Какой будет третья мировая
Непрерывные кризисы, наблюдаемые по всему миру, заставляют думать о возможности нового глобального конфликта. Не рискуя прогнозировать это событие методами традиционной аналитики, «Лента.ру» привлекла к обсуждению темы людей, профессионально занимающихся описанием будущего: писателей-фантастов. Мы предложили нескольким отечественным авторам один и тот же набор вопросов с целью получить срез мнений по проблеме. Свои ответы любезно прислали Сергей Лукьяненко, Кирилл Бенедиктов, а также Яна Боцман и Дмитрий Гордевский, работающие под общим псевдонимом Александр Зорич. Мы располагаем их в хронологическом порядке, в той очередности, в которой они были получены.
Дмитрий Гордевский, Яна Боцман
Дмитрий:
Мне как писателю-фантасту очень хочется ответить, что зачинщиком мировой войны станут инопланетяне на больших черных звездолетах. Они, конечно же, для начала разрушат все мировые столицы, но потом НАТО, Россия и Китай объединятся и всех захватчиков убьют. После чего начнется технократическая утопия и терраформирование Марса. Но надо признать, что вероятность такого развития событий не очень высока.
Яна:
А вот у других сценариев вероятность высокая. Если говорить о просто «большой войне», понимая ее как крупный региональный конфликт («демократии против КНДР», «демократии против Ирана», война между монархиями Залива, Индия против Пакистана, крестовый поход НАТО и России в Африку и тому подобное), то вероятность близка к 100 процентам. Если говорить о мировой войне, я бы дала процентов 60. Не факт, что эта мировая война будет соответствовать классическим представлениям о ней, то есть с использованием стратегического ядерного оружия.
Дмитрий:
Кстати, я считаю, что угроза мировой войны твердо осознается и в РФ, и в КНР, и, возможно, уже в этом году будет все-таки заявлено о создании российско-китайского военно-политического союза.
Яна:
От крупного регионального конфликта Россия может дистанцироваться, особенно от корейской темы. Но если мы говорим о мировой войне, то какая же мировая война без России?
Дмитрий:
Вероятнее всего, как и в 1941-м, Россия будет обороняться от нападения извне. Которое почти наверняка будет согласовано с мятежом внутри.
Дмитрий:
Сегодня легко представить действия одной стороны (агрессора) против другой стороны в виде ползучей оккупации, возможно, даже одобренной формально правительством объекта агрессии. Ну, например, в каком-то регионе завелись «международные террористы», само правительство (или одно из правительств — то, которое признается агрессором как «законное») справиться с ними якобы не может и зовет «сильного партнера» на помощь. В принципе, примерно так выглядели многие эпизоды интервенции стран Антанты против России в 1918-1922 годах — то есть не скажешь, что технология принципиально новая. Другой вопрос, что применена она может быть на новом качественном уровне и использована вплоть до полного демонтажа того или иного крупного государства.
Яна:
Мне кажется, у «демократий» просто обязаны существовать такие планы в отношении России и Китая. При этом масштаб боевых действий может быть очень серьезным, с использованием сотен самолетов и тысяч танков, может применяться ядерное оружие и тому подобное — но дискурсивное оформление будет без слова «война» вообще. «Стабилизационные действия», «посреднические усилия», «умиротворение» — в таком духе.
Дмитрий:
Но самое любопытное, что возможна и абсолютно классическая тотальная война прямо из учебника для академии Генштаба 1980-х. Это связано с тем, что государственный аппарат и военно-мобилизационная машина сегодня в своих основах такие же, как сто лет назад. И в некоторых условиях самые хитроумные политики только и успеют что скомандовать «Машина, запускайся». А дальше все пойдет прямо как в атомных антиутопиях 1950-1960-х.
Дмитрий:
Применение США в региональной войне тактического ЯО в ближайшие десять лет очень вероятно. Можно ожидать использования ядерного оружия в войне Индии с Пакистаном — уж не знаю, каким оно у них там формально считается — тактическим или стратегическим. Легко представить себе применение бомбы Израилем на Ближнем или Среднем Востоке. Полномасштабное применение стратегического ЯО США и РФ возможно только в «классической» третьей мировой войне, которая все-таки сравнительно маловероятна (не более 25 процентов в ближайшие 10 лет, на мой взгляд).
