«Меж двух огней». Как Беларусь балансирует между Баку и Ереваном

19 ноября Ильхам Алиев посетил Минск. Приветствуя высокого гостя из Азербайджана, Александр Лукашенко, констатировал: «Неподдельный был интерес к вашему визиту». Оценка президента Беларуси не была обычной для таких случаев данью дипломатическому этикету. Приезд Алиева в Минск в современных условиях просто не мог не привлечь к себе значительного внимания со стороны политиков и экспертов. Любой значительный визит азербайджанского лидера, будь он нанесен в Москву, Тегеран или Вашингтон, практически по умолчанию вызывает разговоры не только об интересах и подходах Баку, но и Еревана. От нагорно-карабахского конфликта никуда не уйти, и каждый дипломатический маневр армянской и азербайджанской стороны рассматривается через призму возможных издержек и обретений в процессе разрешения многолетнего этнополитического конфликта. После того, как во время саммита ОДКБ в Астане вопрос о кандидатуре генсека этой интеграционной структуры не был разрешен, представители Еревана и Минска, включая лидеров двух этих государств, выступили с серией жестких заявлений, обращенных друг к другу. Не исключено, что в канун санкт-петербургского неформального саммита Организации этот спор будет продолжен. В этом контексте любые, даже незначительные жесты Минска в сторону Баку (как, впрочем, и наоборот) воспринимаются как нечто, нацеленное против интересов Армении. Эмоциональной остроты такому восприятию добавляют фразы президентов Беларуси и Азербайджана об «отсутствии скрытых и закрытых тем» в двусторонних отношениях, их стратегическом характере, наличии такого важного приоритета для кооперации, как военно-техническое сотрудничество. Напомню, что во время парада, приуроченного к столетнему юбилею азербайджанских вооруженных сил, 26 июня 2018 г. в числе различных образцов техники были продемонстрированы и реактивные системы залпового огня «Полонез». Беларусь, как и Армения, – член ОДКБ и Евразийского экономического союза. Но в то же самое время она выстраивает взаимовыгодное партнерство с Азербайджаном, внешнеполитическим оппонентом Еревана и страной, которая традиционно дистанцируется от интеграционных объединений, предпочитает «политику качелей», балансируя между различными центрами силы. Возникает непраздный вопрос. Можно ли говорить об оформлении некоего альянса между Минском и Баку? И в какой степени это противоречит целям и ценностям евразийской интеграции? Интеграция и национальные интересы: теория и практика В качестве наиболее важных критических аргументов в отношении Беларуси Никол Пашинян выдвигает два тезиса. Государство – член ОДКБ не должно обсуждать проблемы этой структуры с представителями третьих стран, а также осуществлять военно-техническое сотрудничество с ними. Как с теоретической схемой с данными выводами трудно спорить. Но на практике возникает много нюансов, связанных с коллизиями между национальными интересами и участием в интеграционных проектах. Вопросы, поднятые Пашиняном, можно было бы адресовать не только Минску, но не в последнюю очередь и Москве, которая осуществляет военно-техническое партнерство с Баку. И это несмотря на то, что Россия состоит в одном альянсе с Арменией, держит на ее территории базу в Гюмри и реализует с ней целый ряд стратегически важных экономических проектов. И дело здесь не в отсутствии принципиальности, а в сложном переплетении интересов, которые трудно подогнать под общий знаменатель. Откажись Москва от сотрудничества с Азербайджаном, в том числе в военно-технической сфере, это место мгновенно будет занято другими игроками, и далеко не факт, что это будет в интересах России или Армении. Практика союзничества одной страны с другими, находящимися в конфронтации друг с другом – совсем не постсоветское ноу-хау. Достаточно вспомнить сотрудничество США одновременно с Грецией и Турцией (все три страны входят в НАТО, хотя позиции Афин и Анкары по Кипру и сегодня сильно отличаются друг от друга). А если посмотреть на ближневосточные хитросплетения, то мы увидим, что Вашингтон уверенно балансирует между интересами Турции, Израиля, Саудовской Аравии, Катара, Палестинской национальной администрацией (речь, конечно же, о Махмуде Аббасе, а не о ХАМАС). То есть всеми силами, которые между собой находятся, мягко говоря, не в самых дружественных отношениях. И время от времени США пытаются их мирить. К слову, оценивая нынешнюю позицию России по генсеку ОДКБ, Пашинян назвал ее конструктивной. Особые резоны Но Минск, в отличие от Москвы, ограничен в своих ресурсных возможностях. Для России равноценны все три направления в ОДКБ (центральноазиатское, закавказское и европейское). Но для Беларуси ситуация на Кавказе или в Центральной Азии представляет, скорее, опосредованный интерес. Как молодое государство, эта республика ориентируется на принципы территориальной целостности, и к любым формам сецессии относится с осторожностью, если не с подозрительностью. Это во многом объясняет позицию, занятую Минском в отношении Абхазии, Южной Осетии, Крыма и Донбасса. Будучи формально союзницей Армении, Беларусь не имеет в Карабахе принципиальных интересов, которые бы заставили ее четко занять ту или иную сторону в конфликте. Она не сосед двух закавказских республик, ее территория не стала пристанищем для масс беженцев и вынужденных переселенцев оттуда. Конечно, случаи миграции в Беларусь из Армении и Азербайджана имеют место. Но их трудно напрямую (и тем более в массовом порядке) связать с конфликтом. Как следствие, ориентация в отношениях с противоборствующими сторонами, скорее, на деловой, а не геополитической основе. Для членства в ОДКБ у Минска есть свои особые резоны. Здесь и соседство с не слишком дружественной НАТО, и стремление опереться на поддержку мощной России как противовес коллективному Западу. Но для Минска это не закрывает дорогу для сотрудничества с Азербайджаном, который дистанцируется от интеграционных объединений. Естественно, свои причины для участия в ОДКБ есть и у Армении. Среди них низкая вероятность присоединения к НАТО (из-за членства в нем Турции, главного союзника Азербайджана), особая роль Москвы в карабахском урегулировании и льготные поставки российских вооружений. Но трудно требовать от Еревана внимания к западному направлению постсоветского пространства, а от Минска – активной вовлеченности в кавказскую геополитику. Разве что в формате переговорной площадки. И в данном контексте вряд ли мы можем говорить о полной переориентации Минска на Баку, хотя бы потому что в Закавказье у Беларуси нет критически важных геополитических интересов. Другой вопрос, как на практике помимо поиска очевидной экономической выгоды страховать будущие риски, подкрепляя их дипломатическими усилиями. В том числе в рамках евразийских интеграционных проектов. В процессе распада СССР постсоветское пространство стало площадкой жесткой конкурентной борьбы, где востребованы, скорее, не жесткие стратегические альянсы с четкими взаимными гарантиями и обязательствами, а ситуативные союзы. И даже если речь идет об интеграционном проекте, то для каждой из сторон в нем важны только отдельные элементы. Да и легко ли осуществлять стратегическое взаимодействие, если у тебя нет принципиальной конфронтации с оппонентами твоего союзника? Отсюда и невозможность для Минска смотреть на Баку или Тбилиси глазами Москвы или Еревана. Важно научиться работать с этой реальностью, а не отворачиваться от нее только потому, что она не укладывается в прокрустово ложе схем. Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета