Анатолий Бибилов: Процесс признания Южной Осетии необратим

На этой неделе в Южной Осетии отмечали особый праздник — 11 лет, как независимость республики признала Россия. В преддверии торжеств эксклюзивное интервью Sobesednik.ru дал президент Республики Южная Осетия (РЮО) Анатолий Бибилов. Мы говорили о том, что волнует жителей республики, что достигнуто за прошедшие годы и что еще предстоит. 11 лет без войны: как выживает сейчас Южная Осетия Резиденция президента, где мы беседовали, находится недалеко от Цхинвала, в горах. Небольшой особнячок, скромный двор. Ухоженные цветники... Здесь Анатолий Бибилов обычно принимает важных гостей. Российская пресса входит в их число, поэтому и разговор у нас состоялся именно тут. В Цхинвал пошли частные инвестиции — 11 лет признания Москвой... Экономику страны все эти годы серьезно поддерживает Россия. А есть собственные экономические достижения? — Самое главное, что в Южную Осетию начали входить инвесторы. У нас налаживается производство минеральной воды, мясопереработка, есть другие проекты... — Российские инвесторы? — Да. Весной я в очередной раз участвовал в международном Ялтинском экономическом форуме, остался очень доволен. Кстати, у РЮО есть договоренность с Крымом о том, что совместно будем развивать виноградарство и виноделие. И это уже реализуется, мы поставляем в Российскую Федерацию свое вино. Причем абсолютно качественное, подтвержденное всеми ГОСТами, СНИПами и так далее. Уже сегодня частные инвесторы вкладывают средства в развитие садоводства в Южной Осетии. В частности, уже высажено уже около 20 гектаров яблоневых садов. Эта же частная компания осенью этого года будет увеличивать площади и доведет их до 50 гектаров. Это серьезные объемы... — Приходят ли инвесторы из других стран? — Есть и иностранные инвесторы. А буквально 27 августа министр экономического развития Южной Осетии вылетает в Сирию с пакетом предложений о сотрудничестве. Мы их готовили вместе с сирийскими коллегами. Поэтому уверен, что все намерения получат путевку в жизнь. Всеобщий военный сбор — В период празднования дня признания независимости Россией Южная Осетия, как пишут СМИ, на три дня закрыла границу с Грузией. А после антироссийских выступлений в Тбилиси в РЮО был объявлен всеобщий военный сбор. Опасаетесь, что ситуация может накалиться? — Нет, наш военный сбор не имеет абсолютно ничего общего с теми процессами, которые происходят в Грузии. Речь идет о ежегодном плановом военном сборе. У Минобороны Южной Осетии есть план работы, в нем есть и такой пункт. Знаете пословицу «хочешь мира, готовься к войне»? Вот в соответствии с ней мы и поступаем. Ежегодно проводя такие сборы, мы прежде всего для себя хотим четко понимать: какими обладаем ресурсами — людскими, техникой, вооружением... Хотим, чтобы люди были готовы к любому развитию событий. Но, подчеркиваю, никакого отношения к тем процессам, которые сегодня происходят в Грузии, это не имеет. А что касается отношения жителей... РЮО — не моногосударство, здесь проживает очень много национальностей. И второе место по количеству жителей у нас как раз занимают грузины. Так, в Ленингорском районе живет много этнических грузин. И они не чувствуют себя ущемленными из-за того, что они грузины. Они не чувствуют себя людьми «второго сорта» (как это преподносилось в Грузии). Они — полноценные граждане республики Южная Осетия. Они здесь работают и получают зарплаты. И живут той же жизнью, которой живет вся республика. Я бы очень хотел, чтобы наши два государства — Южная Осетия и Грузия — жили в мире. Я искренне этого хочу. По большому счету, это не только мое желание, это — необходимость, потому что Богом так создано, что мы соседи. А соседи должны жить в мире и добре. — Но пока Грузия считает Южную Осетию своей территорией, оккупированной Россией, вряд ли это удастся... — Послушайте, а где Россия оккупант? Мы же здесь живем, вы же здесь