Нападение в Оцу. Как в Японии пытались убрать цесаревича Николая
8 июля бывший премьер-министр Японии Синдзо Абэ после покушения скончался в больнице Медицинского университета Нары. В политика стрелял военный моряк в отставке Тэцуя Ямагами. Между тем для Японии политические убийства или же неудавшиеся попытки избавиться от высокопоставленных чиновников не являются редкостью. Под лезвие ножа однажды попал и цесаревич Николай.
Зверское лицо убийцы
В октябре 1890 г. император России Александр III в сопровождении греческого принца Георгия отправил «в ту сторону, куда лежит историческая дорога, по которой продвигается русский народ», будущего наследника престола цесаревича Николая. Себя показать и мир посмотреть.
Перед прибытием во Владивосток Николай побывал в Японии. 11 мая 1891 г. Николай, греческий принц Георг и японский принц Арисугава в сопровождении свиты отправились наслаждаться живописными видами в город Оцу, на берег озера Бива, самого большого в Японии. Когда двинулись в обратный путь, Николай находился в пятой коляске, Георгий – в шестой, Арисугава – в седьмой. Вся процессия рикш растянулась на пару сотен метров.
Узкую дорогу охраняло множество полицейских, которые стояли на расстоянии 18 м друг от друга. И вдруг один из полицейских бросился к Николаю и нанес ему удар саблей. Клинок скользнул по полям серого котелка и задел лоб. Шляпа упала с головы Николая, один из толкачей-рикш выскочил из-за коляски и оттолкнул нападавшего, но тот успел нанести еще один удар, который тоже получился скользящим.
«Не успели мы отъехать двухсот шагов, – описывал случившееся Николай, – как вдруг на середину улицы бросается японский полицейский, держа саблю обеими руками, ударяет меня сзади по голове! Я крикнул ему по-русски: что тебе? И сделал прыжок через моего джинрикшу. Обернувшись и увидев, что он бежит на меня, я со всех ног бросился по улице».
Принц Георг был первым, кто попытался задержать преступника, и ударил его по затылку тростью. После этого рикша Николая успел кинуться на полицейского. Сабля выпала у того из рук, и тогда рикша Георга подхватил саблю и ударил ею по спине неудавшегося убийцы.
Князь Ухтомский, сопровождавший наследника престола, в своих путевых заметках писал: «Инцидент длился 15 или 20 секунд. Русский посланец Шевич, который прибежал посмотреть на негодяя-преступника, сказал, что никогда не забудет зверского выражения лица убийцы. «Я самурай», – сказал тот, скаля зубы. Глубокая, неукротимая ненависть пылала в его глазах, пока он смотрел на Шевича».
Большая загадка
По мнению современников, покушение являлось «отражением того враждебного отношения к России, которое царило тогда в Японии и которое поддерживалось правительственными кругами Англии и других держав». Впрочем, сами участники событий не стали связывать нападение с властями страны, посчитав покушение выходкой фанатика-одиночки. Так, генерал Владимир Барятинский заверил Александра III в том, что задержанный злоумышленник «принадлежит к партии, враждебной иностранцам». Сами японцы перепугались настолько, что русским пришлось их успокаивать и приободрять. В разговоре с принцем Арисугавой наследник престола признался, что происшествие не сможет испортить хорошее впечатление от радушного приема.
Как свидетельствовал Барятинский, «цесаревич привел всех в восторг своим хладнокровием и добротой по отношению к японцам, которые в полном отчаянии».
«Я нисколько не сержусь на добрых японцев за отвратительный поступок одного фанатика. Мне так же, как прежде, люб их образцовый порядок и чистота, и, должен сознаться, продолжаю засматриваться на гейш, которых издали вижу на улице», – записал Николай в дневнике.
Простые японцы на улицах становились на колени и поднимали руки в знак сожаления. В доме губернатора рану престолонаследника обмыли и перевязали. Александр III приказал немедленно прервать путешествие и возвратиться в Россию, хотя сам Николай не видел серьезной опасности и хотел продолжать свою миссию, но был вынужден подчиниться.
Из Японии цесаревич прибыл во Владивосток, где заложил первый камень железнодорожного вокзала – конечной станции Великого Сибирского пути. В Петербург Николай вернулся на поезде. Считается, что многомесячное путешествие значительно расширило умственный кругозор будущего императора.
Псих-самурай
Полицейского, который напал на Николая, звали Цуда Сандзо. Он родился в 1855 г. в самурайской семье и участвовал в гражданской войне в Японии. С 1882 г. служил в полиции. Во время следствия Цуда Сандзо показал следующее: он подумал, что во время войны он был героем, а теперь – обыкновенный полицейский; кроме того, ему показалось, что эти иностранные путешественники не оказывают никакого почтения памятнику жертвам гражданской войны, а внимательно изучают окрестности как шпионы.
Уже 25 мая Цуда Сандзо на закрытом судебном процессе приговорили к пожизненному заключению, которое он должен был отбывать на Хоккайдо – «японской Сибири». Там он скончался 30 сентября этого же года от пневмонии.
На родине полицейского, в деревне Канаяма, запретили называть детей именем преступника, родственники Цуда превратились в изгоев.
