Уникальный поход научил подводников новому способу противодействия США

Ровно 55 лет назад две советских подводных лодки начали первый в мире полностью подводный поход через всю планету. 52 дня под водой оказались колоссальным испытанием и для техники, и для людей. Однако результаты этого беспримерного перехода актуальны для российских подводников до сих пор, а для противника это событие стало очень неприятным сюрпризом.

28 февраля 1966 года из пункта базирования Западная Лица Северного флота в поход с совершением межтеатрового маневра с Северного на Тихоокеанский флот отправились две атомных подводных лодки. Первая, К-116, принадлежала к типу подводных лодок с крылатыми ракетами (ПЛАРК – подводная лодка атомная, ракеты крылатые) проекта 675, вторая, К-133 относилась к многоцелевым (тогда – торпедным, ПЛАТ) лодкам проекта 627А – первенцам отечественного атомного подплава.

Подлодкам предстояло необычное задание – обогнуть планету через Южное полушарие и скрытно, не всплывая, перейти на Камчатку, к новому месту постоянного базирования.

На пределе возможностей

Обе подводные лодки были полностью исправны, тщательно проверены, но какой-то особой доработки не проходили. Экипаж прошёл строгое медицинское освидетельствование, но состоял из строевых офицеров, матросов и мичманов. Квалификация экипажа К-133 была очень высокой, а на К-116 чуть пониже, но это в значительной степени компенсировалось добросовестностью экипажа и энтузиазмом в связи с переходом на «свой» флот. Поход позволил оценить реальную надёжность серийных советских подлодок и их готовность действовать по предназначению длительное время автономно, а также правильность методов подготовки экипажей.

Командовал походом контр-адмирал Анатолий Иванович Сорокин. Командиром К-116 был капитан 2-го ранга Вячеслав Тимофеевич Виноградов, К-133 командовал капитан 2-го ранга Лев Николаевич Столяров. Походный штаб контр-адмирала Сорокина находился на К-116. Подлодки были вооружены штатными ракетами (К-116) и торпедами (обе). Провожал в поход подводников лично Главнокомандующий ВМФ СССР адмирал С.Г. Горшков.

Первый, с огибанием с юга Южной Америки, проходом через пролив Дрейка и последующим движением через Тихий океан на север, к Камчатке. Второй – с обходом с юга Африки и переходом через Индийский океан. Третий – также в обход Африки, но также с обходом с юга Австралии. Решением С.Г. Горшкова был выбран первый маршрут.

Проблемой был пролив Дрейка. Шторма в этом месте «достают» подлодку даже на глубине под водой. Кроме того, в проливе находится много айсбергов. Обнаружить такой айсберг можно только активной гидролокацией. Проблема айсбергов была настолько серьёзной, что в пролив заранее были направлены суда обеспечения, которые должны были сработать как «поводыри» и провести подлодки за собой через это опасное место.

Последней проблемой был вопрос, как себя проявят экипажи. Человек не может находиться в подводной лодке слишком долго, начинаются проблемы со здоровьем (в первую очередь из-за плохого газового состава воздуха) и значительные психологические нагрузки. То, что служба в подплаве - это серьёзная нагрузка, тогда уже прекрасно знали, но как поведут себя люди именно в таком походе, точно было неизвестно.

Лодки ушли в сторону Фареро-Исландского барьера парой, парой же форсировали противолодочные рубежи НАТО и скрытно ушли на юг, в Атлантику. Периодически лодки на определенное время расходились, а затем встречались в назначенной точке - во время похода отрабатывались различные задачи, которые могут возникнуть в ходе реальной войны. Личный состав и техника показали себя с самой лучшей стороны. Форсирование пролива Дрейка, однако, оказалось сложным, как и предполагалось, и понадобилась помощь «поводырей», за которыми лодки шли по этому опасному району.

В Тихом океане произошло сближение с американской подлодкой, видимо, случайное. До этого момента, видимо, лодки не отслеживались. После варианты были, но скорее всего, если американцы и взяли наших «на прицел», то уже где-то ближе к Камчатке. Если вообще взяли. В любом случае, большая часть похода прошла скрытно, и совершенно точно этот поход стал для противника неприятным сюрпризом.

В ходе похода выяснилось, что те 52 дня, которые он занял, близки к пределу того, что может выдержать человек в условиях службы на лодках первого поколения. К концу похода люди были угнетены, наблюдался ряд вызванных этим медицинских проблем, апатия, раздражительность. Пришлось на час уменьшить время вахт. И это притом, что моральному состоянию экипажа и его психологической разгрузке уделялось огромное внимание с самого начала, был организован досуг, отмечались дни рождения, экипаж по этим дням и праздникам получал различные угощения.

Но в итоге данная операция, проводимая в условиях, максимально приближённых к боевым, прошла успешно. На идущем в те дни XXIII съезде КПСС выступил министр обороны Родион Яковлевич Малиновский, который рассказал об этом походе. Политический эффект был значительным.