Яна:
Что касается других видов ОМП, то кажется, что официально (то есть от лица правительства) они могут быть использованы только в русле применения ядерного оружия. Американцы в последние 15 лет устраивали вокруг химоружия такие истерики, что едва ли кто-то в здравом уме решится применять его пусть даже в очень крупном региональном конфликте.
Яна:
Такое ощущение, что серьезно повлиять на мир сможет только «классическая» третья мировая война с полномасштабным применением стратегического ЯО. В этом случае экономическая и политическая роль США и традиционно развитых регионов Евразии будет качественно снижена, а исторический шанс получат Латинская Америка, арабы, индийцы.
Дмитрий:
При этом, возможно, получим доколумбов мир, в котором Халифат и индийцы длительное время просуществуют в полной или почти полной изоляции от обеих Америк. Потом, конечно, неизбежна четвертая мировая война, в которой ключевую роль будут играть огромные армады дредноутов. Возможно — парусных или паровых. Когда новые конкистадоры под знаменами Пророка выйдут из Орана, а в Гибралтаре их встретят океанские мониторы Латинской империи, флотофилов постъядерной эпохи ждет невиданное и захватывающее зрелище!
Дмитрий:
Перед нами явно тот случай, когда с легкостью можно выдать диаметрально противоположные суждения. Выше, говоря о парусных дредноутах Халифата, я на самом деле одну точку зрения уже обозначил: техническая деградация.
Яна:
Есть и такой сценарий, при котором третья мировая сама станет апофеозом и, так сказать, глобальным смотром принципиально новых технических возможностей. Это произойдет в том случае, если для ведения боевых действий с решительными целями против России или Китая будет принят вариант «Ой, это не мы, это сингулярность». Для этого вначале будут созданы армады различных боевых дронов и введена в действие полноценная глобальная ПРО. Затем формы действий армии роботов будут отработаны на каком-либо серьезном региональном противнике (например, на Иране). Затем в «Час Ч» вдруг внезапно некий Скайнет «сам начнет» боевые действия против России исключительно при помощи роботов. Конечно, такой сценарий выходит за десятилетний горизонт, о котором мы вели беседу.
Сергей Лукьяненко
Я оцениваю вероятность «большой войны» достаточно высоко. К сожалению, в мире, во-первых, накопилось очень много противоречий самого разного плана, разрешение которых методом «большой войны» может быть воспринято как наиболее логичное. Во-вторых, великие мировые державы (включая, но не исключая США, Россию, Китай, Германию, Британию etc.) утратили память об ужасах войны, которая была сдерживающим фактором всю вторую половину ХХ века. В-третьих, появилось достаточно много сил, как государственных, так и анти- или квазигосударственных (в первую очередь — мировой терроризм), которые заинтересованы в глобальной войне как средстве достижения своих интересов и слома существующего миропорядка. Скорее всего, «большая война» будет следствием этих накопившихся противоречий, которые будут использованы заинтересованными силами при непротивлении великих держав, надеющихся воспользоваться ситуацией в свою пользу. В той или иной форме, к сожалению, мы не можем не участвовать. Главное для нас, чтобы эта форма была максимально близка к участию США во Второй мировой — «на чужой территории, малой кровью, выглядя соблазнительным местом для бегства умов и капиталов». Я бы предложил термин «мозаичная война» или «мозаичность боевых действий». То есть вполне возможно, что будет полыхать две трети Европы или две трети Ближнего Востока — при этом в оставшихся незатронутыми анклавах будет идти вполне мирная и даже подчеркнуто благополучная жизнь. Повторюсь: наша задача как страны — быть одной из таких территорий, чтобы стать выгодоприобретателем послевоенного мира, как Швейцария или США во Вторую мировую. Применение ОМП практически неизбежно, хотя бы на уровне «грязной бомбы», самодельных отравляющих веществ, разрушения стратегических объектов инфраструктуры (плотины, атомные электростанции, химические заводы). К сожалению, пока не дойдет до этого и человечество коллективно не ужаснется (при всей фальшивости такого прозрения), войну остановить будет нельзя. Причем останавливать ее, скорее всего, будут великие державы при помощи того же самого ОМП или ковровых бомбардировок. Как ни странно, для цивилизации последствий особых не будет. Эта война вряд ли возвысит арабский мир или Юго-Восточную Азию в целом. Если дело не дойдет до глобальной войны, то лидеры не изменятся, а лишь поменяются местами в пределах первого десятка. Но будет прививка от войны на следующие полвека. Разумеется, она станет толчком к развитию, в том числе и искусства, и науки, и техники, и даже философии. Ничего хорошего в этом нет, но человечество не умеет взрослеть иначе, кроме как через кризисы и смертоубийства. Разумеется, если дело не дойдет до глобальной ядерной войны. Тут уж выбора особого не будет: деградация, коренной слом существующей цивилизационной модели, полная смена лидеров. Впрочем, человечество уцелеет и в этом случае. Люди очень приспособляемые существа.
