Zaxid (Украина): коррупционеры на улицах Бандеры
Рядовые украинцы редко вспоминают об исторических событиях, таких как Львовский погром или Волынская резня, пишет автор. А зря. Изучение, осмысление и обсуждение таких событий значительно полезнее для развития политической нации, чем слепое поклонение «героям». Они позволяют понять, как зло накапливается в обществе, как оно становится повседневностью, какие это имеет последствия.
Для чего необходимо осмысление таких событий, как Львовский погром или «Акция уничтожения поляков»?
Павел Зубюк
Июль прошел, но нигде почти не появилось упоминаний о годовщине Львовского погрома 1941 года и пике «Акции уничтожения поляков» (которую в Польше называют «Волынской резней») 1943 года. Без внешних раздражителей, а именно без каких-либо заявлений со стороны официальных Израиля и Польши, об этих исторических событиях у нас даже не вспоминают. А в этом году Израиль и Польша отвлеклись, поэтому и «пронесло».
Вообще, я давно утвердился во мнении, что рядовой украинец (как восточный, так и западный, как причерноморский, так и прикарпатский) желает вспоминать об исторических событиях как можно меньше. Нет, конечно, когда классово-близкие политики в очередной раз позовут совершить ритуальное «ку» (ритуал доблести — прим. перев.) перед ветеранами, (без которых нас бы не было), то он даже может сходить и сделать «ку». Также еще и возмутиться тем, что в другом регионе как-то не очень жалуют наших настоящих героев, зато почитают каких-то других, которые на самом деле воевали на враждебной стороне. Но это не имеет ничего общего с историей, это просто система распознавания «свой — чужой», которая чем более антиисторическая — тем лучше.
В одной из прошлых статей я рассказывал о глубоких познаниях народного депутата от партии «Европейская солидарность» Ирины Фриз, в том числе и по новейшей истории Кореи. Добавлю еще немного на тему этой замечательной, но разобщенной страны: к сожалению, мало кто на Украине осознает, что режим на Севере не так и не на столько коммунистический, как радикально-националистический с коммуно-солидаристским уклоном. В основу идеологии поставлено «чучхе», то есть «самостоятельность». И история не просто адаптирована к нуждам этой идеологии, она заново написана. Надо, чтобы Ким Ир Сен и его партизаны сами, почти без иностранной поддержки освободили Корею от японцев? Пожалуйста! Надо чтобы в Корейской войне 1950-1952 годов китайцев почти не было, КНДР воевала преимущественно сама, а союзником американской армии была проклятущая японская армия (которой на тот момент на самом деле не существовало)? Нет проблем! И поэтому имеем: северокорейские дети с детства воспитываются на осознании того, что они — молодое поколение сильной, самостоятельной нации, которая победила всех врагов самостоятельно.
Замечательно, не так ли? Вот только «работает» это только при условии тотальной и всеобъемлющей информационной изоляции. И кроме гордости за свое героическое прошлое, государство кормит свое население также гордостью за современность: мол, вы живете в лучшей в мире стране, где нет безработицы, преступности, эпидемий. И люди вынуждены верить, или делать вид, что верят.
Когда-то давно, когда я был юным активистом патриотических организаций, мне казалось, что примерно так и должна выглядеть историческая политика нормального государства. Сначала создается пантеон национальных героев. Людям рассказывают, что их великие предки мужественно боролись за их свободу, за их право быть свободными людьми в собственной стране. А потом люди выходят на улицы и говорят провластным коррупционерам: довольно! В наших жилах течет кровь героев — и мы не потерпим того, что вы делаете с нашей отчизной! И страна расцветает под властью патриотов, пришедших к власти.
Но практика показывает, что на самом деле все работает иначе. Даже не будем брать в расчет крайние случаи — такие как КНДР, где при власти потомки героических борцов против японцев и американцев, или Зимбабве, у власти которой, даже не потомки, а непосредственно отважные борцы против ненавистных белокожих. Иногда патриотическими декорациями себя окружает тот, кто при предыдущей власти с энтузиазмом принимал участие в уничтожении государства, создавая всемогущие коррупционные структуры. И вот уже небольшая, но ожесточенная группа населения носит его на руках как крупнейшего и деятельного патриота, а собственный народ величает дегенератами, которые поверили телевизору, даже не пытаясь понять, что же произошло на самом деле. Хотите верьте, хотите нет, но такое случается.
На наших глазах сотни тысяч украинцев из Галичины и Волыни, которые с детства росли в окружении улиц Бандеры, Коновальца, Героев УПА (запрещенная в России организация — прим. ред.) и тому подобное, едут на заработки в Польшу вместо того, чтобы выходить на улицы своих городов и сел, чтобы требовать для себя справедливой власти. Инструментализация истории нисколько не помогает. Бандера из романтического героя, имя которого даже произносить в присутствии учительницы было проявлением дерзости, превращается в обычного серого персонажа, точно такого же, каким в годы застоя были Щорс или Буденный. Много людей с улиц Щорса ушли в 1991 году защищать свою советскую родину от уничтожения? То-то же. Коррупционерам нисколько не сложнее строить свои виллы на улицах Бандеры, чем на улицах Щорса или, например, Демьяна Бедного. А может, даже комфортнее. «Бандера» все-таки респектабельнее звучит, чем «Бедный».
Именно поэтому изучение, осмысление и обсуждение таких событий, как Львовский погром или «Акция уничтожения поляков» значительно полезнее для развития политической нации, чем слепое поклонение героям. Они позволяют понять, как зло накапливается в обществе, как оно становится повседневностью, какие это имеет последствия. Они учат граждан ответственности за свои действия и свое бездействие, а именно это — самый надежный билет в движении к развитию государства. Искренне надеюсь, что наше общество это поймет как можно скорее. Потому что время в наших широтах (и об этом также неутомимо учит история) — ресурс с очень коротким сроком годности.