Значение и опыт

Поход помог получить массу данных о неизведанных на тот момент районах Мирового океана, где наши подлодки ещё никогда не действовали. Удалось получить информацию о работе механизмов и оборудования лодок в разных климатических зонах, с разной температурой забортной воды – для атомной подводной лодки это один из критичных параметров. Удалось «нащупать» пределы и для людей, что в условиях высокого риска войны с США было очень важно, потому, что в реальной войне лодкам пришлось бы находиться в море долго, дольше, чем обычно в мирное время. Техника это позволяла, что показал поход. Пределы возможностей людей стали понятнее.

Но главным было другое. Наш флот ознакомился с новыми театрами военных действий, изучил способы межтеатрового манёвра, причём скрытного манёвра. И нашёл для такого манёвра путь, который противник на тот момент не контролировал.

Да, американские гидроакустические станции системы SOSUS могли обнаружить подлодку даже за тысячи километров. Но в силу своего расположения – не в Южной Атлантике и не в Южной части Тихого океана (тогда). Наш флот в том походе нашёл возможности для скрытого развёртывания подводных сил перед войной, которые стали бы или серьёзным козырем у нашего командования или вообще помогли бы её при необходимости предотвратить.

Трудности с СМП

Был и другой важный нюанс. «Нормальным» способом перевода подлодок с Севера на Тихий океан (например, только что построенных) являлся и является переход по Северному морскому пути (СМП). По очевидным причинам это очень трудный маршрут. Во-первых, из-за льда. Вторая проблема – глубины. Восточная часть Северного Ледовитого океана мелководна, и переход к Камчатке полностью в подводном положении практически невозможен. Более того, существенная часть пути проходит по таким акваториям, где наши огромные подлодки уже погружаться не могут, а американские и британские действуют свободно, имея крайне малое расстояние до дна.

Они готовы к таким действиям в боевой обстановке и технически и по своей подготовке. Мы – нет, наша готовность ограничивается осторожными действиями «в режиме мирного времени».

Особенно важно тут то, что наши лодки выполняли такие переходы «в режиме мирного времени» - с малой скоростью и без возможности применить оружие из-за глубины. Американцы же, благодаря нулевой плавучести их торпеды Mk.48 (она не проваливается вниз на время после выстрела, не попадает в «торпедный мешок», как наши торпеды) в таких условиях вполне могут стрелять.

Ещё одной проблемой являются мины. Существуют мины, которые не взрываются под надводными судами и кораблями, но атакуют подводные цели. Такой была старая мина ВМС США CAPTOR. Эти мины на открытой воде может выставлять авиация, подо льдом их ставят подводные лодки. Такими минами может быть перекрыты все те участки в восточной части Северного ледовитого океана, по которым наши подлодки могут выполнять межтеатровый переход в подводном положении, скрытно. И помимо потерь окажется, что уцелевшим лодкам, чтобы выжить придётся всплыть и подставиться под удар с воздуха.

Кроме того, даже вне связи с американцами, в тех районах бывают столкновения со льдинами и повреждения лодок, а самое главное – перед Беринговым проливом в любом случае придётся всплывать, глубины на большой протяжённости не превышают 40 метров. Зимой эти акватории замерзают.

С учётом этих трудностей ВМФ давно уже отказался от скрытных переходов по этому маршруту и Минобороны банально заранее предупреждает всех желающих о том, что такого-то числа такая-то подлодка пойдёт на Тихий океан. Так было, например, с новыми «Бореями» для Тихоокеанского флота.

Всё это говорит о том, что для подводных лодок ВМФ России переход по СМП может оказаться просто-напросто закрыт в случае обострения обстановки. Или в силу сезона – зимы, или в силу действий противника. И специфика этих районов и нашей инфраструктуры там и возможностей в целом таковы, что прорваться с боем там будет невозможно. А это значит, что единственным способом иметь резервы для Тихого океана будет предварительное развёртывание подводных лодок ВМФ РФ где-то на маршруте того самого старого похода. В готовности двинуть их туда, куда будет требовать обстановка – хоть обратно на север, хоть в Карибское море, хоть «мимо Антарктиды» в «соседний» океан. И полученный во время похода подлодок опыт тут будет очень кстати.

Подводя итог

Поход подлодок не был кругосветным в чистом виде – ни по расстоянию, ни по маршруту. Но вот это-то как раз не имеет никакого значения. А имеет значение то, какой был получен опыт. Именно он и является ценностью, причём с годами ценность полученных тогда результатов не утрачена. Та информация, которую мы имеем благодаря действиям моряков тех лет, в случае реальной войны окажется для нас очень нужной и полезной. Это подтверждает и наш опыт, и опыт противника.

А вот о чём стоило бы подумать, так это о том, чтобы возродить практику таких переходов. Раз моряки 1960-х годов на той технике это смогли, то смогут и нынешние на современной. Заодно и потренируются бороться со сверхмощными противолодочными силами НАТО на практике, на настоящем противнике. С учётом роста напряжённости в мире нам не совсем помешает вернуть себе старые возможности. Они могут пригодиться нам намного быстрее, чем мы сейчас думаем.