Кирилл Бенедиктов
К сожалению, вероятность «большой войны» в ближайшее десятилетие я расцениваю как высокую. Понятно, что давать такие прогнозы немножко нечестно — если вдруг войны не случится, всегда можно с легким сердцем сказать: «Ну вот, я ошибся, но как же я рад этому». Но я не уверен, что ситуацию вообще можно описывать в таких терминах. Ошибка здесь может быть только в сроках — через три года, пять лет, десять, пятнадцать или двадцать большая война все равно случится. Произойдет это, во-первых, из-за возрастающей конкуренции за ресурсную базу — прежде всего за Арктику, а во-вторых, из-за возрастающего давления, которое испытывает условный Запад (в это понятие в данном случае входят и Россия, и Китай) со стороны исламского мира. Исламский терроризм родился не вчера, а по меньшей мере полвека назад, но сейчас он уже окреп и приобрел квазигосударственные формы. В каком-то смысле «большая война» уже идет — и не только в Сирии и Ираке, но и на улицах европейских городов, в России и США. Если же говорить о мировой войне, то ее зачинщиками, скорее всего, станут все-таки традиционные государства, а не квазигосударственные образования. Рассуждать о том, какое именно государство решится на это, на мой взгляд, некорректно. Сейчас на планете имеется единственная сверхдержава, которая может взять на себя риск начала новой «большой войны», и нет оснований предполагать, что в ближайшие десять лет эта ситуация изменится. Проблема не в том, кто именно начнет войну, а в том, будут ли события развиваться по заранее намеченному плану или же выйдут из-под контроля, вызвав «эффект домино». Из глобальных сценариев наиболее опасным представляется возможный конфликт между США и Китаем, предпосылки которого заложены уже сейчас: размещением на территории Южной Кореи американских систем ПРО THAAD, долгоиграющим конфликтом вокруг островов Спратли (в котором США формально участия не принимают), вокруг островов Дяоюйдао (Сенкаку) в Восточно-Китайском море и, главное, вокруг искусственных островов, создаваемых Китаем в Южно-Китайском море. Эти острова созданы путем увеличения территории рифов и небольших островов — и не потому, что Китаю не хватает земли, как иногда думают. Вокруг каждого искусственного острова — территориальные воды (12 миль) и 200-мильная исключительная экономическая зона. Согласно Конвенции ООН о судоходстве — по крайней мере, в ее китайской трактовке — в 200-мильной зоне невозможно свободное перемещение флотов иностранных государств. Хитрый Китай разместил эти искусственные острова таким образом, что соблюдение буквы Конвенции лишит флоты США возможности свободно перемещаться между Индийским и Тихим океаном по прямой, они вынуждены будут идти через Австралию. США как талассократия, то есть держава, могущество которой держится прежде всего на океанских флотах, вряд ли согласится с подобным ограничением своих возможностей. Отсюда, собственно, растут ноги у концепции «тихоокеанского сдерживания Китая», взятого на вооружение Вашингтоном еще в те времена, когда госсекретарем была госпожа Клинтон. Вряд ли Китай рассматривает сценарий войны с США как желательный, но для него защита этих островов — дело не только экономического престижа, но и геополитического выживания. И если где-нибудь в Южно-Китайском море произойдет широкомасштабное столкновение ВМФ США и Китая, совсем не исключено, что это приведет к третьей мировой войне. Еще один сценарий, о котором нельзя не сказать, — это удар по иранским ядерным объектам, нанесенный либо совместно ВВС Израиля и США, либо только ВВС Израиля при дипломатической поддержке Вашингтона. Этот сценарий был весьма вероятен во второй президентский срок Буша-младшего, затем вроде бы перестал быть актуальным в связи с «иранской разрядкой» при Обаме, но теперь, к сожалению, вновь