Франция подошла к годовщине Варфоломеевской ночи без мемориальной программы. По словам главы регионального Музея протестантской истории в Вандее, пастора Дени Ватинеля, больших церемоний по случаю 450-летия одной из самых больших драм религиозных войн не планировалось. "Во французском обществе установилась традиция отмечать прежде всего события с позитивной коннотацией", — заметил мне член Французской академии, писатель Жан-Мари Руар. Парижский врач и любитель истории Мари Шато отметила, что современное поколение ее соотечественников гораздо лучше представляет себе более поздние эпохи: правление Людовика XVI (1774–1792 годы), философию Просвещения и времена Французской революции.
Тем не менее факты тех событий поражают и сегодня. В погромах, начатых во Франции католиками 24 августа 1572 года, были истреблены, согласно последним оценкам, порядка 30 тыс. протестантов. "В XVI веке — конфликты между протестантами и католиками, сегодня — бесчинства исламистов на Ближнем Востоке и на Западе. Несмотря на интервал в пять столетий, мы вновь видим религиозные войны. Допустимы ли аналогии?" — задает вопрос дискуссионный христианский сайт La Vie.
По ком звонит колокол?
Ко времени Варфоломеевской ночи Францию уже десять лет опустошали религиозные войны. По одну сторону в этом противостоянии находились католики, сгруппировавшиеся вокруг герцога Генриха де Гиза, по другую — протестанты во главе с адмиралом Гаспаром де Колиньи. Страной же фактически правила Екатерина Медичи, подменявшая в этой роли своего сына Карла IX.
Поначалу август 1572 года сулил наступление мира или, по крайней мере, длительной паузы в межрелигиозных ссорах. Топор войны между католиками и гугенотами, как называли французских протестантов-кальвинистов, должен был быть зарыт в результате заключения брака по государственному расчету.
Все и началось со свадебных торжеств: на 18 августа было назначено обручение 18-летнего Генриха Наваррского с принцессой королевского дома Маргаритой Валуа, вошедшей в историю благодаря замечательному перу Александра Дюма под именем королевы Марго. Но гости на свадьбе гораздо больше, чем блеском светского события и красотой Маргариты, дочери Екатерины Медичи и сестры Карла IX, были возбуждены слухами о скорой войне с католической Испанией.
Адмирал Гаспар де Колиньи, глава протестантской партии и советник Карла IX, уже многие месяцы пытался убедить монарха вторгнуться во Фландрию — в то время испанское владение. Но вожди католиков, герцог Генрих де Гиз и герцог д’Анжу (брат короля), не хотели этой войны. Не желала ее, как считают историки, и Екатерина Медичи.
Выстрел из аркебузы утром 22 августа, спустя четыре дня после свадьбы, однако, смешал все в доме Валуа. Капитан-гасконец тяжело ранил адмирала де Колиньи. Вопреки призывам последнего воздержаться от мщения, в лагере гугенотов настаивали на правосудии.
В свою очередь Екатерина Медичи опасалась, что власть захватят католические вожди, упрекающие монархию в излишней мягкости по отношению к гугенотам. Чтобы спасти государственное устройство, она решила истребить вождей протестантов, пощадив мужа дочери — Генриха Наваррского. Католикам в королевском окружении и без того хотелось избавиться от протестантов в Париже, не склонных повиноваться.
В ночь на 24 августа с наступлением дня святого Варфоломея колокол на церкви Сен-Жермен-л'Оксеруа напротив Лувра перед восходом солнца дал сигнал к истреблению протестантов в Париже. С белым крестом на камзолах и такого же цвета повязкой на рукавах, католики развернули истребление гугенотов в одноименном церкви квартале. Адмирал де Колиньи был убит в постели, а его тело — выброшено на улицу. Среди прочих они убили 200 знатных протестантов, прибывших со всей Франции для участия в свадебных торжествах, и складывали их трупы во дворе Лувра.
Этот, пожалуй, самый черный день религиозных войн между католиками и протестантами, заливших страну кровью на целое поколение, стал универсальным символом фанатизма. Когда парижане вышли на улицу, разбуженные набатом, они тоже включились в погоню, убийства и разграбление имущества жертв. Парижский пролетариат, который не жаловал гугенотов за ригоризм и отмену праздников, с готовностью развернул охоту. Только в середине дня король распорядился прекратить бойню и взял на себя ответственность за происшедшее, утверждая, что адмирал де Колиньи был казнен за подготовку заговора.
Число убитых по всей стране оценивается в 30 тыс. (больше, чем в дни Парижской коммуны 1871 года). Католическое окружение короля хотело избавиться от непокорных протестантских вождей, но операция против верхушки партии переросла в истребление и рядовых протестантов. Начавшееся в Париже уничтожение гугенотов распространилось на всю страну. Только в крупных городах было убито более 10 тыс. человек. В Бордо, где бывшие в меньшинстве протестанты уже долгое время были объектом дискриминации и мишенью для подстрекательских проповедей католиков, убийства начались 3 октября. Сигнал подал сам губернатор города.
