Foreign Policy (США): Путин подкрадывается к Европе с юга

Первые сражения между американскими военными и силами вермахта во время Второй мировой войны на самом деле произошли не в Европе. В период между восьмым и десятым ноября 1942 года Соединенные Штаты и союзнические силы высадились на территории Алжира и Марокко. После нанесения поражения французским войскам, поддерживавшим режим Виши, американские войска стали продвигаться на восток в сторону Туниса для того, чтобы атаковать находившиеся в этой стране немецкие силы. Но почему была выбрана именно Северная Африка? Союзнические военные планировщики пришли к выводу о том, что вторжение во Францию в 1942 году будет обречено на провал, и поэтому было принято решение атаковать немецкие войска — говорят, что именно так выразился Уинстон Черчилль — из «мягкого подбрюшья Средиземноморья». Именно с Туниса и началось вторжение в Италию, а также длинный и кровавый марш на Берлин. Возможно, российский президент Владимир Путин изучает историю или, может быть, ему нравятся карты, но каким бы ни было его хобби, он, похоже, неплохо разбирается в вопросах географии. Сегодня характер влияния Москвы очень сильно отличается от того, что было в советские времена, когда она коллекционировала клиентские государства (если не учитывать нынешнее размещение военного контингента в Сирии). Однако в настоящее время Москва более эффективна — или достаточно эффективна — в вовлечении в свою орбиту важных союзников Соединенных Штатов, представляя себя при этом качестве компетентного, неидеологического партнера, который разделяет интересы региональных игроков. В этом состоит главная логика российской стратегии в направлении Ближний Восток — Европа: установить свое влияние за счет Вашингтона, ослабить позиции Соединенных Штатов в этом регионе и в процессе решения этих задач оказывать давление на Европу через ее слабое подбрюшье — в данном случае на юг и на юго-восток Европейского союза. Проведите на карте линию от Москвы до Дамаска, а также от сирийской столицы до Эрбиля, расположенного в иракском Курдистане. Всем известно, что происходит в Сирии: русские вмешались в этот конфликт для того, чтобы спасти своего союзника и помочь ему вести войну, породившую миллион беженцев, многие из которых попали в Европу, тогда как другие еще продолжают стучаться в ее ворота. Воздействие на европейскую политику оказалось очень значительным, оно гальванизировало популистов, нативистов и пророссийских правых в ущерб европейскому послевоенному либеральному консенсусу. В то время как Сирия представляет собой хорошо известную историю, похоже, лишь немногие в Вашингтоне заметили, что с 2017 года Россия, как сообщается, инвестировала 4 миллиарда долларов в курдский нефтегазовый сектор. Линия российского влияния и силы проходит от Эрбиля на восток, от иракского Курдистана до Ирана. Линия Москва — Дамаск — Эрбиль — Тегеран представляет собой важную ось российского влияния. Однако другие географические оси доминирования России имеют еще более важное значение для Европы. Одна из этих линий начинается в Москве и проходит до столицы Турции Анкары. Не Москва, если быть точным, развернула Турцию, а комбинация факторов — Сирия, где Путин обладает большим влиянием; мировоззрение турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана, а также продолжающая меняться природа международной политики после окончания холодной войны. Все это сделало в возможным своего рода турецко-российское партнерство. Турки в июле 2019 года должны получить современные российские зенитно-ракетные комплексы С-400, объем торговли Турции с Россией больше, чем с Соединенными Штатами, а недавно Эрдоган назвал Москву — вместе с Пекином и Тегераном — альтернативой Вашингтону. Все это вызвало (в основном преувеличенные) опасения внутри вашингтонского политического сообщества по поводу «потери Турции», однако для европейцев, которые связаны с Анкарой потоками товаров и услуг и которые считают Анатолию буфером между ними и Москвой, увеличивающиеся турецко-российские связи являются проблемой. Продолжим проведение линий, но на этот раз пересечем Средиземное море и остановимся в Каире, затем сделаем резкий поворот влево и продолжим линию до Бенгази. Это третья ось. Русские с их бескомпромиссной позицией в отношении угрозы со стороны ислама предлагают высокотехнологичные образцы вооружений — при этом не задаются вопросы по поводу прав человека, — и для египетских лидеров это привлекательная альтернатива Соединенным Штатам. Египет является критически важным компонентом существующего регионального порядка, который в течение по меньшей мере трех десятилетий поддерживал влияние Соединенных Штатов на Ближнем Востоке. Москва не стала оказывать влияния на совершенный в 1970-годы, в эпоху Генри Киссинджера, поворот египтян в сторону Запада, но она сделала акцент на тех вопросах, где у американцев и египтян имеются противоречия. Это не добавляет уверенности европейским лидерам. Около 10% мировой торговли — значительная ее часть направляется в Европу и из Европы — проходит через Суэцкий канал. Связи Египта с Россией также свидетельствуют о том, что впервые за долгое время американский флот и флоты европейских стран, вероятно, не смогу больше совершенно свободно действовать в восточной части Средиземного моря. Ливия — это наиболее интригующая и показательная часть всей игры Москвы в этом регионе. Трудно сказать, насколько русские вовлечены в дела восточной части этой страны, однако они, несомненно, вместе с Египтом и Эмиратами находятся в оппозиции в отношении любого варианта решения, который включал бы исламистский компонент в новое правительство в Триполи. Предполагаемый ливийский властный политик Халифа Хавфтар несколько раз встречался с российскими официальными лицами, а в 2017 году Путин (это не совпадение) разместил небольшой российский военный контингент в западной части Египта, в 100 километрах от ливийской границы. Публично русские говорят о том, что они помогают добиться компромисса между ливийскими политическими силами, однако европейцы подозревают, что Москва поддерживает Хафтара. Ливия может показаться слишком большой нагрузкой для Путина, который, как часто говорят, имеет ограниченное количество ресурсов для расширения своей внешней политики. И надо ли в таком случае беспокоиться? Но дело в том, что в недрах Ливии находятся крупнейшие в мире запасы легкой и малосернистой нефти, а также пятые в Африке запасы природного газа. Большая часть добываемых в Ливии нефти и природного газа экспортируется в Европу. Путин совершил бы стратегический просчет, если бы он отказался от участия в ливийских делах, поскольку это именно то место, откуда он может оказывать влияние на энергетические поставки в Европу. Судя по всему, с хорошими шансами на успех можно поспорить о том, что подобная идея уже пришла в голову российскому президенту. Еще в прошлом году эксперты по России не придавали большого значения интервенции этой страны в Сирии, ее информационной кампании в Европе, а также ее аннексии Крыма, считая все это незначительными событиями. Однако сегодня должно быть понятно, что возвращение Москвы на Ближний Восток — помимо Сирии — является чем-то значительно большим, и для этого достаточно посмотреть на карту. Стивен Кук — старший научный сотрудник программы имени Энрико Маттеи, бывшего главы компании Eni, по изучению Ближнего Востока и Африки Совета по международным отношениям. Кроме того, он является автором книги «Ложный восход: Протесты, демократия и насилие на Новом Ближнем Востоке» (False Dawn: Protest, Democracy, and Violence in the New Middle East).