становится рабочим в силу крайне отрицательного отношения Дональда Трампа к Ирану и его ядерной программе. Однако у России есть все шансы использовать свое политическое влияние для предотвращения подобного сценария. Если это будет просто «большая война» — скажем, война на Корейском полуострове, пусть даже и с применением ядерного оружия, то искренне надеюсь, что России удастся ограничиться ролью посредника-миротворца. Сумел же Владимир Путин отказаться от весьма настойчивого предложения Джорджа Буша-младшего примкнуть к коалиции во время второй войны в Заливе (2003). Если же война примет глобальные масштабы, отсидеться не удастся никому. До победы на выборах в США Дональда Трампа риск возникновения нового глобального конфликта на европейском ТВД был достаточно велик — во всяком случае, реален. Намеренно нагнеталась напряженность на всем протяжении Балто-Черноморской дуги, где — в самом мягком подбрюшье России — уже три года гниет и нарывает марионеточное образование «Украина». Рассматривались силовые сценарии отторжения у России Калининградского анклава. Однако те игроки, которые были готовы разыграть военную карту, потерпели поражение (возможно, временное), а нынешняя администрация не слишком заинтересована в расходовании немалых средств на дестабилизацию обстановки вдоль западных границ России. Поэтому — по крайней мере, на ближайшие четыре года — Россия может вздохнуть спокойно. А лучше всего — использовать предоставленную передышку для дальнейшего наращивания своего военного и экономического потенциала, потому что рано или поздно, повторю, глобальной войны человечеству не избежать. Ни одна из войн нынешнего столетия не была похожа на войны XX века. Чем дальше в будущее, тем менее привычными будут формы, которые принимает война, хотя ее суть, цели и задачи останутся неизменными: разгромить противника, уничтожить его военный потенциал, взять под контроль его ресурсную базу, навязать противнику свою волю. В случае с США стоит добавить еще важную мотивацию: сохранение доминирующего положения в мире. Локальные войны и дальше будут вестись в основном чужими руками, «пушечным мясом», как это происходит сейчас в Донбассе или в Сирии. Вмешательство великих держав будет в основном точечным, при этом от прямого столкновения они будут по возможности уклоняться. Что же касается «большой войны», то это будет война крылатых ракет и беспилотников. Лет через десять новым театром военных действий может стать околоземное пространство, а целью будут группировки спутников, обеспечивающих навигацию, связь и интернет. В конце прошлого года Илон Маск подал в Федеральную комиссию по связи США заявку на реализацию проекта, предусматривающего отправку в космос 4,5 тысяч КА весом 386 килограммов. Эксплуатация этой группировки спутников позволит каждому жителю Земли пользоваться интернетом на скорости до 1 Гб/сек., поэтому вывод такой группировки из строя будет означать своего рода «отключение электричества» в целых регионах планеты. Война в Арктике будет, скорее всего, вестись силами небольших групп войск специального назначения, в ряде случаев без опознавательных знаков — нечто вроде пресловутых «зеленых человечков». В силу особенностей ТВД, где достаточно рейда группы спецназа для уничтожения локализованной базы противника, такие группы могут выполнять поставленные задачи и растворяться в «белом безмолвии», не оставляя следов и делая невозможным выдвижение претензий какой-либо определенной стороне. Теоретически никаких препятствий для этого не существует, но точно так же не существует препятствий для использования «грязных бомб», которые, как утверждается, могут быть собраны едва ли не в гараже и доступны продвинутым террористам, — а ни одного подобного теракта за время существования ядерной программы, слава