Обладательница трех медалей Олимпийских игр по плаванию Александра Герасименя с октября скрывается от правоохранителей Белоруссии в Вильнюсе. В интервью «Газете.Ru» чемпионка мира и Европы рассказала, как отреагировала на заведение против нее уголовного дела на родине, почему поддерживает выступление сборной под нейтральным флагом на Олимпиаде в Токио и как относится к молчанию Дарьи Домрачевой.
«Приходится жить в изгнании»
— Спорт уже окончательно отпустил вас, или еще скучаете?
— Честно говоря, следить активно за соревнованиями у меня не получается. Сейчас совсем-совсем нет времени, чтобы самой часто заниматься и чтобы следить за всеми спортсменами, которые у нас участвуют.
Однако у меня муж до сих пор в спорте, в плавании (член сборной Белоруссии Евгений Цуркин — бронзовый призер чемпионата мира 2019 года, выполнил норматив на Олимпийские игры в Токио. — «Газета.Ru»), так что я не могу пропустить какие-то турниры, потому что слежу за его успехами.
— И как оцениваете шансы белорусских пловцов на Олимпиаде?
— Это такое неблагодарное дело — оценивать то, чего еще нет. Поэтому я скажу так: шансы есть всегда. Абсолютно. У нас есть ребята, которые могут завоевать медаль. А вот завоюют или нет — покажет время, характер, возможности, случай, звезды. Это очень непредсказуемый процесс.
— Вы завершили карьеру в 2019 году. Чем занялись после этого?
— Я продолжила делать то, чем занималась и раньше: у меня свой клуб плавания. По крайней мере, был (смеется). Там я занималась с детками, обучала их, проводила мастер-классы и получала от этого удовольствие сама. Когда я закончила плавать, то полностью погрузилась в этот процесс. До прошлой осени все было так.
— Как сейчас дела у вашего клуба?
— Пока печально, потому что все мои филиалы в различных школах закрыли. По абсолютно разным причинам, коронавирус — это была одна из них.
И почему-то она распространялась только на мой клуб. Очень интересно (смеется). Пока клуб не функционирует, но я все же надеюсь, что его можно будет когда-нибудь восстановить.
— Какие еще проекты пришлось оставить?
— Был еще один в рамках моего клуба — «Спорт-инклюзия». Это обучение деток с аутизмом плаванию. Мы включали их в обычные группы с обычными детками, и были хорошие результаты. Мы планировали это делать в более масштабном варианте и на республиканский уровень уже выходить, но все события немного перебили нам эти планы.
Но слава богу, что проект еще живет. К сожалению, без меня, но дети ни в чем не виноваты, поэтому он живет и потихонечку развивается.
Я надеюсь, что проект будет расти в объемах и постепенно выйдет на республиканский уровень, а потом может, пойдет и еще шире.
— Как относилось к вам государство до того, как вы выступили против него? Все-таки вы трехкратный призер Олимпийских игр, и вас, наверное, поддерживали, помогали?
— Ну, как сказать. Когда ты выступаешь, показываешь результат, безусловно, ты всем нужен, тебя везде приглашают, и ты в почете.
Как только заканчиваешь спортивную карьеру или получаешь травму или у тебя что-то не выходит, то ты никому не нужен.
Хотя не могу сказать, что я была обделена вниманием, — абсолютно нет. Безусловно, меня куда-то приглашали, и я постоянно где-то участвовала. Но у меня жизнь и так была активная, мои проекты и клуб и другие мероприятия — это было без поддержки государства.
— В октябре 2020 года вы возглавили Белорусский фонд спортивной солидарности и сразу переехали в Вильнюс, потому что опасались, что на родине вас арестуют.
— Я сомневаюсь, что смогу вернуться при нынешнем режиме. Слишком — в кавычках — «насолила» я.
Не думаю, что мне простится все это. Понимаю, что до того момента, как власть не поменяется, я, к сожалению, домой вернуться не смогу. Приходится жить в изгнании.
— Совсем недавно на вас завели уголовное дело. Ожидали ли, что правительство пойдет на такой шаг?
— Это было вполне ожидаемо. Думали, что это случится гораздо раньше, но что-то они задержались со своим признанием.
— Собираетесь ли усиливать свою безопасность? Есть опасения, что вас будут искать в Вильнюсе?
