Апостроф (Украина): почему Украину захлестнули теракты и самосуд
Самосуд и теракты могут стать привычным явлением для Украины, если не обеспечить реформирование системы правоохранительных органов, судов и прокуратуры, говорят эксперты. Люди не видят справедливости от тех, кто должен ее обеспечивать, и идут решать все своими силами. Однако проблема заключается и в том, что украинское общество само не готово к изменениям. В ситуации разбирался «Апостроф».
23 июля мужчина по имени Роман Скрыпник, угрожая гранатой РГД-5, захватил в заложники начальника УУР ГУНП в Полтавской области полковника полиции Виталия Шияна. Вместе с ним злоумышленник сел в машину и отправился в направлении Киева. Скрыпник воевал в АТО и был осужден за хранение и сбыт наркотиков. Главным требованием террориста — чтобы его не сажали в тюрьму.
Этот инцидент произошел сразу после резонансного теракта в Луцке, где также судимый Максим Кривош («Плохой») взял в заложники пассажиров автобуса и потребовал от представителей власти записать обличительные видео.
Кровь за кровь
18 июля в Черновцах на улице Небесной сотни между двумя мужчинами возник конфликт, который перерос в драку. Затем один из участников событий выхватил пистолет и застрелил другого. Как стало известно позже, огнестрельное оружие применил представитель азербайджанской диаспоры — известно, что зовут его Назим.
Причины убийства надо искать 3 августа прошлого года. Тогда в спальном районе Черновцов вблизи завода «Гравитон» произошла резня, в результате которой погиб 21-летний сын Назима. Почти через год он отомстил одному из виновников той трагедии — и убил его отца (так пишут комментаторы из Черновцов в соцсети Facebook). Мол, погибший мужчина подстрекал сына напасть на азербайджанскую семью. В сети опубликовали видео полугодовой давности, где Назим жалуется на работу правоохранительных органов и равнодушие журналистов и общества. Он рассказывает, что сам был трижды ранен в драке, но из трех нападавших задержали только одного, а другого отпустили.
«Мне зашили три раны и забрали в первомайское отделение полиции. Я там написал жалобу — они ее спрятали. Я пошел в прокуратуру — спрашиваю, почему одного преступника „закрыли‟, а двух отпустили? Прокурор говорит — иди жалобу пиши, у нас нет материалов», — сокрушался мужчина.
«Я полетел в Азербайджан на похороны сына. Когда вернулся, меня вызвали в полицию, и следователь по имени Катя сказала — мы будем менять статью 121 ст., ч. 2 (умышленное тяжкое телесное повреждение при отягчающих обстоятельствах, — Апостроф) на статью 119 (убийство по неосторожности, — прим. «Апострофа»). Мол, есть приказ, звонила очень влиятельный человек. Мы сказали, что не согласны. И вот седьмой месяц не заводят уголовное дело, дело разделили на две части», — рассказывал Назим. По его словам, на его второго 18-летнего сына нападали и избивали на рынке, где торгует семья. Пользователи в Facebook пишут, что травля этой добропорядочной семьи азербайджанцев продолжилась и после публикации этого интервью.
Самосуд как норма
«Сейчас в правоохранительной системе коллапс. Сообщения об изнасиловании, о торговле наркотическими веществами и наградным оружием стали обыденностью — и доверия к правоохранителям нет никакой. Система деградировала окончательно», — комментирует «Апострофу» глава Украинской ассоциации владельцев оружия Георгий Учайкин.
«Выход из ситуации один — разрубить все, как гордиев узел. Вопрос в том, сделает это государство или народ Украины. Нужны жесткие методы — и начинать надо с головы. Руководители силовых структур должны быть отстранены от выполнения своих обязанностей. Система должна быть тотально перезагружена. Для начала всех надо разогнать. И я не брал бы на работу ни одного, кто хоть немного работал ранее в полиции. Нельзя плевать на десятки миллионов людей. Если это не будет сделано „по вертикали‟, это будет сделано снизу — это лишь вопрос времени. Система умирает на наших глазах. Сегодня происходят убийства обидчиков, которых не смогли посадить судебные органы. А потом самосуд коснется должностных лиц. Для чего до этого доводить?», — говорит Учайкин.
При этом он считает, что разрешение населению покупать огнестрельное оружие не увеличит количество «судов Линча». Оружие для вендетты обычно покупают на черном рынке, объясняет он. «Сейчас же прокуратура и полиция не ведут учет преступлений, совершенных с зарегистрированным и незарегистрированным оружием. Мы платим десятки и сотни миллиардов гривен, а они не могут ответить, где тот мужчина приобрел пистолет. Он не мог его приобрести законно», — говорит Учайкин.
На самом деле самосуд — это признак неэффективности правоохранительной системы, комментируют украинские правозащитники. Это «нормально», когда человек, чувствуя невозможность добиться законного решения, берет дело в свои руки. Даже в ЕС или США такие случаи происходят, ведь иногда удовлетворить все стороны просто невозможно. Проблема же украинской правоохранительной системы в том, что «реформы» проводились только те, где нынешний глава МВД Арсен Аваков видел выгоду.