Глазами Франсуа Дюбуа
События французской истории, произошедшие в ночь святого Варфоломея, долгое время оставались для последующих поколений французов в некоторой степени terra incognita. События тогда в основном могли сохраняться в памяти путем передачи слухов и историй, интерпретируемых в зависимости от своих убеждений действующими лицами. Но сохранилась картина художника-протестанта Франсуа Дюбуа (1576–1584) — возможно, единственного из живописцев эпохи, откликнувшегося на трагедию. В Варфоломеевскую ночь он потерял всю свою семью. Свой замысел художник осуществил с исключительным реализмом. Например, он стремился к тому, чтобы эпоху можно было узнать по ее костюмам. В работе о Варфоломеевской ночи он использовал три главных цвета: католики на его полотне были в красном, гугеноты — в черном или в белом (в ночных рубашках, в которых их застали во время сна).
Сцену убийства Гаспара де Колиньи мастер представил в трех актах: безжизненное тело адмирала можно сначала видеть в окне, затем на мостовой, где его обезглавливают, а затем при сбрасывании его в Сену.
На картине видно, что подступы к Лувру охранялись солдатами. Так Дюбуа показывал, что пути к спасению у гугенотов не было. Рядом с Лувром видна фигура Екатерины Медичи в черном платье, а у ее ног — поверженные протестанты. Хоть она и не принимала участия в убийствах, но Дюбуа подчеркивает ее роль в этой трагедии, равно как и роль Карла IX. Историки эпохи считают, что именно черты короля художник хотел придать мужчине, который на его полотне стреляет в гугенотов из окна Лувра.
Погрешив против реальной топографии средневекового Парижа, художник сблизил здания и кварталы на своей картине, чтобы охватить весь город. Расправы, свидетельствует он, не избежал никто: ни старики, ни женщины, ни младенцы.
"Париж стоит мессы"
Один из ведущих французских исследователей религиозных войн Дени Крузе в своих книгах и статьях на сайте La Vie отмечает, что историки и сегодня спорят о пружинах событий Варфоломеевской ночи. Некоторые эксперты полагают, что Карл IX присоединился к антииспанскому проекту адмирала де Колиньи вопреки советам матери Екатерины Медичи. Королева же, чтобы избежать войны, вступила в заговор с герцогом де Гизом против адмирала. Беспокоясь о последствиях покушения и возможности установления причастности к убийству вождя протестантов, она заставила короля согласиться на истребление воинов, прибывших в Париж в связи со свадебными торжествами в доме Валуа. Историк Жанин Гаррисон отмечает, что по итогу тогда соединились вместе политическое преступление и бесчинства толпы.
Исследователь Жан-Луи Буржон выдвинул свою версию: Варфоломеевская ночь была "ультракатолическим заговором", возглавляемым Генрихом де Гизом и направленным против умеренной королевской политики. Свою роль могли сыграть также давление посла Испании, опасавшегося интервенции Франции в испанские Нидерланды, долги казны перед королевскими гвардейцами, недовольство парижской буржуазии тяжестью налогов. Карл IX мог согласиться на принцип уничтожения гугенотов, в частности, чтобы спасти именно свою власть.
Во Франции часто повторяют слова, сказанные 20 лет спустя после Варфоломеевской ночи Генрихом Наваррским: "Париж стоит мессы". Эта крылатая фраза, произнесенная им после коронации 25 июля 1593 года, резюмировала переход Генриха IV в католичество.
Действующий же президент республики Эмманюэль Макрон учился в частной католической школе, основанной в его родном Амьене иезуитами. Однако в конце 1990-х — начале 2000-х годов тесно общался с протестантским философом Полем Рикёром, помогая ему в подготовке к изданию рукописи. Примечательно, что и свою первую речь в конфессиональной среде Макрон, став президентом, произнес именно на собрании протестантской ассоциации.
В последний раз об одной из наиболее драматических страниц религиозной междоусобицы вспоминали на официальном уровне несколько лет назад. И все же актуальности годовщина не лишена. В Париже 5 сентября этого года открывается судебный процесс по делу о террористическом акте в Ницце, который произошел 14 июля 2016 года. В национальный праздник Франции — День взятия Бастилии, — как утверждается, исламистский фанатик на грузовике врезался на набережной Ниццы в толпу людей, наблюдавших за вечерним салютом. Тогда погибли 86 и были ранены более 400 человек. Так летопись фанатизма пополнилась новой страницей.
Если старые межрелигиозные споры во Франции в прошлом, то сегодня и католики, и протестанты с тревогой наблюдают за ростом влияния исламистов. В июле 2021 года французский парламент даже принял закон "Об укреплении республиканских принципов", чтобы, среди прочего, сдержать распространение идеологии, натиск которой в последние годы усиливается.
По данным радиостанции Europe 1, в ходе социологического исследования, проведенного весной этого года во Франции, 77% респондентов заявили, что считают радикальный исламизм угрозой для страны. Среди людей старше 65 лет в этом убеждены 90% опрошенных. Среди молодежи — в возрасте от 18 до 24 лет — так думают 53%. При этом, согласно этому же опросу, три четверти французов (79%) разделяют мусульман на большинство, которое "мирно исповедует свою веру", и "исламистских радикалов", отвергающих ценности республики.