жизнь, что говорить... — Одна птичка нашептала, что вы сейчас в Театре Наций репетируете новый спектакль. О чем он будет? — Он — по знаменитой пьесе Питера Моргана «Аудиенция » о королеве Елизавете II и ее премьер-министрах. Инна Михайловна Чурикова будет играть королеву. Мы с автором вместе адаптировали его пьесу на российского зрителя, сделав некоторые новые акценты. Надеюсь, что это будет интересно. СПРАВКА Глеб Панфилов родился в 1934 году в Магнитогорске. Работал на заводе медпрепаратов, позже был завотделом пропаганды и агитации Свердловского горкома ВЛКСМ. На свердловском телевидении снял несколько фильмов и поступил заочно на операторский факультет ВГИКа, затем перешел на Высшие режиссерские курсы. Снял 17 полнометражных фильмов, еще к 14 написал сценарии. Известны по меньшей мере три его театральные постановки. Женат на актрисе Инне Чуриковой.