Два лица фараона - Судьба Хосни Мубарака и политические беспорядки, последовавшие за его кончиной, отражают проблемы египетского общества

Похоже, это имеет место с бывшим президентом Египта Хосни Мубараком, свергнутого в результате массового народного восстания против его правления, которое было охарактеризовано как авторитарное, репрессивное, коррумпированное и семейное. Безусловно, Мубарак - самодержавный правитель, при котором радикальная оппозиция, особенно исламская, к власти не допускалась. Выборы были обманом, иерархическая форма правления контролировала население через множество спецслужб («государство Мухабарат»), и система, с которой он был отождествлен, являлась совсем не свободной. Но по сравнению с жестокими диктатурами иракского Саддама Хуссейна, сирийского Башара Асада или ливийского Муаммара Каддафи, а также теократической деспотией Саудовской Аравии - самодержавие Мубарака было относительно мягким. Лидеры оппозиции подвергались преследованиям и тюремному заключению, но не были казнены без надлежащего судебного разбирательства, как в Сирии или Ираке. Даже запрещенным как террористическая организация «Братьям-мусульманам» было позволено развивать свои социальные и культурные сети, что объясняет его феноменальный успех на свободных парламентских выборах 2012 года, а также его победу на президентских выборах в этом году. Если бы у них был выбор, большинство арабов предпочли бы жить при Мубараке, чем при Саддаме или Асаде. А когда фишки были разбиты (и после первоначального бурного ответа на неожиданную волну демонстраций), Мубарак предпочел уйти в отставку, чем стрелять в своих людей. Саддам или Каддафи не сомневались в этом отношении; как и Асад. Кроме того, Мубарак, пришедший к власти после убийства исламистским террористом своего предшественника Анвара Садата, дал своему народу 30 лет мира. Его стратегическое решение о сохранении мирного договора Садата с Израилем, которое вывело Египет из состояния войны, десятилетиями разоряющей страну и приводившей к одному поражению за другим, было нелегким. Чтобы сохранить мир с Израилем перед лицом его двух войн в Ливане и жестокой кампании против ХАМАСа в Газе в 2008 году, требовалось смелое решение, особенно потому, что большинство оппозиционных группировок в Египте всегда выступали против мирного договора. Для Мубарака высший императив - не ввергнуть Египет в войну - был обусловлен не только необходимостью сохранить финансовую линию жизни, но и глубоким пониманием приоритетов его страны. Бывшие египетские лидеры - прежде всего Гамаль Абдель Насер - дважды приводили государство не только к поражениям от Израиля, но и к грязной гражданской войне в Йемене. Хотя он никогда не говорил об этом публично, девиз Мубарака гласил: «Никогда больше», или на языке Садата в своем обращении к кнессету в Иерусалиме: «Нет войне, нет насилию, нет ненависти». Эту часть наследия Мубарака не следует упускать из виду или забывать. Тридцатилетний мир с Израилем дал Египту шанс для экономического роста и развития. Египет не преодолел свою системную бедность, но значительная часть египетского общества приобрела умеренный достаток среднего класса. Любой, кто побывал в Каире, мог увидеть разницу, которую установил мир в повседневной жизни миллионов египтян: их наследники наполнили площадь Тахрир в 2011 году своими хорошими английскими, стильными джинсами, мобильными телефонами, а также аккаунтами в Facebook и Twitter. Именно они, а не феллахи (крестьяне) долины Нила и Дельты, убили Мубарака. Но у этого относительного процветания была и более темная сторона: кумовство, массовая коррупция, порочная и непристойная политическая культура и крайне неравное распределение богатства и привилегий. В то время как стиль Мубарака в последние годы его режима казался все более личным и династическим, в своей основе он олицетворял роль, которую армия играла в египетской политике с момента ее переворота в 1952 году. Именно армия спасла Египет от сочетания внутренних раздоров и религиозного фанатизма, поэтому саудиты годами пытались подорвать военное правление в Египте. Армейский захват также следовал традиции, согласно которой военные являются законным носителем политической власти в арабских (и многих других мусульманских) странах. Это сопровождалось тем, что высшие военные не только могущественные, но и чрезвычайно богатые, что было основным источником широко распространенного недовольства против роли Верховного совета Вооруженных сил, который вышел на первый план после сотрудничества с демонстрантами в изгнании Мубарака. Выбрасывая Мубарака за борт, генералы надеялись сохранить военный контроль над египетским обществом. Мубарак, возможно, фараон, но, в конце концов, он был просто вершиной пирамиды военного правления. Исторические дилеммы страны не исчезли после падения Мубарака. Множество молодых, хорошо говорящих и образованных демонстрантов, представленных на CNN и Аль-Джазире в 2011 году, лишь собой небольшой сегмент из 100 миллионов человек в стране. У большинства египтян нет аккаунтов в Facebook или надежного доступа к электричеству и чистой питьевой воде. Учитывая возможности, большинство из них проголосовали в 2012 году за исламских фундаменталистов - или за режим, подобный Мубараку, обещающий возврат к старому порядку, а не за либеральных демонстрантов среднего класса. Демократия нуждается в демократах. Египту до сих пор не хватает их в достаточном количестве. Судьба Мубарака и политические беспорядки, последовавшие за его кончиной, отражают эту глубокую трагедию египетского общества.