Дипломаты КНДР на протяжении десятилетий использовали конкуренцию великих держав во благо своей страны
Сергей Величкин/Владимир Родионов/ТАСС Дипломаты КНДР на протяжении десятилетий использовали конкуренцию великих держав во благо своей страныПоследние два года стали временем немалых успехов дипломатии Пхеньяна: в конце 2017‑го казалось, что война на Корейском полуострове может вспыхнуть в любой момент, а КНДР находилась в условиях практически полной экономической блокады. Сейчас, несмотря на то, что саммит Ким Чен Ына и Дональда Трампа в Ханое закончился безрезультатно, положение Северной Кореи выглядит намного более стабильным. Как дипломатам этого государства удалось добиться и какими принципами они руководствуются в своей работе, разбирался «Профиль». С точки зрения северокорейского руководства, наш мир устроен достаточно просто – он состоит из государств, чьи интересы противоречат друг другу. В Пхеньяне уверены: все государства на нашей планете с незапамятных времен ведут игру с нулевой суммой, то есть такую игру, в которой успех одного неизбежно означает поражение кого-то другого. По сути, речь идет о доведенных до логического завершения постулатах реалистской школы международных отношений. Разумеется, подобное видение вовсе не исключает того, что в тех или иных обстоятельствах государства вступают в союзы, но альянсы эти воспринимаются как сугубо ситуативные и временные. При этом если в былые времена к идеологии в Пхеньяне относились серьезно, сейчас ее больше не рассматривают как значимый в международных делах фактор. Такое отношение к миру отражает историю северокорейского режима. У его истоков стояли левые националисты 1920‑х, мечтавшие об освобождении от японского колониального гнета. Многие корейские молодые интеллигенты, в том числе и будущий основатель КНДР Ким Ир Сен, заинтересовались тогда коммунизмом. Но для них национальные задачи имели куда большее значение, чем задачи классовые. Француз или британец в ту пору вступал в ряды «красных», мечтая о бесклассовом обществе, всемирном братстве, «мире без Россий, без Латвий», а вот для китайца, вьетнамца или корейца коммунизм казался не столько дорогой к общечеловеческому счастью, сколько путем к ускоренной модернизации родной страны. В 1945 году Ким Ир Сен возглавил режим, который на первых порах настолько зависел от Москвы, что его вполне можно было назвать марионеточным. Однако ни Ким Ир Сен, ни его соратники по антияпонскому сопротивлению вовсе не хотели быть советскими или, скажем, китайскими марионетками. Сограждане их в этом поддерживали, благо корейское общество успело пропитаться идеями национализма и с недоверием относилось к внешнему миру. Уже с начала 1950‑х Ким Ир Сен стал осторожно играть на противоречиях между своими главными покровителями и спонсорами – Советским Союзом и КНР, отношения между которыми, несмотря на громкие клятвы в вечной дружбе, даже в то время были не безоблачными. Открытый конфликт между СССР и Китаем, начавшийся в конце 1950‑х и достигший пика в конце 1960‑х, стал для Ким Ир Сена настоящим подарком. Этот конфликт позволил наконец реализовать старую мечту и самого Ким Ир Сена, и его окружения – выйти из-под советского контроля, не попав при этом под контроль какой-либо другой страны. В 1957–1962 годах Ким Ир Сен устранил с важных постов, выслал, отправил в тюрьмы, а в некоторых случаях и физически уничтожил тех высших чиновников, которые в прошлом были слишком тесно связаны с СССР и Китаем. Тогда почти поголовно репрессировали советских корейцев, в 1945–1950 годах по решению Москвы направленных на руководящую работу в КНДР. С неменьшей суровостью расправились и с этническими корейцами из Китая, составлявшими заметную часть северокорейского генералитета. На протяжении всего советско-китайского конфликта, то есть до конца 1980‑х, Ким Ир Сен и его дипломаты мастерски играли на противоречиях Москвы и Пекина, занимая в целом нейтральную позицию, но при необходимости слегка сближаясь то с СССР, то с КНР. Главная задача северокорейской дипломатии тогда заключалась в том, чтобы обеспечивать максимальное поступление экономической помощи, сводя при этом к минимуму политические уступки и Москве, и Пекину. Добиваться этого удавалось, делая намеки на то, что в случае недостаточной щедрости одной из сторон Пхеньян может сблизиться с ее конкурентом. Северокорейскую политику лавирования между СССР и КНР в 1958–1989 годах можно назвать настоящим дипломатическим шедевром. Правда, добытые таким образом ресурсы тратились впустую – не в последнюю очередь из-за того, что Ким Ир Сен и его окружение игнорировали в целом дельные советы Москвы по части организации экономики. Но