Кимериканский пирог: как Китай и Америка спасают друг друга

В издательстве «Карьера Пресс» выходит книга историка Иэна Морриса «Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще». Публикуем фрагменты заключительной главы, которая пытается объяснить, как будут развиваться отношения Востока и Запада. Где-то после 2000 года между западным центром мира и его восточной периферией установились довольно странные отношения. В 1840-х годах западный центр рос в глобальном масштабе, повсеместно распространяя свою мощь и превращая в прошлом независимый восточный центр в новую периферию для Запада. Впоследствии отношения между этим центром и этой периферией развивались по тем же направлениям, что и отношения между центрами и перифериями на протяжении истории (хотя и в более значительных масштабах). При этом люди Востока использовали свой дешевый труд и природные ресурсы для торговли с более богатым западным центром. Как это часто случается на перифериях, некоторые люди обнаруживают преимущества в отсталости, и вот — себя «переделала» Япония. Огромное и бедное население Востока и при этом наличие собственной интеллигенции, что поражало прежних западных наблюдателей как факторы, способствующие отсталости, теперь начали представляться огромными преимуществами. Промышленная революция в конце концов распространилась по Востоку, и восточные предприниматели строили фабрики и продавали дешевые по себестоимости товары Западу (в особенности Соединенным Штатам). Ничего особенно нового в этом сценарии не было, и в течение десятилетия или дольше все шло хорошо (если не считать тех людей Запада, которые пытались конкурировать с дешевыми по себестоимости восточноазиатскими товарами). Однако к 1990-м годам производители в Китае обнаружили — как люди на столь многих перифериях до них, — что даже самый богатый центр не может себе позволить покупать все, что периферия потенциально способна экспортировать. Решение, найденное после 2000 года, сделало столь необычными отношения между Востоком и Западом. Даже притом, что средний американец зарабатывает где-то в десять раз больше, чем средний китайский работник, Китай фактически дает жителям Запада деньги в кредит, чтобы они продолжали покупать товары Востока. Он делал это, инвестируя часть своего огромного сальдо по текущим операциям в ценные бумаги, выраженные в долларах США, такие, как казначейские облигации Соединенных Штатов. Покупка сотен миллиардов долларов также искусственно поддерживала китайскую валюту дешевой относительно валюты Соединенных Штатов, что делало китайские товары еще менее дорогими для людей Запада. Эти отношения, по мнению экономистов, были скорее похожи на брак, при котором один супруг занимается сбережениями и инвестициями, а другой — тратами, и никто из них не может позволить себе развода. Если Китай прекратил бы покупать доллары, американская валюта, возможно, испытала бы коллапс, в результате чего 800 миллиардов долларов США, которые Китай уже имеет, потеряли бы свою ценность. С другой стороны, если американцы перестали бы покупать китайские товары, их жизненные стандарты ухудшились бы, и их легкий кредит иссяк бы. Американский бойкот мог бы ввергнуть Китай в промышленный хаос, но Китай смог бы отомстить — выбросить на рынок в большом количестве доллары и обрушить тем самым экономику США. Историк Нил Фергюсон и экономист Мориц Шуларик эту парочку стран со странными отношениями назвали «Кимерика» (Chimerica). Такого рода объединение Китая и Америки, с одной стороны, обеспечивает впечатляющий экономический рост, однако с другой стороны — является химерой, тем сном, от которого мир в конце концов должен будет проснуться. Американцы не могут бесконечно продолжать занимать китайские деньги, чтобы покупать китайские товары. Кимерийский океан дешевого кредита уже привел к завышению цен по всем видам активов, от скаковых лошадей до недвижимости, и в 2007 году пузыри начали лопаться. В 2008 году западные экономики оказались в состоянии свободного падения и потащили за собой весь остальной мир. К 2009 году общее испарившееся потребительское богатство составило 13 триллионов долларов. Кимерика пала. К началу 2010 года оперативные вмешательства правительств позволили не допустить повторения депрессии 1930-х годов, тем не менее последствия коллапса Кимерики оказались огромными. На Востоке резко выросла безработица, происходило падение фондовых рынков, а темпы роста китайской экономики в 2009 году едва достигали половины от темпов 2007 года. Однако 7,5 процента роста Китая в 2009 году все равно остаются значительно выше тех темпов, на которые экономики западного центра могут надеяться даже в лучшие для себя годы. Когда лидеры двадцати самых крупных экономик мира встретились в апреле 2009 года, чтобы