Бизнесмен рассказал о принуждении в Британии «разоблачать» русских
Уральский предприниматель Сергей Капчук был одним из первых в так называемом лондонском списке бизнес-омбудсмена Бориса Титова, кто вернулся из Великобритании в Россию после бегства от уголовного преследования. На родине дело Капчука было пересмотрено, а сам он получил амнистию. Но, как оказалось, в Англии предприниматель восемь лет жил под постоянным прессингом местных спецслужб, в страхе за свою жизнь. Как признаётся Капчук в интервью RT, само возвращение в Россию для него, по сути, было бегством, означающим потерю всего нажитого в стране своих «спасителей».
— Сергей, расскажите, как вы оказались в Великобритании?
— В начале 2000-х годов в России против меня было сфабриковано уголовное дело по заданию Уралмашевской преступной группировки. Она захватила принадлежавший мне Салдинский металлургический завод. По сути, это была настоящая война. Пригнали на завод вооружённых гангстеров. Меня защищали 40 милиционеров, и они говорили, что их задача — вывести меня живым из этого котла.
Я вынужден был покинуть страну (в 2004 году. — RT), потому что на тот момент Уралмашевская ОПГ контролировала весь Урал и надежды на справедливое судебное следствие у меня не было.
Сначала я жил в Объединённых Арабских Эмиратах. Но в 2010 году меня арестовали, так как я числился в международном розыске. По сути, я сбежал из тюрьмы, нелегально, по чужим документам, перешёл через три границы и добрался до Лондона.
— Там вы получили политическое убежище?
— Сначала любого, кто пересекает таким образом границу, ждёт так называемое скрининг-интервью. В нём выясняют базовую информацию о человеке. Если претензий не возникает, его выпускают, но держат под определённым контролем. Нужно отмечаться. Собранную информацию проверяют, а затем приглашают на полноценное интервью. У меня было достаточно сильное дело, но в нём, надо отдать им должное, разобрались.
У меня было политическое убежище, которое мне предоставила королева. В Великобритании я жил с 2010 по 2018 год. Одновременно по линии Интерпола я находился в розыске почти 15 лет.
— Когда и как на вас вышли спецслужбы Великобритании?
— В 2010 году меня пригласили на комплексное интервью. Мне сказали, что со мной будет разговаривать представитель Министерства обороны. Я понимал, что это не совсем так. Интервью вели два офицера. Они заявили, что я могу с ними не разговаривать, что это моё право. Сказали, что у них абсолютно безобидные вопросы по моему прошлому и моему делу.
Перекрёстный допрос шёл много часов. Один вопрос задавал один офицер, следующий — другой офицер. Они смотрели, насколько быстро я переключаюсь, иногда вопросы повторялись. Всё это записывалось на аудио и видео. Это была проверка фактов, которые я сообщил ранее.
Меня очень придирчиво допрашивали, смотрели на мою реакцию, на мои ответы. Это было очень долго, но без прессинга. Что такое прессинг, я уже потом на себе ощутил.
— По итогам интервью вам предлагали сотрудничество?
— Никаких прямых предложений подписать бумаги, сотрудничать не было. Зачем им с вами дружить, когда вы и так полностью находитесь в их распоряжении? Вам предоставлена защита, но при любом нарушении вас выдают обратно в Россию.
Думаю, все, кто к ним попадает, так или иначе находятся под контролем. Это очевидно. До того момента, как начинается какая-то игра, в которой вас можно использовать, вас оставляют в покое. Но это не значит, что в один прекрасный день к вам не придут и не поставят какую-то задачу.
— Когда для вас настал такой день?
— В начале 2018 года, после истории со Скрипалями (отравление в Солсбери экс-полковника ГРУ Сергея Скрипаля и его дочери Юлии. — RT) и убийства Глушкова (бывший замгендиректора «Аэрофлота», соратник Бориса Березовского Николай Глушков, о кончине которого в Лондоне стало известно 13 марта 2018 года). Дело об убийстве или самоубийстве было засекречено. Что там произошло на самом деле, знает только британский суд.
Я получил сообщение в Facebook от Бьянки Бриттон. Молодая блондинка представилась сотрудницей Sky TV, попросила об интервью. В тот момент мне уже писали многие британские газеты, спрашивали, всё ли у меня хорошо. Все просили дать интервью, «пока ещё живой», говорили, что я «в списке врагов России», что Россия убивает по этому списку. Вот, мол, убит Глушков, ваш номер — 12-й, дайте хоть какой-то комментарий. Я принял меры предосторожности, нанял двух телохранителей.
— А с телевизионщиками вы встретились?