— Мы и так старались соблюдать все меры безопасности, поэтому не вижу смысла их каким-то образом усиливать.
Будут ли меня искать? Может быть. Но мы стараемся сделать так, чтобы нас не нашли.
— Будете ли оспаривать с адвокатами заведение уголовного дела?
— Это абсолютно бесполезно. У нас нет никаких правовых норм, поэтому будем оспаривать это дело, когда вернемся уже в новую Беларусь.
«С октября виделись с мужем пару раз»
— Вы уже полгода в другой стране — вдали от родных и супруга. Не скучаете?
— Безусловно, скучаю. Я часто вспоминаю дом, дом — в смысле Беларусь. Вспоминаю какие-то места, особенно сейчас, когда весна, все начинает потихонечку расцветать, пахнет уже теплом… Вспоминаются приятные моменты из жизни, где ты со своими близкими, где тебе хорошо, где ты мог расслабиться, отдохнуть и получить удовольствие. Сейчас бывают такие моменты ностальгии, я вспоминаю родину с теплотой и очень надеюсь, что скоро там окажусь.
— За все это время удалось ли увидеться с родителями и супругом?
— С близкими, к сожалению, не виделась, не получалось, но это понятно — у них работа. С мужем пару раз удавалось увидеться, но это так — очень кратковременно, к сожалению.
— Ваш супруг продолжает карьеру в сборной Белоруссии. Не возникало ли у него проблем из-за политических взглядов и вашей деятельности?
— Конечно, к нему тоже поступали вопросы.
Возникали даже такие сомнения: «Так ли уж нужен Цуркин команде?». Очень интересный вопрос, да? У нас, наверное, так много классных спортсменов, и можно их, как перчатки, менять (смеется).
Ну, благо, что дают возможность тренироваться и выступать, пока не дергают. Посмотрим, дай бог.
— Ваш супруг просил вас «никуда не лезть», когда летом начинались протесты, как он сказал в интервью порталу «Спорт.tut.by». Как вам удалось убедить его, чтобы он отпустил вас заниматься этой деятельностью?
— Вы так сказали «убедить» (смеется). Тут вопрос не в этом — убедить или нет. Если я уже что-то решила и уверена в своем решении, то меня переубедить практически невозможно. Конечно, если это касается только меня. Если семейные вопросы, то мы стараемся решать вместе. Но в данной ситуации это был уже принципиальный вопрос, и я сказала, что не могу больше ни молчать, ни сидеть. Надо что-то делать, надо двигаться. Я понимаю волнение, переживания, но, к сожалению, для меня это важнее. И вот так было принято решение.
— Как удается сохранять гармонию в семье? Особенно сейчас, когда вы в разных странах.
— Ну мы-то привыкли жить на расстоянии. Я с рождения дочки, по сути, не выезжала на сборы и соревнования, а муж продолжал карьеру, поэтому мы постоянно были на расстоянии и виделись не так часто. Так что мне сейчас, может быть, не так сложно, как кому-то, кто тоже находится за пределами родины.
Для меня такой ритм привычен, но, безусловно, хотелось бы быть вместе. Это психологически попроще, да и физически тоже.
«Перевозили людей через границу, потому что было небезопасно»
— Из чего сейчас состоит ваша жизнь в Вильнюсе?
— В первую очередь, ребенок. Дочь всегда со мной рядом. Это то, что требует постоянного внимания, учитывая, что в Литве карантин, никуда не выйдешь, и мы живем в таком замкнутом пространстве. Никуда не деться от этого, к сожалению или к счастью, — не знаю.
И, безусловно, я занимаюсь жизнью и работой фонда. Мы сейчас запустили новый проект (речь о #СборнаяЗОЖ. — «Газета.Ru»). Это очень большой объем работы, но в то же время это очень интересно и очень вдохновляет. Меня саму вдохновляет, так как я вижу положительные отзывы, я вижу, что люди откликаются, значит, мы делаем все правильно. То, что мы предлагаем, — это нужно. И вот это очень хорошо мотивирует.
— Ваш фонд оказывает помощь спортсменам, пострадавшим из-за своих политических взглядов. В описании фонда говорится, что он уже оказал помощь 115 обратившимся, а также в настоящий момент ведет работу по еще 100 случаям. Какая история вам больше всего запомнилась?
— Историй было много...