находитесь. Журналисты приезжают, их же под автоматами никто не водит... Люди нормально тут живут... Да и потом, никогда не было, чтобы народ Южной Осетии считал себя частью Грузии. Хотя нередкими были браки между грузинами и осетинами... Даже в СССР — когда мы формально были в Грузии — практически каждые 10–15 лет у нас были волнения на эту тему. Так, в 1930-х инициаторами таких волнений были простые студенты: требовали, чтобы Южная Осетия вошла в состав РСФСР и была единой. Молодых людей тогда осудили и дали от 10 до 25 лет... Да и потом были подобные волнения. Все же понимают: если народ разделен, общего развития у него не будет. А ведь осетины разделены... И что нам это даст через 50–100 лет? Надо смотреть на перспективу. Если мы сегодня видим только вот этот стол и не будем видеть (хотя бы через приоткрытую дверь) то, что происходит на улице, тогда мы можем сильно ошибиться в оценке ситуации. И эта ошибка будет очень трагичной для осетинского народа. Другими словами, если возвращаться к исторической справедливости, для осетинского народа очень важно, чтобы РЮО была частью Российской Федерации. Чтобы Осетия снова стала единой, без разделения ее на Северную и Южную. Для осетинского народа это жизненно необходимо. А по большому счету, не Россию, а Грузию можно назвать оккупантом: сегодня в составе Грузии находится 20% территории Южной Осетии — земель, которые до начала ХХ века были территорией южной части общей тогда еще Осетии. Сегодня Грузия туда не пускает тех осетин, которые хотели бы посетить свои святилища, церкви, кладбища... Только потому, что они выходцы из тех мест. Я уж не говорю о беженцах — осетинах из разных районов Грузии. Их довольно много. По большей части они находятся сегодня в России, на территории Северной Осетии. РФ старается им помочь, обеспечить жильем... Насколько я помню, в этом году Россия выделила из федерального бюджета порядка 2 млрд рублей, чтобы улучшить условия жизни этих беженцев, чтобы они чувствовали себя полноценными гражданами РФ. Так кто же все-таки оккупант? Все это у нас не получается донести до мирового сообщества. Если мир устроен по-настоящему демократически, то почему бы не позволить руководству Южной Осетии объяснить все это, выступив на площадке ООН, где собираются представители всех государств мира? — Возможно, РЮО это и удастся, если ее признают не считанные единицы стран — членов ООН, а гораздо больше. Пока же не так давно Комитет по политическим вопросам и безопасности ПАСЕ ОБСЕ принял резолюцию, где призвал Россию отменить признание независимости Абхазии и Южной Осетии. Так есть ли шанс, что получите признание от других государств? — Думаю, нет смысла рассуждать, признает ли нас еще какая-нибудь страна и когда это случится — через год или через два. Мы видели, что прошло целых девять лет прежде, чем Южную Осетию признала Сирия... Мы никуда не спешим. Я не раз говорил: процесс признания Южной Осетии в принципе необратим. В любом случае переговоры ведутся со многими странами, и это не секрет, что огромную поддержку нам оказывают российские коллеги. Думаю, мы еще увидим не одно, а несколько признаний со стороны государств, которые входят в Организацию Объединенных Наций. Мы работаем спокойно и уверены: наши шаги приведут к признанию Республики Южная Осетия. В Женеве все по-прежнему — РЮО все-таки представлена в мире — на женевской площадке, где уже 11 лет ведутся переговоры по вопросам постконфликтного урегулирования. Ваш полпред на этих переговорах Мурат Джиоев буквально месяц назад, после окончания 48-го раунда, давал интервью, где обозначил: прогресса не видно. Насколько перспективны такие площадки? — Для нас женевские дискуссии — единственная площадка на международном уровне, где мы можем довести свое видение ситуации до мирового сообщества. И это очень важно. Там присутствуют и европейцы, и американцы. Единственное, что мы не можем понять — почему за все это время так и не получилось подписать меморандум о ненападении. Война оставила рубцы в каждом сердцеАвгуст для Южной Осетии — месяц тяжелый: время памяти о погибших в грузино-осетинском конфликте 2008-го К тому же есть еще сложность: в связи с постоянной сменой власти в Грузии есть кадровая текучесть и ее представителей в Женеве. Люди постоянно меняются, не успев вникнуть в нюансы переговоров. Мы не можем говорить, делается ли это без умысла или специально. В любом случае с каждым новым представителем Грузии приходится разговаривать заново. В этом плане, конечно, женевские дискуссии идут тяжело. Но подчеркну: сегодня это единственная международная площадка, где мы можем выразить свою позицию. — Поднимался ли вопрос о лаборатории в грузинском Лугаре неподалеку от Тбилиси? Недавно были озвучены сведения о том, что там иностранные ученые работают над различными вирусами. Есть ли подтверждения этому? Чувствуете ли обеспокоенность? — Нас очень сильно напрягает лаборатория в Лугаре. Мы обращаемся куда только можем. Кричим, как говорится, во все горло: ведь появились такие болезни, которые нехарактерны для нашего региона. Например, очаги мраморного клопа. Более распространен он оказался в Абхазии, но и у нас тоже появился. Откуда он взялся? Его никогда не было. Мы ведь недаром недавно перекрывали границу, чтобы эта зараза, которая косила людей в Грузии, не перешла к нам. Считаю, что мы очень правильно сделали. Так что нас очень волнует, что именно происходит в Лугаре. Но, думаю, в большей степени это должно волновать население Грузии. Потому что опыты, как я понимаю, будут проводиться там, где находится лаборатория. Может, уже и проводятся... Можно только догадываться. Ведь ни наших, ни российских специалистов туда не допускают, чтобы они могли оценить безопасность работы этой лаборатории. — Все это, без сомнения, не способствует налаживанию отношений между Южной Осетией и Грузией. Есть и еще один аспект. Недавно спикер Госдумы Вячеслав Володин поручил (при поступлении от парламента Южной Осетии обращения о признании геноцида южных осетин в 1920-м) вынести документ на ближайшее рассмотрение совета Думы. Этот шаг неизбежно вызовет обострение отношений с Грузией... — Безусловно, надо учитывать политические процессы, которые могут не позволить принимать какие-то четкие решения. Причин может быть много: чтобы сохранить определенный паритет; или чтобы дать понять: не хотелось бы, чтобы ситуация не развилась в ключе радикальных шагов... Не исключаю, что из-за таких опасений — чтобы не раздражать руководство Грузии — многие страны и предпочитают не говорить о геноциде осетинского народа. Хотя, уверен, большинство государств, которые знают историю осетин, прекрасно понимают: геноцид все же был. Кстати, президент России не так давно об этом напомнил (9 июля 2019-го Владимир Путин, выступая перед журналистами в Екатеринбурге, вспомнил грузинско-осетинские конфликты 1919 и 1920-х: «По сути говоря, это именно то, что сегодня называется геноцидом», — сказал он. — ред.). Владимир Владимирович, уверен, глубоко изучил историю осетин. Мы приняли его слова с благодарностью за память о тех жертвах, которые понесла Южная Осетия. И, конечно, с оптимизмом: я очень надеюсь, что Госдума России все же признает геноцид осетинского народа. То же самое ведь было и с армянами. Их геноцид тоже не сразу признали... Уже целый век эта трагедия не дает покоя нам, осетинам. Все факты зафиксированы — сколько людей погибло, сколько пропало без вести... И сто лет — это очень близко, по историческим меркам это всего лишь вчерашний день... Сама история заставляет нас дать оценку: как получилось, что в отношении одного из двух этносов, проживающих по разные стороны Кавказского хребта, был осуществлен геноцид? Из-за чего это получилось? Кто в этом виноват? Рано или поздно эти оценки должны быть даны. Считаю, что это время настало.