Например, после Майдана Запад предлагал предоставить украинской полиции систему электронного документооборота бесплатно — а стоимость ее составляет около 1,5 миллиона евро, рассказывает «Апострофу» правозащитник, эксперт по реформированию МВД Олег Мартыненко. Благодаря этой системе фиксировался бы каждый звонок, каждый документ и попытка его удаления. Однако Аваков отказался от этой идеи, потому что, как говорит Мартыненко, «не почувствовал запаха денег».
Та же судьба постигла и эксперимент в Белой Церкви. «Там были введены должности детективов, которые бы объединяли функции следственных и оперативников. Но проект был намеренно организован таким образом, чтобы показать провальность этой идеи», — говорит юрист, эксперт Ассоциации украинских мониторов соблюдения прав человека Михаил Каменев.
«Причина терактов и случаев самосуда — это бездействие полиции. Для них убийство одного человека на бытовом уровне — это мелочи, уже раскрыли. При этом раскрывают явно не в пользу честности и справедливости. Если говорить о Черновцах, то я бы заставил участкового ползать по этому району, проводить профилактические мероприятия, предупреждать. А сейчас, как жалуются люди, участковые превратились в мелких сборщиков „налогов„. У них рабочий день начинается с того, что они снимают „мзду‟ по точкам и этим же заканчивается», — возмущается известный украинский оперативник, основатель уголовной разведки Управления по борьбе с организованной преступностью (УБОП) Валерий Кур.
Достаточно уволить Авакова
Самая первая мера, которая помогла бы изменить ситуацию к лучшему, — это заменить министра внутренних дел, — считает Валерий Кур. «Если не можешь уволить его по каким-то субъективно-объективным причинам, например, он слишком сильная личность, отправь его „на повышение‟ — такой термин существовал еще в Советском Союзе. Дай ему то, от чего он не может отказаться, но убери его из системы внутренних органов. Там должен быть другой руководитель — не бизнесмен, который думает о бизнесе и политике, а не о проблемах полиции. Со сменой главы МВД сразу начнется реформирование», — уверен эксперт.
Опрошенные правозащитники не отрицают, что нынешний глава МВД несет личную ответственность за то, что происходит в его ведомстве. Но вопрос стоит, кем именно его заменят. «Авакова надо убрать и отдать под суд, как он того и заслуживает. Но надо понимать, что если вместо него появится его аналог, система не изменится. Количество убийств, изнасилований не уменьшится», — говорит Мартыненко.
Его поддерживает и Каменев. Нет гарантии, что смена Авакова обязательно изменит систему, говорит он. В украинской полиции отсутствуют институциональные механизмы. Их создает парламент, кабмин и МВД. «Учитывая вес и возможности Авакова, можно сказать, что он отвечает за все. Потому что он отвечает за институциональное развитие национальной полиции и создание новых инструментов контроля, дисциплинарных расследований и решение кадровых вопросов. Политической воли к изменениям у него нет. Но изменения зависят не от фамилии. Сама система себя не реформирует. Для полиции вещи, которые мы хотим изменить, кажутся нормальными. Иначе мы бы видели уличные протесты полицейских», — отмечает эксперт.
Как реформировать полицию
«Полиция должна беспокоиться, чтобы человек, который пострадал от уголовного преступления, получил все возможные компенсации — это называется сервисная служба в полиции», — рассказывает Мартыненко. Но в реформу полиции 2014 просто не было заложено понятие сервисной службы. В участке еще худо-бедно помогут составить заявление, но никто не предоставит бесплатного юриста, социальную или психологическую консультацию. Также полиция не предоставляет так называемой двусторонней связи — информацию к потерпевшему доносят неэффективно.
«В нашей полиции остался совершенно не реформированный уголовный блок и блок следствия — это фактически провал реформы, потому что они отвечают за основные задачи полиции», — добавляет Каменев. «Прежде всего — надо делать электронный документооборот. Второе — следствие надо перевести в минюст или под судебные органы. Тогда была бы следующая система: прокуратура готовит обвинения, полиция — доказательства вины, а в суде происходит конкурирующий процесс», — считает Мартыненко.
Надо понимать, что преступность не может быть уничтожена. Задача органов правопорядка — уменьшить возможности таких проявлений, считает Каменев. «Можно начинать с уровня зарплаты правоохранителей, обеспечения ресурсами, чтобы не было желания „крышевать‟», — объясняет он. И тут же говорит о том, что проблема кроется в самой системе. В качестве примера он вспоминает недавние события в Кагарлыке, где полицейские всю ночь пытали и насиловали женщину. Такое стало возможным, поскольку это допустил начальник отделения из-за отношения к дисциплине подопечных. «В полиции не хватает институциональных механизмов, чтобы предотвращать противоправную деятельность служащих. Бесконечными переаттестациями, перетряхиванием кадров их решить невозможно», — говорит Каменев.