богу, не произошло. Применение ЯО возможно в крайнем случае, когда режим, обладающий таким оружием, решится выложить «последний довод королей», понимая, что терять ему больше нечего. Может быть, на это способен Ким Чен Ын, хотя он и не производит впечатление мрачного маньяка а-ля Гитлер или Пол Пот, стремящегося захватить с собой в ад как можно больше людей. Кроме того, как раз Ким Чен Ын вполне может обойтись и без ЯО: его артиллерии, расположенной вдоль демаркационной линии Север-Юг, достаточно, чтобы стереть с лица земли Сеул со всеми его 25 миллионами жителей. И в США это хорошо понимают — неслучайно как раз в эти дни происходит передислокация расквартированной в Сеуле 8-й армии США в Пхёнтхэк — это в 70 километрах южнее столицы. Использование СЯО в крупномасштабном военном конфликте с большой долей вероятности будет означать конец цивилизации в том виде, в котором мы ее знаем. Именно поэтому СЯО должно рассматриваться не как оружие, а скорее как «великий умиротворитель». Что касается других ОМП, то, судя по попыткам их использования в Сирии и Афганистане, они не выдерживают сравнения с ядерным оружием, и делать на них ставку в глобальной войне нерационально. Хуже всего сценарий, при котором ТЯО попадет в руки таких врагов западной цивилизации, как ИГИЛ. В этом случае события могут принять неконтролируемый характер. Большая война неизбежно окажет влияние на мировую экономику, которая, по мнению многих экспертов, находится в тупике и исчерпала весь заложенный в ней потенциал развития. Вторая мировая война на излете породила Бреттон-Вудскую систему, конец холодной войны ознаменовался Вашингтонским консенсусом. Третья мировая почти наверняка приведет к реорганизации мировой торговли и финансовых рынков, но как будет называться эта новая система, никто сейчас не предскажет. Возможно, Пекинское соглашение. Это зависит от того, будет ли использоваться в третьей мировой СЯО или же она будет вестись обычными (или необычными, но неядерными) средствами. В первом случае нас ждут новые Темные века, во втором — резкий прорыв в будущее, сравнимый, возможно, с технологическим рывком 1944-1969 годов. Верно, что войны вообще дают мощный толчок развитию технологий. Еще Гераклит в VI веке до нашей эры постулировал: «Война — отец всего и царь всех; война общепринята, вражда есть закон, и все возникает через вражду». Космическая гонка СССР и США, в результате которой СССР первым запустил человека в космос, а американцы первыми высадились на Луне, была непосредственным порождением холодной войны и своего рода спектаклем, целью которого было показать вероятному противнику, что он беззащитен от удара из космоса. Интересно, что в начале 1980-х, когда Рейган дал старт программе «Звездных войн» (СОИ), в Советский Союз приезжали хорошо информированные американцы, пытавшиеся донести до руководства СССР истинные цели этой программы: развитие новых технологий, в частности, лазерной сварки металлов в вакууме. Если отбросить всю идеологически-пропагандистскую чепуху, окружавшую программу СОИ, ее можно было бы превратить в площадку для совместной разработки нового технологического уклада с производственными мощностями на орбите, тем более что технология лазерной сварки изначально основывалась на разработках советских ученых. К сожалению, по целому ряду причин это не было сделано. Пропаганда победила здравый смысл. ***
Комментарий Ильи Крамника:
О близости войны вообще говорить трудно: мало кто способен сохранить трезвость мышления, рассуждая на подобные темы. Но один из самых надежных признаков вероятности войны исторически заключается в том, что ее начинают, во-первых, обсуждать, а во-вторых, считать допустимой. К сожалению, в лексике политиков крупных держав и то, и другое в последние несколько лет встречается все чаще.