Стальнухин: изучение эстонского языка взрослыми — потрясающая кормушка

ТАЛЛИНН, 19 апр — S utnik, Александр Иконников. Редакция S utnik Эстония публикует подробное интервью с депутатом Рийгикогу Михаилом Стальнухиным, которое мы разделили на несколько тематических частей. Если первая часть была посвящена вечным поискам врагов внутри государства, то во второй части речь пойдет о другом спорном моменте эстонского общества — обучении эстонскому языку. - Михаил, что, по-вашему, должно мотивировать взрослых русских людей изучать эстонский язык? — Я преподаватель эстонского языка по образованию, по диплому, по профессии, разбираюсь профессионально в учебниках, словарях, пособиях. В основе успеха лежит сильное, хорошее, целенаправленное желание. И, что делать, давление обстоятельств. Я свободно с четырехлетнего возраста говорю по-эстонски. Мы приехали с мамой из Белоруссии, я пошел в эстонский детский сад, через месяц владел языком. Потом я преподавал эстонский язык желающим. Это было еще до 1991 года, не было никаких требований, категорий, законов о языке. Просто в группах занимались люди, которые сами хотели знать эстонский и общаться на нем. Сами, я подчеркиваю. С желанием. Результаты были потрясающими! А учеников было в общей сложности в группах три тысячи человек. Контраст разительный между людьми, которые хотят сами выучить язык и говорить на нем, и теми, у кого нет желания, но надо сдать на категорию, чтобы дальше работать и жить. - Когда и как надо начинать учить язык? — Когда заставляют силой, когда что-то делается из-под палки, то у человека возникает чувство внутреннего сопротивления, отторжения. Непроизвольно, но возникает. В девяностые годы мы всем, кто к нам приезжал в Языковой центр в Нарву, объясняли, что начинать учить язык надо с начальной школы и детского сада. А это были люди не простые: и министр культуры Руммо, и премьер Лаар. Приезжал Сависаар с генеральным секретарем. Мы им всем просто на пальцах доказывали, что начинать учить язык надо с детства. Мы говорили: "Посмотрите, вот есть "учебники", которые таковыми даже назвать нельзя. Словарей вообще никаких нет. Тогда ведь не было интернета, и компьютер был предметом роскоши. Мы с коллегой по своей инициативе составили два словаря. И многие ими пользуются до сих пор. Передают из рук в руки. - А потом родилась знаменитая "программа интеграции"… — Да уж, программа… То, что под видом интеграции сейчас делается, это либо глупость, либо откровенный саботаж. Глупость — швырять огромные деньги на "интеграцию". Я даже верить не хотел в те траты, которые обсуждались в парламенте. Гигантские суммы на обучение языку взрослых людей. А отдачи-то практически никакой. Ведь если человеку надо, он сядет и займется языком всерьез. Но под это "обучение" попали десятки, если не сотни тысяч людей. Огромные деньги и близкий к нулю результат. - Можно ли тогда назвать курсы эстонского языка "кормушкой" отдельных приближенных к системе лиц? — Деньги надо вкладывать в детский сад, а учить с интересом, с любовью. Единственный логичный путь — начинать заниматься языком с маленькими детьми. А изучение языка взрослыми — да, это потрясающая "кормушка"! Ведь если от тебя зависит принятие решения на государственном уровне, а у тебя кто-то из родственников владеет "языковой фирмой", то родственники на годы, на десятки лет обеспечены непыльной работой, занятостью и очень приличными доходами. Это же как можно погулять-то на миграционные деньги! - Есть ли примеры положительной работы с дошкольниками в Эстонии? — Один пример приведу сразу. В Нарве сейчас двадцать три детских сада. А очередь у нас только в один-единственный детсад. Там работает моя коллега, госпожа Адамович. Весь персонал там русский. Она сама воспитала, обучила всех своих работников. Я туда неоднократно привозил и министров, и депутатов: "Ребята, посмотрите! Почему при том, что программа для всей Эстонии одинаковая, из этого сада дети выходят, говоря на хорошем эстонском языке. А почему в других детсадах этого нет?". - Это эстонский или русский садик? — Русский! Там нет эстонских детей, туда русские дети приходят с нулевым эстонским. Повторюсь: выходят из садика, свободно владея эстонским. Но если взять это "языковое погружение"! Боже мой, мы же не англофранкоязычная Канада с двумя логически похожими языками. У нас эстонский и русский языки из двух принципиально разных групп. О каком "погружении" и быстром изучении языка как рабочего инструмента общения можно говорить? - Есть ли учебники эстонского языка для русских малышей, игровые, интересные, увлекательные? — Два года назад тогдашним министром образования был объявлен конкурс на написание учебника эстонского языка как раз для русскоговорящих детей. Мне нравится преподавать, я представлял себе концепцию, знал, как мы будем делать учебник. Причем мне интересно учебники писать. Для основной школы. Для гимназистов — там уже другое. И я написал проект. Конкурс нами был проигран. - Но кто же его выиграл? — Выиграла фирма, которая продает садовые удобрения. Ни одного филолога у этой фирмы нет. Да, и как они распорядились этими 130 тысячами евро? Какой результат? Где об этом можно узнать? Я сделал запрос министру, но в ответ тишина. А потом мой коллега Владимир Вельман прочитал базовые тексты для учебника и сказал: "Ну, и чего ты переживаешь? Издай их, как рассказы!" И вот есть уже экземпляры этой книги для детей, есть ее тексты и на эстонском. Это те рассказы, на базе которых я собирался писать учебник эстонского языка для первого класса. Я получаю отзывы о книжке, которые однозначны: "Это забавно, смешно, замечательно для детей. Это тот учебник, с помощью которого они бы эстонский язык полюбили". — А есть ли среди эстонцев желание учить русский язык? — Определенно. В эстонском обществе совершенно точно есть социальный запрос выучить русский язык. А раз так, поговорим с издательством, возможно, решим вопрос и с учебником русского языка для эстонцев. Многие эстонцы сами говорят, что хотят учить русский язык. Я раньше всем все наивно доказывал. В прошлом году, например, взял все учебники эстонского языка для основной школы, провел анализ. Представил результаты в парламентскую Комиссию по культуре. В результате комиссия пригласила в гости специалистов из Языковой инспекции, Института языка, еще откуда-то… Тогдашний председатель Комиссии по культуре мне сказала: "Создали группу, будем теперь мониторить создание новых учебников!" С тех пор, за полгода, до распада старой коалиции, эта группа не собралась ни разу. Если так все будут работать, никогда ничего не сдвинется. Наивность прошла. Сейчас стараюсь не столько говорить, сколько делать. Это касается и эстонского, и русского языков. — Судя по многим тревожным "звоночкам", Министерство образования страдает от нехватки кадров, хотя все вакансии заполнены? — Хочу привести пример. Тынис Лукас перевел Министерство образования в Тарту, это в начале века было. Я был тогда членом Комиссии по культуре Рийгикогу, образованием мы вплотную занимались. И вот я тогда пришел в министерство в первый раз. Посмотреть, познакомиться с работой. Там работала уважаемая мною женщина, с которой мы долгое время были коллегами. Идем по коридору. Навстречу девушка, а было лето, на барышне мини-юбка выше некуда, топик, в носу сережка, пирсинг везде… в губе, в пупке, вся обвешанная. Я говорю: "А что это у вас детей пускают в министерство? Мы тут с тобой проходили через два контроля, а она тут болтается?" Коллега мне шепотом: "Тише, это начальник отдела". Выводов я не делаю. — Значит, Министерство образования тоже стало питомником дилетантов? — Было время, когда получали образование, к которому претензий потом всю жизнь не было. Руководителями образования в массе становились те, кто понимал, что такое образование. Представители учительства, которые понимали, что и как надо делать. В какой-то момент стали набирать людей не за образование, а из-за наличия диплома. Закончила девочка университет (две недели практики в школе не в счет), а тут открылась вакансия в министерстве. Одна, вторая, третья, четвертая. А там они делают карьеру. Люди, ни дня не проработавшие в школе, начинают руководить образованием. Школа — это фронт. С одной стороны учитель, с другой — ученики. Ни один нормальный ребенок не хочет нагрузки. Он хочет отдыхать, веселиться, радоваться жизни. Для него учеба — это работа. С другой стороны, есть человек, настоящий опытный Учитель, который знает, как научить ребенка полюбить учебу. Когда человек с этой стороны, учитель, приходит руководить образованием, то это один подход. А вот когда приходит со стороны "класса", не работавший никогда, вот тут-то и начинается беда. — Каков же ваш прогноз дальнейшей судьбы русского образования в Эстонии? — Какие-то положительные подвижки возможны. Но тут нужна очень серьезная, настоящая работа правительства. Новая коалиция может многое сделать, если будет понимание, что говорить о проблеме — одно, а решать ее с пониманием положения дел, вдумчиво, основательно — совсем другое. Никто не говорит, что будет просто. Но начинать надо было давно. Что поделать? Если этого не было сделано раньше, давайте браться за работу сейчас. Продолжение следует.