Бывало, перевозили людей через границу, потому что реально было небезопасно оставаться. Кто-то убегал за один день: только вышел из прокуратуры, собрал за пару часов вещи и уехал, пока еще было время.
Мы видели случай и с Алексеем Кудиным (белорусский спортсмен, выступавший в кикбоксинге, тайском боксе и ММА; уехал в Россию, когда на него завели уголовное дело после участия в акции протеста; обвиняется в оказании сопротивления правоохранительным органам; был арестован в Москве в январе 2021 года. — «Газета.Ru»).
Он сейчас находится в России под арестом, и мы очень надеемся, что его не экстрадируют, что его оставят в Москве. Конечно, очень хотелось бы, чтобы он свободным вернулся домой, к семье, к своим пятерым детям, жене. Представляю, как ей тяжело: муж мало того, что находится не дома, так еще и за решеткой. Но в этой ситуации благо, что его не отдают Белоруссии, и надеюсь, не отдадут.
Также хочу сказать, что основное направление нашей деятельности — сделать так, чтобы спортсмены продолжали тренироваться и готовиться к стартам.
Мы уже провели тренировочные сборы для семи спортсменов, а двое ребят съездили на три международных старта, где смогли взять очки для отбора на Олимпийские игры.
Сейчас на сборах находится наша легкоатлетка Светлана Куделич — она сейчас в Кении, и Андрей Кравченко (олимпийский призер в десятиборье. — «Газета.Ru») — они с женой уехали в Адлер для тренировок, реабилитации и улучшения своей спортивной формы.
Так что мы потихонечку двигаемся, стараемся для каждого создать максимальные условия для тренировок и подготовки.
— В описании вашего фонда указано, что он направил более 130 тысяч евро в помощь спортсменам, менеджерам и функционерам. Это очень внушительная сумма. Как удается собирать такие большие средства?
— Безусловно, основная помощь идет от белорусов, но не только от тех, кто находится на родине, а также от белорусских диаспор, представителей белорусского бизнеса, которые неравнодушны к тому, что сейчас происходит. Это помощь от тех, кто солидарен, кто переживает, несмотря на то что сейчас они находятся вне страны.
«Сейчас флаг Белоруссии ассоциируется у людей с фашизмом»
— Ваш фонд заставил Международный олимпийский комитет (МОК) наложить санкции на Национальный олимпийский комитет (НОК) Белоруссии и лично на Александра Лукашенко, который теперь отстранен от участия во всех мероприятиях под эгидой МОК, включая Олимпийские игры. Ожидали ли, что получится достичь такого результата? И к каким долгосрочным последствиям это приведет, на ваш взгляд?
— Я скажу так: я верила в то, что у нас получится. Хоть и было много критики, хоть и говорили, что это невозможно, что МОК нам не сдвинуть, потому что это такая махина… Я верила в то, что мы можем это сделать. Что касается долгосрочных результатов этих действий, то я думаю, что санкции еще усилятся.
И знаете, тут даже не наша работа уже идет, а сам Национальный олимпийский комитет помогает этим санкциям осуществиться. Они сами себя закапывают, так что нам даже ничего делать не надо.
У меня почему-то есть такое предчувствие, что наши спортсмены поедут на Игры в Токио под олимпийским флагом.
Чем все это в итоге закончится — будем смотреть дальше. Мы очень надеемся, что и Международный олимпийский комитет, и все мировое сообщество примет наш фонд как официальную единицу, как тех, кто реально защищает спортсменов. Тогда мы сможем делать это официально и спокойно работать в хорошей атмосфере, а не на военном положении.
То, что мы сейчас делаем, должен делать НОК Белоруссии. Развивать спорт, физкультуру, поддерживать спортсменов, запускать образовательные программы и так далее. Но поскольку Национальный олимпийский комитет этого не делает, вот и приходится нам заниматься делами спортсменов и всеми социальными проектами.
— В России выступление под нейтральным флагом воспринимают негативно. Почему для вас выступление сборной Белоруссии на Играх в Токио под олимпийским флагом станет победой?
— Мы не то чтобы добивались того, чтобы лишить нашу сборную выступления под национальным флагом.
Просто сейчас этот флаг ассоциируется у людей с фашизмом, кровью, потерями. Поэтому для многих белорусов избавление от этого флага будет большим таким, хорошим бонусом.
