Председатель «Согласия» раскрывает, кто держит латышей в страхе перед Россией
NRA: С какими мыслями вы ожидаете 100-летие Латвии? Янис Урбанович: В мыслях нет никакого ликования. На фоне символизма 100-летия состоятся выборы Сейма 13-го созыва, в ходе которых неприятно проявятся те нехорошие оттенки, традиции и ритуалы, которые бытуют в нашем государстве. Когда включают яркий свет, весь сор и тараканы становятся заметнее. Мне кажется, что латыши снова будут грызться между собой, до выборов будут трезвонить, что ни в коем случае не создадут коалицию с «Согласием», а после выборов, вне зависимости от того, сколько мандатов получит «Согласие», — а мандатов будет очень много, — оно останется в оппозиции. Ну и что? Для «Согласия» это ничего — мы натренировались быть в роли вечной оппозиции. С нами все в порядке. - Значит, вам нравится такая ситуация? — Мне не нравится. Как человеку и как патриоту Латвии не нравится. Но и не вижу причин, чтобы чрезмерно горевать. Как для политика для меня не проблема находиться в оппозиции. Неужели мне, как Дон Кихоту, пытаться победить эти ветряные мельницы? Но в этой связи есть некоторые вещи, о которых стоит подумать. Например, как будет с латышами и русскими? К сожалению, нынешний театр продолжится. В Художественном театре есть большая сцена и малая сцена. Аналогично одна и та же пьеса ставится и в политике — только на разных языках. Даже шуточки те же самые. И традиции аналогичные, к примеру, состояние отсутствия конкуренции в политическом спектре. Меняются актеры, но пьеса та же. А зритель только покупает билеты и аплодирует. И те и другие привыкли и смирились. Наш избиратель от нас ничего хорошего не ждет и не требует. В свою очередь, латышского избирателя непрерывно запугивают, что вот-вот придут русские, и наступит последний час. Это запугивание продолжится, потому что оно срабатывает. И не крымские события создали эту историю страха, что придут русские и не нужно сдаваться. После Крыма это мероприятие стало лишь глобальнее, на него можно тратить больше времени и денег. Тех, кто запугивает, избирают, между ними идет соревнование, кто напугает страшнее. Это приводит к еще большему страху, и некоторые за этот страх будут голосовать. Тем временем, рабочая сила — квалифицированная и неквалифицированная — продолжит покидать страну, поскольку люди понимают, что ничего не изменится. Мы живем в этой нелепости, в этом Зазеркалье, и оно так велико, что все остальное пустяк. Пустяк, к примеру, то, что происходит с пенсиями. У одних пенсии так огромны, что им не нужна зарплата, потому что она мешает. Даже некоторые бывшие президенты, бывшие судьи Конституционного суда получают грандиозные пенсии. А другие получают такую пенсию, что не выходит на еду. А кто компенсирует эти огромные зарплаты? Получатели маленьких пенсий. Получатели пенсий платят налоги с пенсий. Люди всю жизнь работали, платили налоги, из которых им платят пенсии, и с этих пенсий еще платят налоги. Разве это не абсурд? Но этот абсурд нельзя исправить, потому что нет времени думать об этом, надо думать о том, что русские идут. Надо стрелять на полигоне, рыть окопы и делать бункеры. Для новых гаубиц надо обеспечить видимость, чтобы можно было стрелять. А если там живут какие-то люди, какие-то пенсионеры, если там есть какие-то пансионаты, стрельба будет осложнена. Ведь ясно же, что нападут, и известно — с какой стороны. Это ничего, что мы в НАТО. Надо вырубить деревья вдоль восточной границы, и люди там не нужны — пусть уезжают! От того, что для людей открыты границы, сразу так много пользы! Люди не собираются для протеста, потому что могут уехать, они не крадут и не грабят, потому что уезжают. У полиции работа легче, все меньше автомобилей, движение которых надо регулировать. И политики могут не говорить о серьезных вещах, потому что существуют эта политика двух театральных залов. Этим ведь так легко манипулировать — что может быть проще натравливания и лая. По-разному могло получиться на выборах в самоуправления, и, возможно, русский избиратель Латвии попытался бы сделать выбор между разными партиями. Однако в ходе предвыборной кампании последовала череда таких пинков, что в день выборов у урн в руках русского избирателя остался только один список — «Согласия». Мэру Риги Нилу Ушакову запретили в соцсетях писать по-русски, министр образования и науки Карлис Шадурскис унизил русские школы, депутат Сейма Эдвинс Шноре обругал русских вшами. И русский Латвии подумал так: «У меня есть выбор — или голосовать за «Согласие», хотя я, может быть, разочаровался в нем, или не голосовать совсем. Не голосовать же мне за тех, кто скалит зубы от ненависти ко мне». - Но, может быть, как встретим 100-летие, так и будем жить в последующие 100 лет? — Боюсь, что нет. Похоже, что в ближайшие десятилетия доживемся еще до более низкого уровня, чем сейчас. Доживемся до того, что в стране начнется нехватка людей, пустоту заполнят другие — чужие. Это будут не привезенные в Латвию в принудительном порядке арапы и мавры. Нет, это будут такие же белолицые, как мы, — украинцы, молдаване, белорусы, русские. Кто угодно — но это будут чужие. У них здесь не будет могил, за которыми ухаживать. А у русских Латвии, живущих здесь давно, есть могилы, за которыми надо ухаживать. У латышей сильная традиция kapusvētki («кладбищенский праздник» — традиционное поминовение умерших на кладбищах в последние недели лета), но и русские Латвии очень усердно ухаживают за своими могилами. Это нас объединяет. Что еще объединяет? Чувство обреченности, смирение с тем, что хорошо так, как есть. Это тоже не