Почему за нас додумывает белорусский прокурор?

Речь ведь идёт о публикациях не в белорусских, а в российских СМИ. Почему Россия не заявит о своём праве на собственную оценку публикуемых в России материалов? Где российская сторона? Чего она хочет? Какие у неё интересы? В эти предновогодние дни в Минске продолжается суд над Сергеем Шиптенко, Юрием Павловцем и Дмитрием Алимкиным – тремя публицистами, критиковавшими в российских СМИ наметившееся сближение белорусской власти с Западом в ущерб интеграции с Россией, а также заметную в республике наклонность к белорусизации и литвинизации. За это их в Белоруссии называют «пророссийскими», обвиняют в разжигании национальной розни, судят и могут приговорить к 5-12 годам тюремного заключения. В то же время РФ – в лице посла РФ в Белоруссии Александра Сурикова – официально от них открестилась. «Это белорусские граждане и это дело Белоруссии – эти очень радикальные журналисты. Мы очень сильно сомневаемся, что эти выступления работают на усиление связей», – сказал Суриков. Официальный представитель МИД РФ Мария Захарова заверила, что «судьбы этих журналистов… находятся в сфере нашего пристального внимания» – и тут же «особо подчеркнула, что употребление этими авторами таких слов, как «недонарод» или «недогосударство» в отношении Беларуси и белорусов – это недопустимо». Этим она оказала заключённым журналистам медвежью услугу, так как слова «недонарод» в действительности они не употребляли, а Захарова, услышавшая звон, да не знающая, где он, придала своим статусом толчок к распространению этой клеветы. Это было год назад, в декабре 2016-го. Повторюсь: год спустя, прямо в эти дни в Минске проходит суд над журналистами – и где же пристальное внимание российского МИДа? Где заявления о необходимости свободы слова? Где, скажем прямо, официальная позиция России по материалам дела, ведь предъявляемые журналистам обвинения тесно связаны с интерпретацией нашей общей с Белоруссией истории? Ведь может же быть, не правда ли, у России свой собственный взгляд на историю Отечественной войны 1812 года? На историю Великой Отечественной. На историю белоруссизации 1920-х. Страшно сказать: сегодня пророссийскую позицию (но официальную ли? Бог весть) выражают трое журналистов с белорусским гражданством на скамье подсудимых – и приглашённые их адвокатами свидетели. И не российский МИД, а подсудимый Шиптенко задаётся вопросом: «почему, если речь идет о разжигании розни между народами Белоруссии и России, в деле нет российской стороны?». Опять же: речь ведь идёт о публикациях не в белорусских, а в российских СМИ. Почему Россия не заявит о своём праве на собственную оценку публикуемых в России материалов? Где российская сторона? Чего она хочет? Какие у неё интересы? Вспоминается Иван Грозный из незабвенного предновогоднего фильма, молвивший режиссёру Якину: «Как же тебя понять, если ты не говоришь ничего?»… Возможно, читатель не поверит, насколько всё происходящее примитивно и откровенно. Мы потом ни за что не сможем сказать, что нас не предупреждали. И опять будем удивляться, что, оказывается, можно поступать вот так – со знаком качества плевков как божьей росы. Российской экспертизы нет – а белорусские эксперты ставят в вину подсудимым даже употребление слова Белоруссия. В российских СМИ. И даже при том, что в самой Белоруссии имеется вполне официозная газета «Советская Белоруссия». Необходимо отметить: в норме работоспособный эксперт не прибегает к иронии, не допускает эмоций. Эксперт не устанавливает умысел. Эксперт не рассуждает о том, «что может произойти, если…». Эксперт не аргументирует своё решение «интуицией» и тем, что «все так говорят». Эксперт лишь характеризует объективное содержание текста, и любые требования к экспертам искать в статьях формально не выраженные подтексты, которые «можно воспринять так-то», - выходят за рамки научного исследования, это будет лишь частное мнение. Эксперт обязан безошибочно различать конфликтогенность текста (негативные оценки, которые могут кому-то не понравиться) – и его экстремистскую направленность (призывы к совершению противоправного действия). Так вот конфликтогенность – не преступна. И все эти ошибки допущены в экспертных заключениях, на основании которых сейчас могут засудить журналистов. «Статья может развить взаимное недоверие между людьми русской и белоруской национальности», - зачитывает экспертизу прокурор. Где мнение российской стороны по этому поводу? Почему за нас додумывает белорусский прокурор? Психолог Гатальская (одна из проводивших обвинительную экспертизу) позволяет себе иронизировать над статьями: «бедные недалёкие белорусы» – это её эмоциональная интерпретация. Эксперт-библиотековед Иванова, отвечая на вопросы адвокатов, признаётся, что эксперты не несут никакой ответственности за свои действия, а также что в работе они исходят из «фоновых знаний». Она же говорит, что среди членов экспертной комиссии не было историков, а фоновыми знаниями «обладает практически любой человек». Констатация отсутствия историков среди экспертов просто поразительна, если учесть, что львиную долю обвинений составляют как раз указания на недопустимость исторических оценок. Например, Шиптенко вменяется в вину, что он «цинично определяет бело-красно-белый флаг как флаг белорусских коллаборационистов» (тоже выдержка из экспертизы). Обвиняемые сами приглашают историка – кандидата исторических наук Александра Гронского. И он в суде проговаривает, казалось бы, известные вещи: об общерусской святой Ефросинье Полоцкой, о возникновении белорусской государственности при создании БССР (а не Речи Посполитой), о древних и отнюдь не исключительно белорусских корнях так называемого «белорусского национального орнамента», о западнорусском языке… Почему Россия отнюдь не озабочивается укреплением этой – общерусской – истории, объединяющей нас с Западной Русью? Если уж мы не защитили журналистов от ареста – какой знаковой возможностью было бы заявить сейчас о своём взгляде на большую русскую историю! В конце концов: ведь это именно она даёт нам право рассуждать о «сферах влияния». Нет большой русской истории – нет и сфер влияния, и не понятно, почему Белоруссия не должна стремиться на Запад. …По большому счёту, меня саму от сидения на этой скамье подсудимых уберегло лишь российское гражданство. Ещё в конце 2014 года, когда вышел мой первый репортаж после поездки в Белоруссию (не благостный, но и огульно не хулящий), моему тогдашнему работодателю довелось выслушать немало неприятных слов от белорусской стороны. Они и тогда не стеснялись вмешиваться в дела российских СМИ – а чем все эти годы занимаемся мы? По моему глубокому убеждению, суд над пророссийскими журналистами не должен проходить втихаря. Более того: это один из исполненных смысла моментов, которые даже больше говорят о том, что будет завтра, нежели о происходящем сегодня. Татьяна Шабаева, журналист, переводчик