«После упразднения ЧК были случаи перехода чекистов к анархистам»

На днях, 6 февраля, исполнилось 100 лет со дня реформирования Всероссийской чрезвычайно комиссии (ВЧК) и создания вместо неё Главного политического управления (ГПУ). Главный специалист Российского госархива социально-политической истории и ведущий научный сотрудник факультета политологии МГУ Сергей Соловьёв занимался изучением документов, связанных с этой страницей истории отечественных спецслужб. Речь, в частности, идёт о переписке между Владимиром Лениным и наркомом иностранных дел Георгием Чичериным, в которой последний жалуется на необоснованную жестокость чекистов, а первый говорит, что провинившихся в перегибах нужно привести в Москву и расстрелять. О том, как это было, Соловьёв рассказал в интервью NEWS.ru.

— Ликвидация ВЧК и создание ГПУ действительно были продиктованы «перегибами» и жалобами или это была некая политическая игра?

— Проблемы были очень серьёзные. Самый известный пример — записка наркома иностранных дел Г. В. Чичерина, отправленная Ленину и в ЦК с критикой деятельности чекистов, та самая, в ответ на которую Ленин писал: «Мы Вас всегда поддержим, если Горбунов (управделами Совнаркома. — NEWS.ru) сумеет подвести под расстрел чекистскую сволочь». Но это просто самые известные жалобы, их было много и они поступали регулярно. В ленинских документах много ходатайств с просьбой разобраться и отменить арест чекистами того или иного ценного специалиста. И Ленину, и Дзержинскому, и ряду других советских руководителей приходилось регулярно разбираться с этими случаями. Это была серьёзная проблема: чекисты были в значительной степени бесконтрольны в период Гражданской войны. Когда ЧК ликвидировали, то созданное взамен Государственное политическое управление подчинили Наркомату внутренних дел, а право самостоятельно выносить приговоры, в том числе расстрельные, они также потеряли, теперь приговаривать могли только суды. Кстати, многие чекисты восприняли эту реформу болезненно, некоторые увольнялись, выходили из партии, были даже случаи перехода к анархистам.

— Ленин пишет в ответ на записку Чичерина о том, что следует «арестовать паршивых чекистов и привезти в Москву виновных и их расстрелять». Имеются в виду не все, а только запятнавшие себя?

— Разумеется. Речь идёт о том, что в Москву нужно привести тех «паршивых чекистов», которые вышли из-под контроля, и провести разбирательство.

— Вы говорите так, как будто этого в итоге не было сделано?

— Не могу сказать, чем дело закончилось в данном случае, потому что я не исследовал этот сюжет. Однако разбирательства по поводу чекистов, нарушавших «нормы революционной законности», были, в том числе с расстрельными приговорами.

— Нет ли своеобразной переклички между разбирательствами с ЧК и поздними сталинскими репрессиями, в первую очередь против глав НКВД — Ягоды и Ежова?

— Это сходство чисто внешнее. ЧК во время Гражданской войны выступала против реального врага. Была Гражданская война, был белый террор — с точки зрения многих серьёзных историков ничуть не менее жестокий, на мой взгляд — более, чем красный, просто по-другому организованный, более хаотичный, но от этого не менее кровавый. Как ни печально, но террор — неизбежность для любой гражданской войны. Однако когда война закончилась, возникла необходимость отказаться от чрезвычайных мер — самое главное, от политики «военного коммунизма» в пользу НЭПа. Также необходимо было налаживать отношения с иностранными государствами. Поэтому именно Наркомат иностранных дел выступал с наиболее резкой критикой чекистов — дипломаты вели работу по организации признания Советской России за границей, по выводу страны из международной изоляции, а чекисты расценивали вновь приезжавших иностранцев как потенциальных агентов Антанты, готовящих новую интервенцию. При этом важно понимать, что такие агенты были, но грести всех под одну гребёнку в новых условиях было просто неэффективно — особенно с учётом необходимости иностранной помощи для борьбы с голодом.

Когда мы говорим о терроре 30-х годов, особенно о «большом терроре» 1937–1938 годов, то тут-то враг был мифический. Политический террор 30-х — это попытка частично уничтожить, частично запугать потенциальную оппозицию, прежде всего — потенциально опасные группы, когда в условиях надвигающейся войны они, согласно опасениям сталинского руководства, могли выступить в качестве «пятой колонны». В роли таких потенциально нелояльных групп оказывались в том числе бывшие кулаки, белогвардейцы, духовенство, старые большевики и бывшие оппозиционеры, выступавшие против сталинской группы в 20-е годы, но во второй половине 30-х не представлявшие серьёзной опасности для Сталина, и уж точно не виновные в тех чудовищных обвинениях, по которым они были репрессированы. И другие группы, причём основная масса репрессированных — это обычные рабочие, крестьяне и служащие, многие из которых попали в эту репрессивную машину в значительной степени случайно. И результат был скорее обратным: число коллаборационистов во время Великой Отечественной, с моей точки зрения, скорее выросло благодаря предвоенным репрессиям, чем сократилось.

Конечно, немалое число энкавэдэшников во время «большого террора» действительно вышли из-под контроля и использовали репрессивные компании для личного обогащения, пытали подследственных самыми изуверскими способами и так далее. Однако сами репрессивные кампании были запущены сверху, лично Сталиным и решением Политбюро, лимиты на расстрелы по разным операциям утверждались Сталиным и Политбюро, а Ежов, например, оказался в итоге просто козлом отпущения, как и те его подчинённые, которые были арестованы и даже расстреляны после того, как Берия в ноябре 1938 года возглавил НКВД, а массовые репрессивные операции были свёрнуты.

Во время Гражданской войны был реальный враг и слабый, ещё только формирующийся госаппарат, в 30-е — сильный и централизованный аппарат, руководство которого и развязало репрессии, и контролировало их проведение.

— Годовщина превращения ВЧК в ГПУ совпадает с годовщиной переименования милиции в полицию при президенте Медведеве. Многие уверены, что кроме названия ничего не поменялось — так ведь нельзя сказать про ГПУ? Изменения были реальны?

— Что касается милиции и полиции, то тут, на мой взгляд, должны были проводиться серьёзные сущностные реформы, а не смена вывески. В 20-е годы реформы была принципиальная. Впрочем, кадры остались, и наследие Гражданской войны долго продолжало играть роль в деятельности и ГПУ, и НКВД, причём как в положительном ключе (преданные и бескорыстные чекисты — это не выдумка советской пропаганды), так и в отрицательном. Нельзя сказать, что всё в одночасье изменилось. Из самых главных изменений — право на вынесение приговоров было передано исключительно судам. В конце 1922 года были ликвидированы также и революционные трибуналы, а их функции переданы народным судам. Продолжался уход от «чрезвычайщины», но к этим методам вновь возвратятся во время коллективизации и раскулачивания.

— Почему Дзержинский был против ликвидации ВЧК?

— Прежде всего потому, что он считал, что защищать советскую власть без чрезвычайных полномочий у него не получится. Он тоже жил в логике Гражданской войны. Поэтому решение о реформе было в итоге принято без него — его командировали в Сибирь по делам Наркомата путей сообщений, который он также возглавлял. В декабре 1921 года даже пытался уйти в отставку в связи с реорганизацией ВЧК. Однако Ленин был в этом смысле дипломатичным человеком, и он считал, что Дзержинский должен оставаться на своей должности, которой он полностью соответствовал, но решение о реформе также уже было принято.