Разгром Ле Пен изменит политику Макрона

Результаты второго тура президентских выборов во Франции оказались для Марин Ле Пен катастрофическими: она получила гораздо больше голосов, чем пять лет назад, но гораздо меньше, чем ей сулили. Кто обеспечил Эммануэлю Макрону столь легкую победу? И почему стоит ожидать того, что его политика теперь изменится, в том числе и в отношении России?

Определяющий итог французских выборов газета ВЗГЛЯД предсказала точно, но в цифрах полученный Марин Ле Пен результат оказался хуже самых пессимистичных для нее социологических прогнозов. Никакой интриги, нет даже видимости борьбы – на табло 41,45% при 58,55% у действующего президента Эммануэля Макрона, хотя еще неделю назад считалось, что разрыв между финалистами составит лишь несколько процентных пунктов.

Во Франции, как показывают уже вторые президентские выборы подряд, совершенно не работает то, что применительно к США теперь называют «фактором стеснительных избирателей» или «фактором Трампа». Когда все основные СМИ открыто агитируют против одного из кандидатов, организуя моральный шантаж в стиле «невозможно» и «неприемлемо», часть респондентов начинают скрывать свой выбор в пользу «неприемлемого» политика. Другими словами, его реальный рейтинг оказывается больше заявленного, что и выясняется в ночь после выборов.

В эту ночь единственным сюрпризом оказался откровенно низкий уровень поддержки Ле Пен. В условиях, когда значительная часть общества недовольна либеральной макроновской экономикой и его намерением поднять возраст выхода на пенсию с нынешних 63 до 65 лет, она могла рассчитывать на почетный проигрыш с напряженной борьбой в ходе второго этапа подсчета голосов.

Но реальность оказалась такова, что лидер «Национального объединения» признала свое поражение почти сразу – на первом этапе подсчета, когда разрыв между ней и Макроном был еще не очень большим и даже сокращался.

Дело в том, что последние по времени результаты поступают из крупнейших городов Франции, включая Париж, где само голосование длится на час дольше. А в крупных городах Ле Пен ничего не светило – как тому же Трампу в Нью-Йорке или в Калифорнии. Чтобы навязать Макрону упорную борьбу, ей нужно было побеждать в менее урбанизированной провинции с существенным отрывом, но такого и близко не было.

Лидер «Национального объединения» увеличила свой «урожай» относительно предыдущих выборов менее чем на восемь процентных пунктов. Значительное смягчение риторики и отказ от идеи скорейшего выхода из ЕС (что трактовалось политологами как выученные уроки кампании 2017 года) не стало переломом. Ле Пен явно маркируется большинством избирателей как тот самый «неприемлемый» кандидат, несмотря на то, что в ее пользу работало общее падение уровня жизни и рост инфляции во Франции.

Теперь Ле Пен, согласно собственным обещаниям, уйдет из большой политики. Наверняка нужно ждать выхода мемуаров и что-то вроде воспитания преемника, которого нарекут «новой надеждой правых сил». Но эта надежда опять не сбудется.

Во-первых, 4% избирателей проживают в заморских территориях, где население (полинезийцы, мулаты) в принципе не воспринимает национально ориентированного кандидата от «белых» за своего. Наследники колонизаторов больше не составляют там электорально значимую часть общества.

Во-вторых, примерно 8-9% населения Франции составляют мусульмане, а среди них есть и относительно недавние мигранты, и потомки тех, кто переехал в Европу из французского еще Алжира и других колоний и участвовал в послевоенном восстановлении страны. И для тех, и для других религия является важным фактором идентичности.

Это не всегда отражается на результатах выборов сильно – исламскую диаспору в Западной Европе отличает небольшая вовлеченность в избирательные процессы. Но не в тех случаях, когда кандидат выступает против исламских доктрин и отзывается об исламе как об угрозе для национальной идентичности. Таковы Ле Пен и Эрик Земмур, Герт Вилдерс в Нидерландах, Австрийская партия свободы, «Альтернатива для Германии». Мусульмане придут и проголосуют против них, к этому призывают даже имамы в мечетях.

Кстати, согласно ряду прогнозов, к 2050 году удельный вес исламской общины во Франции вырастет вдвое – до 18% населения.

Вряд ли Ле Пен могла рассчитывать и на голоса большинства чернокожих избирателей – не мусульман. Никто точно не знает, насколько их много: в стране не ведется никакой статистики, которая отражала бы этническое происхождение французов, а понятие француз и гражданин Франции полностью равнозначны.

Современная Франция родилась из французского Сопротивления, а первые герои этого Сопротивления совсем не белые. «Сражающаяся Франция» генерала Де Голля несколько лет сражалась с Германией только на территории колоний. Чернокожие французы такая же естественная, многочисленная и неотъемлемая часть общенационального патриотизма, как украинцы – герои Великой Отечественной войны в нашем случае.

Из этого исходил Де Голль уже как президент и реформатор, в том числе когда отказывался от Алжира. Знаменитое «если Алжир останется французским, то Париж станет арабским» проистекает из догмы в виде равенства прав всех граждан. В Пятой республике и речи не могло идти о таком подходе, когда часть населения – хоть в Африке, хоть в Полинезии – обладает меньшим объемом прав (например, не голосует на президентских выборах или не может переезжать в Европу только по желанию). Все равны – значит все равны.

Ле Пен, конечно, нельзя назвать расисткой, оставаясь при этом честным человеком: расистом был ее отец, но не она. Однако это «тавро» все равно на ней отпечаталось многолетними усилиями многочисленных французских левых, которые ненавидят Макрона за либеральную экономику, но откровенно радуются теперь поражению Ле Пен.

Еще одна важная группа, которая отказала ей в голосах, это пенсионеры – одни из наиболее дисциплинированных в плане явки избирателей. Это делает электоральную картину во Франции оригинальной и даже парадоксальной. Обычно старшее поколение поддерживает более консервативного кандидата, а пенсионеры Пятой республики – очевидные жертвы нынешней инфляции – почему-то поддержали более либерального.

Но парадокса нет, эту группу поддержки Макрон, можно сказать, купил: за счет увеличения пенсионного возраста для всех он обещает поднять пенсии в том числе для нынешних пенсионеров. Неудивительно, что они голосуют за него, причем именно сейчас, в период роста цен.

Другое дело, что это точно не избавит президента от взрывов социального недовольства – его второй срок явно пройдет под знаком уличных протестов, цвет «жилетов» которых особого значения не имеет.

Для России важнее, что этот второй срок у Макрона в принципе будет. Два предыдущих президента – как бы правый Николя Саркози и как бы левый Франсуа Олланд – позволить себе такую роскошь не смогли.

Второй срок для политика в президентских республиках может сильно отличаться от первого. Глава государства способен позволить себе значительно более смелые и менее популярные шаги, поскольку вопрос переизбрания для него уже не стоит.

В случае Макрона речь может идти как о более настойчивых попытках обособиться от внешней политики США, так и об ужесточении той экономической войны, которая ведется им в отношении России. Она имеет болезненную «отдачу» для французского населения, но для президента это уже не столь значимо, как было значимо всего сутки назад.

Почему-то кажется, что у Ле Пен в ближайшие пять лет появится много поводов заявить «я же предупреждала», однако поводы заявить о себе как о претендующем на что-либо деятеле для нее теперь исчерпаны, кажется, окончательно. Какой бы ни была новая Франция, она будет менее уютной, чем прежняя, и места для Ле Пен в качестве крупной политической фигуры в ней больше нет.