— Ко мне приехали из Sky TV. Но не та молодая девушка, которая просила о встрече. Приехал человек огромного размера, лысый, очень агрессивно настроенный. С ним было человек десять или 12 с аппаратурой. Они поставили четыре камеры, со всех сторон снимали.
Всё было профессионально сделано. Этот человек (интервьюер) велел рассказать свою историю от начала до конца. Записывали «консерву», как выражаются журналисты. Потом я понял, что он прекрасно знает мою историю — безо всяких эмоций, с достаточно скучным видом всё слушал, хотя история достаточно интересная — и про битву с бандитами, и про преследование.
— Что вас в этом так насторожило?
Как только я закончил, этот человек сказал: «Ты знаешь, что произошло убийство? Это Россия, других вариантов нет». То есть он начал давать мне установки.
Речь шла об атаке на Скрипалей. Тогда Скрипали пропали, и все считали, что они мертвы.
Интервьюер сказал: «Ты понимаешь, что произошло двойное убийство, что ещё Глушков убит? У нас есть информация, что ты следующий. Поэтому мы сейчас ставим камеру, и ты долбишь по Путину лично, по России, обвиняешь их во всех этих убийствах, атаках. Ты помнишь, мы же тебя защитили? Ты знаешь, сколько на тебя было запросов на экстрадицию? А ты даже ни разу в суде не был, спокойной жизнью жил».
Как я понял запросов (на экстрадицию) было много, они не прекращались. И этот человек намекнул: мне нужно делать то, что говорят, иначе позиция (властей) в отношении меня может измениться. Я сказал, что против своей страны и президента ничего говорить не буду. Я считал, что Россия придерживается правильной политики. Но в этот момент я понял, что свобода слова — понятие довольно растяжимое. Есть некий тренд, и ты должен ему следовать. Если его нарушаешь, у тебя могут возникнуть проблемы.
— Как на ваш отказ дать нужные ему показания отреагировал этот человек?
— Крайне агрессивно. Он не был готов к отказу. Настаивал, что это Россия, что это нужно озвучить обязательно, что других вариантов нет. Говорил агрессивно, как доказанный факт. Я возражал: ещё идёт следствие, нужно дождаться результатов и только потом делать выводы.
Он сильно психанул. Просто встал из кресла, развернулся, вышел и сильно хлопнул дверью. А его люди, даже не глядя в мою сторону, тихонько собрали всё оборудование и тоже ретировались.
Я всё хорошо понял. Понял, что это опасность. Что это спецслужбы, MI6. Никто мне документов не показывал. Но это было очевидно из манеры поведения, из манеры общения, профессионально поставленной специфической речи, которую раньше я не встречал.
— Ваши опасения насчёт британских спецслужб подтвердились?
— Я решил, посмотрю, что выйдет в эфир на Sky TV. Вышла всего одна минута, где я говорю, что боюсь Россию и поэтому нанял себе охрану. Они снимали моих телохранителей. Из моей истории, которую я час рассказывал, не было ничего.
Я понял, что это какая-то провокация. Сначала погибают три человека за неделю, потом к тебе приходят и говорят: ты следующий. И записывают интервью о твоём противостоянии с властями (России), о том, как ты был вынужден покинуть страну. После этого, условно говоря, найдут твой труп, и будет понятно, на кого это дело можно перевести.
— Вы испугались, что вас убьют и всё свалят на российские спецслужбы?
— Да. Я чётко понял, что мне это уготовано, что срочно нужно покидать страну любой ценой.
На следующее утро после того интервью все газеты вышли со статьями на первой и второй полосах, где были опубликованы фотографии — моя и Путина. И было написано, что я его первый враг, злейший критик, оппонент.
Это была откровенная ложь. Я никогда не был диванным оппозиционером из Лондона. Но этот образ искусственно формировали. Шли по своему плану, даже не получив мои комментарии против Путина и России.
— В июне 2018 года вы вернулись в Россию. К счастью, вы живы и здоровы, но чем пришлось пожертвовать?
— В Великобритании я начинал своё дело с нуля, с бизнес-планом, с инвесторами. Я сам занимался всем на свете, устанавливал и настраивал свой туристический бизнес. Всё было уничтожено. Нам заблокировали все счета. Но я об этом не жалею.
— Чем закончилась для вас история с уголовным преследованием в России?
— Все обвинения сняты (в начале нулевых Капчука обвинили в мошенничестве при приобретении квартиры в Москве за 2 млрд неденоминированных рублей. — RT). Я выиграл даже в Верховном суде. Председатель суда рассмотрел всё моё дело, весь мой приговор. И он был изменён. Но я буду продолжать бороться и настаивать на полной отмене — как незаконного — самого факта возбуждения уголовного дела.