выработать общий антикризисный ответ, появилась новая поговорка: «После 1989 года [когда произошли события на площади Тяньаньмэнь] капитализм спас Китай. После 2009 года Китай спас капитализм». Нет нужды говорить, что не все согласны с такими прогнозами. Некоторые авторитеты указывают, что Соединенные Штаты сами менялись уже много раз столь же полно, как это сделал Скрудж. К тому же очень многие критики списывали со счета Соединенные Штаты во времена Великой депрессии 1930-х годов и стагфляции 1970-х годов, — только чтобы увидеть вместо этого поражение нацистов в 1940-х годах и Советов в 1980-х годах. Американские предприниматели и ученые, настаивают оптимисты, что-нибудь придумают, и даже если Соединенные Штаты в 2010-х годах сползут в кризис, они все равно в 2020-х годах будут в лучшем положении, нежели Китай. Другие специалисты подчеркивают, что у Китая тоже имеются проблемы. Самое очевидное — это то, что Китай частично теряет свои преимущества отсталости по мере того, как в результате экономических успехов растут ставки заработной платы. В 1990-х годах «дешевые» рабочие места в сфере производства начали перемещаться с китайского побережья в глубь страны, а теперь они вообще уходят из Китая в страны с еще более низкими ставками заработной платы — такие, как Вьетнам. Большинство экономистов расценивает это как естественный путь интеграции Китая в глобальную экономику, однако для некоторых из них это первый признак того, что Китай утрачивает свое преимущество. Еще одна группа скептиков в отношении Китая более серьезную проблему усматривает в демографии. Из-за низких показателей рождаемости и иммиграции средний возраст в Китае повышается быстрее, нежели в Америке, и к 2040 году выплаты пожилым людям могут оказаться для китайской экономики более тяжелым бременем, нежели для экономики Соединенных Штатов. Нехватка в Китае природных ресурсов также может привести к замедлению экономического роста, а противоречие между переживающими бум городами и чахнущей сельской местностью может еще более усугубиться. Если произойдет что-либо из перечисленного, народные волнения (которые уже происходят по нарастающей) могут выйти из-под контроля. Этнические восстания и протесты против коррупции и экологических катастроф способствовали свержению многих китайских династий в прошлом. И они могут опять сыграть такую же роль в ближайшем будущем. А если коммунистическая партия падет, страна может распасться на отдельные части — точно так же, как она распадалась в конце правления династий Хань, Тан, Юань и Цин. Соединенные Штаты в 1920 году могут не оказаться в конечном счете лучшей аналогией для Китая в 2020 году. Тогда США впитывали богатство старого центра, однако сам Китай в 1920 году постепенно сползал к гражданской войне. С другой стороны, влиятельная группа западных панглоссов настаивает, что, возможно, ни одно из этих предположений в реальности не имеет значения. Несмотря на то что в XX веке богатство и мощь явно утекали на другую сторону Атлантики, типичный западный европеец в 2000 году был богаче, нежели его или ее предок на пике имперского величия Европы, поскольку капиталистическая приливная волна «подняла все лодки». В XXI веке утекание богатства и мощи на другую сторону Тихого океана может поднять все лодки еще выше. Ангус Мэддисон, рассчитавший, что валовой внутренний продукт Китая сравняется с валовым внутренним продуктом Соединенных Штатов в 2020 году, предсказывает, что за период с 2003 по 2030 год доходы китайцев утроятся (до 18 991 доллара на человека в среднем). Он ожидает, что при этом доходы американцев повысятся лишь на 50 процентов. Однако поскольку этот прирост будет происходить с более высокого исходного уровня, то типичный американец в 2030 году будет зарабатывать 58 722 доллара, — более чем в три раза больше, нежели типичный китаец. Наиболее «панглоссовским» из всех является «утешительный сценарий» (Soothing Scenario), как его именует журналист Джеймс Манн, — а именно утверждение, что как бы то ни было, но процветание приведет к вестернизации Востока. И тогда будет бессмысленно задавать вопрос — властвует ли все еще Запад, — поскольку весь мир станет западным. «Торгуйте с Китаем свободно, — призывал в 1999 году Джордж Буш-старший, — и время на нашей стороне». Согласно данной аргументации, единственный способ, позволяющий процветать в современной глобальной экономике, — это быть либеральными и демократическими, то есть более похожими на западный центр. Когда Япония, Тайвань, Южная Корея и Сингапур в конце XX века стали богатыми, они все стали переходить от однопартийной системы к довольно демократическому правлению. И если Коммунистическая партия Китая смогла принять капитализм, то, возможно, она может принять также и демократию.