Финляндию беспокоит русский танкерный флот

Финляндия озаботилась последствиями антироссийских санкций для экологической безопасности Балтийского моря. Как считают в пограничной службе страны, запрет на страхование судов привели к транспортировке российской нефти старыми танкерами.

«Суда, используемые для перевозки нефти в России, вызывают опасения по поводу безопасности транспортировки нефти», – цитирует РИА Новости сообщение Пограничной охраны Финляндии.

В погранслужбе считают, что в России сейчас эксплуатируют значительно более старые нефтяные танкеры, чем до февраля 2022 года. В ведомстве также предупреждают о возможном изменении трафика российской нефти, в результате которого в южной части Балтийского моря нефть с крупных судов ледового класса будет перегружаться на более мелкие танкеры.

Введенные Евросоюзом с 5 декабря 2022 г. санкции касаются транспортировки российской нефти морским путем, а также страхования таких перевозок. С 5 февраля 2023 года санкции распространятся и на российские нефтепродукты.

Примечательно, что заявление Финляндии появилось вскоре после предложения МИД Эстонии о создании прилежащей зоны в своих территориальных водах. В Таллинне также выразили озабоченность экологией Балтики.

«Министр иностранных дел Урмас Рейнсалу заявил, что установление прилегающей зоны позволит контролировать соблюдение законодательства Эстонии в пределах до 24 морских миль от базовой линии территориального моря Эстонии, и, следовательно, способствует безопасности, охране окружающей среды и охране археологических или исторических ценностей, найденных в море», – говорится в пресс-релизе ведомства от 16 января 2023 г.

Как заявили в эстонском МИД, это позволит проводить необходимые проверки в прилегающей зоне для предотвращения нарушений таможенного, налогового, миграционного или санитарного законодательства «на своей территории или в территориальном море и привлекать нарушителей к ответственности». На иностранные военные корабли и иностранные некоммерческие суда эти полномочия не распространяются.

Урмас Рейнсалу считает это решение важным шагом для укрепления безопасности Эстонии. На морскую границу Эстонии установление прилегающей зоны не повлияет. В Таллине не скрывают, что хотели бы в большей степени контролировать Балтийское море.

Видимо, «экологические озабоченности» Таллинна решили поддержать и в Хельсинки, тем более что со дня на день вступят в силу очередные нефтяные санкции.

Как ранее пояснил посол РФ в Таллине Владимир Липаев, Эстония имеет право устанавливать прилежащую зону, добавляя ее к территориальным водам, но суверенитет на нее не распространяется, поэтому ограничивать в этой зоне свободное судоходство Таллинн не может.

«Единственное, что можно делать, – это осуществлять дополнительный контроль в случае, если судно, которое там находится, подозревается в нарушении законодательства государства, которому принадлежит эта прилежащая зона», – сказал он.

Но вот если военные и им подобные суда проверять ни эстонские, ни финские власти не могут, то с гражданскими, к которым относятся и танкеры, сложнее. Искушение установить прилежащую зону может появится не только у Таллина, но и у Хельсинки, а значит российские танкеры из портов Финского залива так или иначе окажутся под пристальным вниманием соответствующих служб Эстонии и Финляндии.

Не станет ли якобы озабоченность экологией Балтики фактически предлогом для блокирования наших нефтеперевозок?

Профессор кафедры международного права МГИМО, д.юр.н. Дмитрий Лабин юридических оснований для возможного ограничения прохода российских судов не видит. Кроме того, он обратил внимание, что санкции – это международно-правовой термин, который в Уставе ООН имеет свое раскрытие.

– То, что применяют – это односторонние ограничительные меры.

Что касается ситуации с Балтикой, то хотел бы обратить внимание на действующую международную конвенцию, где все упомянутые государства являются не только ее подписантами, но и участниками, то есть взяли на себя обязательства выполнять ее положения.