Раздавались призывы переименовать город Оцу, ибо теперь прежнее название было опозорено. Специальная комиссия, в задачу которой входило получение соболезнований Николаю, насчитала около 24 тыс. писем и телеграмм. Николай получил множество подарков. От имени императора Мэйдзи ему преподнесли роскошный ковер площадью около 150 кв. м. Не выдержав «национального позора», обычная японка, 27-летняя Юко Хатакэяма, заколола себя кинжалом перед зданием мэрии Киото. Чтобы ее посмертная поза не выглядела неприличной, она не забыла перевязать лодыжки полотенцем.
Губернатор префектуры Сига, где находился город Оцу, был уволен как не справившийся с обязанностями по приему высокого иностранного гостя. Подали в отставку министры иностранных и внутренних дел. Двум рикшам, спасшим жизнь престолонаследника, Россия назначила пожизненную пенсию, равную годовой зарплате члена парламента. Оба получили по ордену. Впоследствии один спаситель спился и закончил жизнь старьевщиком, другой прилично разбогател, но во время Русско-японской войны односельчане стали считать его предателем национальных интересов.
Кровавый платок
После удара раненый цесаревич, сопровождаемый принцем Такехито, «сел на стульчик в расположенной поблизости мануфактурной лавке, одолжив у сопровождавших платок, вытер кровь, после чего лейб-медик оказал ему первую помощь. Сохраняя полную невозмутимость, наследник закурил папиросу и сказал принцу Такехито, что такое пустяковое происшествие нисколько не омрачило радость в связи с добрыми чувствами, которые проявил к нему японский народ».
Затем, «уклонившись от осмотра японского врача, Николай вызвал корабельного доктора с русского судна, стоявшего в Кобе. По свидетельству врача, наследник получил две резаные раны на правом виске: одна из них, длиной 9 см, достигает надкостницы, а другая, идущая наискось, длиною 7 см, достигает кости и отщепила кусочек кости толщиной с бумажный лист. Кроме того, наблюдается кровотечение из сосудов височной и затылочной артерии».
В память об этом происшествии японцы воздвигли в Оцу часовню, в которой поместили бинты со следами крови Николая II.
Уже в наше время, в 1991 г., один российский дипломат, желая сэкономить на довольно дорогих билетах в океанариум города Оцу, направился прямо к его директору и заявил, что в мировой дипломатической практике дипломаты посещают океанариумы бесплатно. Директор согласился и, узнав, что дипломат из России, показал ему некие реликвии. Из сейфа директор океанариума достал коробку с подушкой, на которую положили раненого Николая, и платок, которым обтирали его рану. На обоих предметах были обильные следы крови.
«Директор музея развернул передо мной платок 50х50 см, – вспоминал дипломат. – Кровь была в основном с одной стороны. Почему так? Дело в том, что платок был с трех сторон обметан и имел, по признанию директора, неустановленный вензель. Вензель явно царский, но не с российской символикой. Платок был греческим!
В начале 90-х годов в Санкт-Петербурге мэром был Анатолий Собчак, активный поборник захоронения останков царской семьи. Он, кстати, содействовал развитию дзюдо в России на базе побратимских связей с Осака, которые были установлены задолго до этого. А я был как раз куратором побратимских связей. В скором времени я в числе прочих встречал в Японии чету Собчак – Нарусову. В Оцу мы и отправились с Людмилой Борисовной. С подачи Собчака и Нарусовой информация о моей находке была передана Мстиславу Ростроповичу и его супруге Галине Вишневской. Уже после того, как мы с музыкантами вернулись из совместной поездки в Оцу, где еще раз хранитель исторических ценностей продемонстрировал платок и подушку, знаменитые музыканты выделили средства на благое дело идентификации царя».
На выделенные Ростроповичами деньги в Японию в 1993 г. для проведения анализа ДНК приехал сотрудник Российского центра судебно-медицинской экспертизы Павел Иванов. Японцы разрешили ему взять не весь платок, а только одну ниточку. Они мотивировали это тем, что предмет был вещдоком дела «японского цареубийцы». Однако, как отметил Иванов, «эта ниточка не позволила установить ничего достоверного – слишком много было более поздних следов других людей».
Сами японцы, обладая большим количеством кровавого материала, провели свое исследование. В 2004 г. было опубликовано исследование японского генетика Тацуо Нагаи. Он сравнил ДНК, выделенное из останков скелета № 4 (который, как считается, принадлежит Николаю II), и ДНК крови, сохранившейся на платке, которым цесаревич утирался в Оцу. По мнению ученого, структуры ДНК оказались различными. Кроме того, во время очистки второй затылочно-теменной раны был извлечен осколок кости толщиной с обыкновенный лист писчей бумаги, и этого было достаточно для того, чтобы на черепе осталась выемка — так называемая костная мозоль, которая не рассасывается. На черепе, который свердловские власти, а позднее и федеральные признали за череп Николая II, такой мозоли нет. Тем не менее череп, покоящийся теперь в царской усыпальнице Петропавловской крепости, официально считается царским.
В январе 2009 г. было официально завершено расследование уголовного дела по обстоятельствам гибели семьи Николая II в 1918 г. Определено, что останки, ныне похороненные в царской усыпальнице в Санкт-Петербурге, принадлежат Николаю II. Однако в Японии это решение ставится под сомнение.
Юрий УФИМЦЕВ