Лично для меня не имеет принципиального значения, под каким флагом выступают атлеты. Но мне очень интересно, как те спортсмены, которые сейчас активно высказываются за власть и конкретно за флаг, отреагируют, если им запретят выступать под красно-зеленым флагом. Поедут ли они на Олимпийские игры? Готовы ли они отказаться от Игр ради флага? Вот это мне очень интересно. Я бы очень хотела посмотреть, как они будут вести себя (смеется).
— Вы также добились того, что был перенесен ряд турниров из Белоруссии.
— Да-да-да. Например, чемпионат мира по хоккею, по современному пятиборью…
Сейчас у нас идет масштабная кампания за перенос чемпионата Европы по велоспорту, и я надеюсь, что она тоже успешно завершится в ближайшее время.
Мы понимаем, что пока в Белоруссии остается действующая власть, пока работает этот кровавый режим, никакие соревнования не могут у нас проходить. Они не могут проходить там, где не соблюдаются ни права спортсменов, ни права человека, собственно.
Где люди умирают, где их калечат, где уничтожают свой народ, свою нацию — ну какие тут крупные соревнования? Это не праздник, это будет просто еще одно позорное мероприятие.
Всех будут загонять, не дадут людям даже возможность вдохнуть и понаблюдать за соревнованиями.
— Как на вашу деятельность реагируют простые белорусы? Не сталкивались ли с негативной реакцией? Допустим, люди хотели сходить на турниры у себя в стране, но их перенесли.
— Опять-таки — кто из простых белорусов? Те белорусы, кто борется за свои права, кто переживает за то, что происходит, всё понимают прекрасно. Им не нужно объяснять, для чего мы это делаем. Они и сами понимают, что никаких соревнований сейчас быть не может — даже голова не может об этом болеть.
А те, кого сейчас называют «батьками», конечно, открыто говорят: «Как вы можете забирать у детей праздник?» У нас, как обычно, либо на религию, либо на детей все сваливают.
Говорят, что у нас нет никакой веры, что мы безбожники и что лишаем детей такого мероприятия. Я всегда в таких случаях спрашиваю: а чьих детей мы лишаем? Потому что детей всех простых белорусов просто не пустят на матч — вот и все.
— Почему не пустят?
— А почему должны пускать, если их родители будут сидеть в тюрьме?
«В стране произошла женская революция»
— Оппозиционное движение в политике Белоруссии возглавили женщины. В спорте вы стоите во главе оппозиционного фонда. Есть ли какая-то закономерность в том, что именно женщины в Белоруссии взяли на себя эту ответственность?
— Хороший вопрос. Да, мы еще в начале всех событий говорили о том, что это своего рода женская революция. На самом деле женщины ее и начали. И Светлана Тихановская, когда подала свои документы вместо мужа, и Мария Колесникова, которая продолжила идею и в определенном смысле взяла на себя лидерство в стране, и вообще все женщины, которые вышли на следующий день после насилия, — в тот момент что-то перевернулось, щелкнуло. Я думаю, женщины поменяли ход этой истории.
Женщины направили все в то русло, куда нужно было, — по крайней мере, я надеюсь, что это так. А мужчины на подхвате оказались, но это не значит, что они меньше задействованы, просто женщины пока оказались на передовой.
Наверное, это какой-то виток в истории Белоруссии. Может быть, он останется в памяти и оставит неизгладимый след. Все женщины в Белоруссии оказались гораздо смелее, быстрее и на передовой — в нужный момент, в нужном месте.
— Позвольте тогда спрошу про Дарью Домрачеву — одну из самых известных женщин Белоруссии. Сейчас ее, возможно, сильнее всех осуждают за то, что она не высказывает свое мнение по ситуации в стране ярко и четко. А вы можете ее понять?
— Да я говорю всегда: не в моей компетенции кого-то обсуждать или осуждать. Каждый делает выбор сам. Абсолютно! Да, может быть, я не приветствую такое поведение, но осуждать и пытаться как-то очернить человека — нет, я не буду и не хочу этого делать.
Каждый сам оставит в истории свое решение. Поэтому, если кто-то считает так, то пусть будет так. Если кто-то молчит… всегда говорили, что с молчаливого согласия совершаются преступления.
Пусть многие понимают, что из-за того, что они молчат, кто-то оказался в тюрьме. Кого-то вообще, может, уже нет в живых. Но если это людей не трогает... что я могу сделать?