плохо. Но если на все это постоянно накладывается такое сильное запугивание… Это, по сути, преступление. Пугать, пугать и пугать, и гаубицы нацелены. Никто не нападает, но все напуганы. Что будем делать дальше? - Вы говорите о страхе. Но разве России совсем не надо бояться? — Я не говорю, что страх только иррациональный. Есть и рациональный. Тяжелый у нас сосед, разумеется. Наполеон произнес крылатую фразу: география — это, как приговор. Если Латвия находится рядом с Россией, наше благосостояние зависит от того, где мы находимся, и важны хорошие отношения с Россией. Эти отношения должны быть лучше, чем у других стран. Не ради России, а ради нас самих. Фактически надо судить тех, кто ругает министра сообщения Улдиса Аугулиса за то, что он пытается в России обеспечить для своей отрасли какую-то выгоду от сотрудничества. Он ведь получит это не для русских, а для Латвии. Но соцсети полны упреков в предательстве. Так же нападали на министра сельского хозяйства Яниса Дуклавса и министра финансов Дану Рейзниеце-Озолу за то, что они встретились с высокопоставленным должностным лицом России. Но они ведь говорили о важных для экономики Латвии вопросах, для того чтобы накормить, в том числе и тех, кто зазомбирован рассказом об ожидании Путина. - Политики и общество стран южной Европы на Россию смотрят не так, как Латвия. В Италии, Португалии, Греции отношение совсем не такое резкое… — Они не конкурируют с Латвией в ненависти, потому что невозможно конкурировать. В старых демократиях такое одурачивание народа иррациональным страхом не проходит. Там скажут: «Что вы нас полными дурачками считаете? На нас, на страны НАТО, нападет Россия, военная сила которой во много десятков раз меньше, чем у НАТО?». - Но Крым Россия захватила. Это не агрессия? — Рассказ о приходе русских начался не с Крыма, а еще в 1992 году. Борис Ельцин дал Латвии вольную, но уже через полгода появились лозунги «русские идут» и «латыш, не сдавайся!». - Но после Крыма национал-консерваторы могли сказать: они предвидели, что Россия будет агрессивной… — Сосед тяжелый, с тяжелым характером, с такими традициями — имперскими. Я не смотрю на соседа некритично, я смотрю адекватно. Но только вопрос: кому поможет, если мы будем смотреть гипертрофированно, будем бить себя в грудь и кричать: «Сейчас, сейчас придут!». Пусть милитаристы готовятся к войне, у них такая работа, но держать все общество в угаре страха это преступно. Был английский фильм о Даугавпилсе и «зеленых человечках», которые туда вторгаются. Такой фильм подрывает нашу конкурентноспособность. Ну, хорошо, это был отдельный рассказ, который англичане обыграли, чтобы кто-то получил какую-то выгоду. Но если латыши друг другу и в мире рассказывают, что придут русские, мы дадим им отпор, и сколько часов мы готовы продержаться, то это рассказ для потенциального инвестора, чтобы он в Латвию не инвестировал. - Однако нельзя назвать непопулярной мысль, что нам чужие не нужны. — Нам нужны чужие деньги, чужие инвестиции, но в прифронтовую зону, которой мы сами себя объявили и «пропиарили», инвестиции не придут. Самая лучшая оборона и безопасность — если бы здесь было полно иностранных инвестиций. Со всего мира. Но где инвестиции США? Только оборона. Пришел бы хоть сам Дональд Трамп и построил бы здесь что-нибудь. Русские купили нашу отрасль по переработке молока. Что в этом плохого? Это великолепно. Нашим молочникам есть, кому продать молоко, можно конкурировать с литовцами. Любые инвестиции нам нужны. Наша экономика не была бы такой лабильной, если бы были русские, китайские, казахские инвестиции. В Белоруссии идет соревнование между китайцами, русскими, поляками и другими за то, кто инвестирует. Белорусы умеют использовать географию для своей выгоды. А как мы используем географию? У нас география, как смертный приговор. Наше географическое расположение, как наше несчастье, — не повезло. Я говорю — повезло! Это счастье, что рядом с нами такой огромный рынок, богатая сырьем страна. То, что у нас в Латвии много русских, — это наша удача, потому что не может быть лучших лоббистов дружественных отношений с Россией, чем живущие в дружбе и согласии с латышами русские. Меня обвиняют в пророссийскости и еще разные другие глупости утверждают. Какое мне дело до России? Пусть она живет со своими руководителями и традициями, как ей кажется лучше. Меня интересует, как живут люди в Латвии. А мы не будем жить хорошо, если не будем использовать свое географическое расположение. Я аплодирую Аугулису и Дуклавсу, которые заботятся, чтобы Латвия не осталась ни с чем. Это нормальный патриотизм, государственное мышление. Я не хочу отговаривать от санкций и не могу отговаривать, потому что санкции начаты без ведома наших правителей и прекратятся тоже без них. Мы только будем комментировать: хорошо, что ввели, хорошо, что сняли. - Кому хорошо? — Не нам. А воспитательного эффекта, которого надеются добиться при помощи санкций, нет. Россия не стала миролюбивее от того, что на нее обрушены санкции. Это началось не с Крыма. Россия все время плохая. Русофобия прописалась не только в Латвии, это распространенная мода. Нельзя сказать, что Россия не без вины. Но кто без вины? Кто святой? Никто. Кто, кого, когда начал, что начал? Что нам, Латвии, до этого? Надо заботиться о своем государстве. Но латыши покидают страну. Едут даже на рабский труд, делать такую работу, которую здесь стыдно делать, потому что сосед видит. Здесь латыши не хотят работать батраком у одноклассника, а в Англии у пакистанца грузят замерзшие брокколи горбатыми пальцами. (Публикуется с небольшими сокращениями).