ответственность за неэффективное использование средств лежит, разумеется, не на дипломатах, которые сделали все, что могли, а на экономистах и политическом руководстве страны. После краха Советского Союза Китай стал считаться патроном КНДР. В Пхеньяне при этом КНР рассматривали не столько как идеологически близкое государство, сколько как источник материальной помощи (на фото: Ким Ир Сен и генсек ЦК Компартии Китая Цзян Цзэминь, 1991 год)KCNA/TASS Распад социалистического лагеря стал ударом для КНДР. В новых условиях уже нельзя было шантажировать Пекин сближением с СССР, а Москву – сближением с Китаем. Объемы получаемой из-за рубежа помощи резко сократились. Это стало причиной жесточайшего экономического кризиса, который в 1996–1999 годах привел к масштабному голоду. К тому времени, впрочем, северокорейское руководство нашло другой эффективный способ для манипулирования внешними силами, которые по-прежнему воспринимались в Пхеньяне двояко: с одной стороны, как потенциальная угроза, а с другой – как потенциальный источник экономической помощи. Новым рычагом воздействия на внешний мир стала ядерная программа, работа над которой началась в КНДР еще в 1960‑е. В 1994 году Северная Корея заключила с Соединенными Штатами Женевское рамочное соглашение. Оно действовало до 2002 года и предусматривало замораживание ядерной программы КНДР в обмен на экономическую помощь. В конце 1990‑х именно США и Япония обеспечивали основные поставки гуманитарной помощи в Северную Корею, и делали они это во многом из-за северокорейской ядерной программы. После того как в 2002‑м американцы вышли из Женевского соглашения, Пхеньян возобновил ядерную программу, провел успешные испытания и начал использовать факт обладания атомной бомбой для давления как на Южную Корею, так и на КНР. «Работая с китайцами», северокорейские дипломаты стали напоминать Пекину, что их страна в силу своего географического положения служит буферной зоной, отделяющей КНР от находящихся в Южной Корее американских войск. «Работая с Сеулом», дипломаты КНДР делали акцент на национальной солидарности, а также на необходимости поддержания стабильности в регионе (кризиса в Северной Корее не хочет никто, но южане его по-настоящему боятся). По мере того как американо-китайские отношения ухудшались, этот подход становился все более эффективным. В последние 10–15 лет, несмотря на неприязнь, которую и Си Цзиньпин, и его предшественники испытывали к Северной Корее, Пекин оказывает Пхеньяну значительную экономическую помощь. Летом 2017 года ситуация ненадолго изменилась, и Китай занял крайне жесткую позицию в отношении КНДР, но с весны 2018‑го, когда началась американо-китайская торговая война, все вернулось на круги своя. Пекин сейчас формально соблюдает введенные ООН против КНДР санкции, но при этом активно отправляет туда продовольственную и иную гуманитарную помощь, помогающую экономике страны держаться на плаву (такие поставки не нарушают существующих санкций). Для КНР осторожная поддержка Пхеньяна – неплохой способ дать несимметричный ответ на торговую войну, развязанную против нее Трампом. В Пхеньяне это отлично понимают и насчет мотивов своего великого соседа иллюзий не питают. Косвенным подтверждением этого служат намеки северокорейских дипломатов, которые уже лет десять говорят о том, что КНДР в принципе готова помочь США в «сдерживании Китая» – за соответствующую плату, конечно. Эти разговоры звучат довольно странно, но вполне укладываются в северокорейскую политическую стратегию, смысл которой – использование противостояния великих держав себе на пользу. С этой точки зрения лавирование между Вашингтоном и Пекином – продолжение Ким Чен Ыном традиции, заложенной его дедом, который точно так же 30 лет лавировал между Москвой и Пекином. Одновременно Пхеньян пытается вбить клин между Сеулом и Вашингтоном, играя на их вполне реальных противоречиях и надеясь на то, что нынешнее левонационалистическое правительство Южной Кореи рано или поздно возобновит одностороннюю помощь Северу. Резюмируя, можно констатировать: северокорейский подход к международным отношениям работает. Вот уже почти 75 лет небольшая и бедная страна благополучно существует, играя на разногласиях великих держав, выбивая из них экономическую помощь и используя эту помощь для решения собственных экономических проблем. Ядерное оружие немало помогает этим играм, ибо оно не только сводит к минимуму вероятность вторжения, но и придает стране, которая по населению и объему ВНП мало чем отличается от Мозамбика, серьезный политический вес. Скорее всего, от этой проверенной временем стратегии в Пхеньяне не откажутся, так что нас еще ждет немало сюрпризов.
