Иррегулярная война с Китаем и Россией: готовы или нет, она идет — если уже не началась (The Hill, США)

На прошлой неделе на фоне шумихи вокруг президентских дебатов, разоблачений о налогах президента Трампа, «войне за Верховный суд» и вспышку коронавируса в Белом доме, произошло нечто важное, что почти все упустили из виду. Министерство обороны опубликовало несекретное резюме Приложения по нерегулярным боевым действиям к Стратегии национальной обороны 2018 года. Стратегия учит наши вооруженные силы, как готовиться к следующей войне, которая почти наверняка будет «иррегулярной», и как одержать в ней верх. Терминами «иррегулярный», «нетрадиционный», «асимметричный», «гибридный» и «серая зона» военные называют всякий стиль ведения боевых действий, не похожий на классическую Арденнскую операцию (которая полностью вписывается в понятие «регулярная» война). Что именно делает войну «регулярной»? Никто толком не знает. Но все мы знаем, как это бывает: вооруженный конфликт между государствами, где целые армии, словно гладиаторы на арене, сражаются за судьбы мира. Предполагаются, что бойцы носят униформу, демонстрируют патриотизм и соблюдают мирные договоры. Это то, о чем писал знаменитый военный теоретик Карл фон Клаузевиц в своих «Правилах ведения войны». Есть лишь одна проблема: во всем мире так больше никто не воюет, кроме нас. Неудивительно, что Афганистан — самая продолжительная война в истории Америки. С 1945 года подавляющее большинство вооруженных конфликтов носили иррегулярный характер: мятежи в попытке свергнуть правительство, захватнические нарковойны, где добычей становятся целые государства, геноцид этнических групп и террористы, которые хотят спалить мир дотла. По иронии судьбы, сегодня нет большей редкости, чем «регулярная война». Из сотен вооруженных конфликтов со времен Второй мировой «регулярные» можно посчитать пальцами двух рукам: Корейская война, арабо-израильские войны, индо-пакистанская война, Фолклендские острова и так далее. Вторжения вроде американского в Гренаду не в счет, а шестимесячная война в Персидском заливе была лишь прелюдией к разверзнувшейся за ней трясине. Самое потрясающее в Стратегии национальной обороны 2018 — это что она повернула наши вооруженные силы от ликвидации террористов к угрозе, исходящей от государств-наций (читайте: Китая и России). В Пентагоне в таком случае для краткости говорят о «соревновании великих держав». Вот в чем проблема — и это не вина стратегов, которые разрабатывали стратегию на 2018 год. Вообще большинство экспертов полагают, что война между США и Китаем и/или Россией будет вестись обычными средствами. Не будет. Обычная война устарела, как наполеоновская конная атака, стена щитов викингов и греческая фаланга. Тем не менее, многие эксперты по национальной безопасности убеждены, что следующая война будет похожа на Вторую мировую — только с улучшенными технологиями. Это тот случай, когда «генералы так продолжают свою последнюю войну, особенно если победили». Тот, кто думает, что «соревнование великих держав» будет обычной войной, глубоко заблуждается. Наши противники не склонны к самоубийству, и они знают, что лобовое столкновение с нашими вооруженными силами с применением обычных вооружений равносильно групповому харакири. Но они также знают, что США сами бывают вовлечены в иррегулярные войны — примером тому Вьетнам, Ирак и Афганистан. Вследствие этого мы должны ожидать, что Китай и Россия применят против нас нестандартные военные стратегии, избегая обычных боевых действий. Россия уже осваивает этот способ войны. Впервые после холодной войны русские развернули экспедиционные операции на Ближнем Востоке и в Африке, причем исключительно с помощью стратегии иррегулярной войны. То же самое и на Украине: там Россия вела теневую войну с участием спецназа, наемников вроде группы Вагнера, «зеленых человечков» и дрессированных пророссийских «сепаратистов» — все это иррегулярные части. Обычные воинские части — такие как танки и эсминцы — прибыли лишь после взятия Крыма. Китай действует тоньше. Его вооруженные силы обычны, но они побеждают не ими. Инициатива «Один пояс, один путь» — это стратегия экономической мощи, которая выигрывает благодаря дипломатии долговых ловушек. Так, в 2015 году Пекин «отжал», словно Тони Сопрано, у Шри-Ланки ее гордость — порт Хамбантоту. Еще Китай использует свое пагубное влияние, чтобы ослабить решимость противника противостоять ему. Большинство темным специалистом по дезинформации считает Россию — но она в этом не одинока. Пекин называет это «стратегией трех боевых действий». Кроме того, он ведет юридическую войну или «войну в законе». Ее цель — изменить (или переписать) правила международного порядка в пользу Китая. Это не верховенство закона, а его подрыв. Китай и Россия побеждают благодаря иррегулярным войнам. Это работает, потому что они маскируют войну под мир до тех пор, пока не станет слишком поздно. Это феномен «лягушки в кипятке». Спросите у крымчан или у шри-ланкийцев. Иррегулярная война напускает ради победы туман войны, от которого у обычного воина голова идет кругом. Напрашивается вопрос: неужто мы уже воюем с Россией и/или Китаем и не знаем об этом? Как сказал Томас Лоуренс: «Иррегулярная война гораздо изощренней штыковой атаки». Иррегулярная война — это вооруженный конфликт нашей эпохи, и стратегия Пентагона по противодействию давно назрела. Шон Макфейт — старший научный сотрудник Атлантического совета и автор пяти книг, в том числе «Новые правила войны: как Америка может победить — Россию, Китай и другие угрозы». Профессор стратегии Джорджтаунского университета и советником Центра технологий и глобальных отношений Оксфордского университета. Служил в 82-й воздушно-десантной дивизии армии США, а затем работал частным военным подрядчиком и военным консультантом.