Мартыненко считает, что надо вернуться к реформе 2014 года и провести ее системно. «Тогда, несмотря на человеческий фактор, мы заставим „плохого„ полицейского делать хорошо. Он бы и хотел взять взятки, ударить, купить себе дачу в Пуще-Водице, но не может, потому что везде видеокамеры и куча свидетелей, независимая от главы МВД фискальная служба», — считает Мартыненко.
Вопрос к обществу
В первую очередь в ситуации виновато общество, сходятся во мнении эксперты. Именно терпение украинцев и позволило провалить реформу полиции. В обществе у нас принято, что если ты меньше, «лох», как говорится на их языке, то тобой можно пренебрегать. Приемлемой является нетерпимость к другой национальности. На эту ситуацию накладывается синдром недореформированной полицейской системы. Правоохранительные органы решают свои проблемы, несмотря на население. И полицейским комфортно жить в тех условиях, которые они создали для себя. Вместе с тем и общество легко соглашается на эти правила.
Валерий Кур рассуждает о вендетте в Черновцах. Ведь Назим столкнулся с неприятием и среди местного населения, и среди правоохранителей. «По словам этого человека видно, что в полиции его считают „чуркой‟ и не хотят иметь с ним дела. Действительно, человек говорит с явным акцентом, ему не хватает словарного запаса. Но он четко формулирует мысли. И сын у него, судя по всему, был воспитанным молодым человеком», — говорит основатель УБОПа. Он отмечает, что за убийство Назим все равно должен понести наказание, но надо понимать и причину, которая привела к этому.
Олег Мартыненко надеется, что суд при рассмотрении дела примет во внимание различные факторы. Однако нельзя считать, что Назим из Черновцов, попав за решетку, будет чувствовать себя в безопасности и не пострадает. Ведь на Украине выпускают из-за решетки моральных инвалидов, — просто потому, что так работает наша пенитенциарная система. Стоит отметить, что и Максим «Плохой» и Роман Скрыпник отбывали наказание на «зоне». Алексей Белько, который минировал мост «Метро» в начале июня, тоже в свое время столкнулся с украинской судебной системой — во время несения службы он самовольно оставил воинскую часть, за что его приговорили к 7 суткам ареста. И Максим «Плохой» и Белько выражали свое недовольство системой и общественной несправедливостью.
«Надо делать так, чтобы люди, которые отбыли наказание в тюрьме, не имели рецидивов, были готовы ресоциализуватися. Наше общество к этому не готово. У нас зэк — это клеймо на всю жизнь. Человек, отбывавший наказание на зоне, не может нормально устроить свою жизнь, устроиться на нормальную работу», — говорит Каменев. «Функция наказания, — тмечает он, — это возвращение преступника в общество. А у нас тюрьмы часто работают по принципу культивации организованной преступности. Люди просто попадают в такие условия, что они по-другому не могут».
Об ужасных условиях содержания за решеткой говорит и Валерий Кур. «Условия содержания в украинской тюрьме дают основания или покончить жизнь самоубийством, или что-то с собой сделать, только бы там не находиться. Потому что там — мрак. Разве это не общество, разве не государство создает условия для разрушения личности? Возможно, Максим „Плохой‟ стал психически больным именно там», — говорит он.
Сейчас в соцсетях обсуждают, что теракт в Луцке, так же как и заминировании моста «Метро» в Киеве могли быть постановками для повышения рейтинга Арсена Авакова и политической силы «Слуга народа». Основатель уголовной разведки УБОП считает, что эти конспирологические теории показывают, что нынешнее состояние общества и правоохранительной системы, когда всем безразлично, может просто довести человека до края, и теракты станут вполне реальным и массовым способом выявления гражданской позиции.
«Можно сказать, что террористы дошли в этой жизни до такой степени, что пошли принимать решения самостоятельно. Тот же азербайджанец из Черновцов — он увидел, что реакции от правоохранителей нет, а в некоторых моментах — даже преступные действия. Это очень плохо. Потому оружия у населения сейчас так много, как не было еще никогда за всю историю Украины. Если в такой ситуации дать людям возможность решать все самим, то этого и ждет наш главный враг», — говорит Кур.
Как бы там ни было, а обеспечение справедливости для простых людей до сих пор остается проблемой. Не только полиция, но и прокуратура, и судебная власть, которые отвечают за правопорядок, не могут обеспечить быстрое эффективное рассмотрение дел. Отчасти это связано и с загрузкой системы. Судьи могут иметь по 1000 дел в год или больше, а время на рассмотрение одного достигает 10-15 минут. Все это вопросы, которые нуждаются не в быстрых решениях, а в глубокой приработке.
«Народ хочет быстрой крови, чтобы уже завтра все отправились по колониям. Если мы выбираем европейский вектор, права человека и справедливый суд, то посадки будут не частые, ждать их придется долго, но они будут гарантированы. Если мы выбираем „беспредел‟ и посадки уже сегодня, то будет шанс сесть самим по надуманным обвинениям», — говорит Каменев.
«Нам надо задать вопрос самим себе — нам нужна реформа или только ее видимость? Нам нужны штрафы за нарушение правил дорожного движения или просто видеокамеры?», — заключает Мартыненко.