Конвенция по морскому праву вступила в силу в 1982 году. Ее основные положения юридически разграничивают морские пространства и устанавливают правовой режим в каждом из них. Термин «прилежащая зона» упоминается в Конвенции в контексте определенных возможностей прибрежного государства осуществлять свою юрисдикцию. Она связана исключительно с возможности преследовать нарушителей внутреннего законодательства на определенном расстоянии. В пределах территориального моря, границы которого установлены Конвенцией до 12 морских миль от исходных линий (это и есть государственная граница), действует юрисдикция прибрежного государства. За пределами 12 морских миль действует международное право.

Некоторая юрисдикция прибрежного государства распространяется на исключительную экономическую зону – это в пределах 200 морских миль. В нашем случае это неважно поскольку здесь обеспечивается свобода судоходства – наиважнейший принцип, закреплённый обязательствами в Конвенции. Любые торговые суда, корабли, которые следуют по своему маршруту за пределами территориального моря, то есть не приближаются к береговой линии ближе, чем на 12 морских миль, осуществляют свободу судоходства, и никто не вправе, по крайней мере юридически, предъявлять им какие-то претензии или ставить условия.

Режим прилежащей зоны действует только при условии преследования правонарушителей по горячим следам. Если какое-то судно, танкер зашло вдруг незаконно пересекло эту линию 12 морских миль и вышло, то власти прибрежного государства имеют право преследовать его на удалении еще 12 морских миль и предъявлять там какие-то претензии, но лишь если есть весомые основания полагать, что было совершено правонарушение. Когда судно идет мирно своим маршрутом, не нарушая никаких положений Конвенции и не вторгаясь в район действия юрисдикции прибрежного государства, то любые действия в отношении него будут означать только одно – прибрежные власти грубо нарушают свои международные обязательства. Тогда включаются механизмы реализации международноправовой ответственности, возникают основания предъявлять этим государствам за все, что они совершили.

«СП»: – И Эстония, и Финляндия в своих заявлениях выражают обеспокоенность экологией Балтики. Так, финны заговорили о том, что Россия использует старые танкеры. Это может стать поводом, чтобы попытаться заблокировать проход российского судна с нефтью? Или это будет нарушение?

– В пределах 200 морских миль прибрежное государство действительно вправе устанавливать определенные экологические требования, которые не нарушают положения Конвенции по морскому праву, то есть не дают оснований включать разрешительный порядок и т.д. Мониторить экологическую ситуацию – да. Если будет основание полагать, что есть какое-то загрязнение, то нарушителю будут предъявляться соответствующие претензии, требования устранить экологические последствия.

Безусловно такая деятельность, как судоходство, связана с повышенным риском. Немало в истории было ситуаций, когда действительно происходили разливы нефти, катастрофы и т.д. Техногенная деятельность несет риск, но это не означает, что у прибрежного государства появляется право на какие-то предварительные согласования, требования и т.д.

Кроме того, есть ряд конвенций, которые идут в развитие данной правовой ситуации. Они устанавливают определенные стандарты и требования, обеспечивающие защиту морской среды. В частности, предотвращающие разливы нефти. Если танкеры отвечают минимальным условиям, которые предусмотрены в соответствующих положениях, то никаких вопросов к ним быть не должно. Конвенции никаких превентивных мер не устанавливают в плане требований или их ужесточений, или недопуска. Это никак не ограничивает более приоритетный принцип – свободу судоходства.

Я полагаю, что не все сотрудники, например, МИД или погранслужбы имеют международно-правовое образование. Они делают определенные заявления политического характера, но если эти заявления разобрать юридически, то они не совсем корректны с этой точки зрения. Делать выводы по заявлениям преждевременно, надо посмотреть, будут ли юридически значимые действия.

«СП»: – То есть формально никаких поводов для препятствования нашим судам по Балтийскому морю и, в частности, Финскому заливу, ни Эстония, ни Финляндия не имеют?

– Как юрист-международник я пока не вижу таких оснований.