Российскому МИД пришлось жестко одернуть японскую дипломатию, которая, в попытке отжать у России острова Малой Курильской гряды, перешла всякие границы. Японского посла отчитали за «прозвучавшие в последнее время высказывания японского руководства… о необходимости „добиться понимания“ жителей южных Курил по вопросу о „переходе территориальной принадлежности островов к Японии“, а также об „отказе от требования выплаты Россией компенсаций“ в пользу Японии и бывших японских жителей за „послевоенную оккупацию островов“». Досталось японцам и за заявления, что «в 2019 году наступит „поворотный момент“ в вопросе о мирном договоре».
Причину столь острой реакции Москвы понять не трудно. По сути, японцы подобными заявлениями не столько ведут дипломатический торг, сколько раскачивают внутриполитическую ситуацию в самой России. Читая японскую прессу, может создаться впечатление, что вопрос об островах «уже решен», остались лишь технические детали, которые японцы стараются обставить максимально унизительно для России. И на этом мнимом «унижении» уже спешат навариться искатели новых смут — будь то Навальный или его менее продаваемые аналоги.
В России мало можно найти обвинений более страшных, чем «сдача территорий» — мы так их слишком много насдавали в 1991 году, а даже весьма скромный возврат вызвал общемировую истерику, продолжающую уже пятилетку. И, разумеется, любые самые минимальные уступки Японии будут восприняты обществом крайне болезненно. Казалось бы, задача Токио в такой ситуации показать предельное дружелюбие к России, убедить всех, что за небольшие уступки Россия получит большое доверие и дружбу японцев, и целый ряд материальных выгод.
Однако японские политики пошли прямо противоположным путем — они делают заявления, которые максимально накручивают российское общественное мнение и исправно снабжают российскую оппозицию вымышленными поводами для обвинения российского руководства в «национальном предательстве». Возникает вопрос — зачем? Если хочешь получить острова мирно и по договору с российской властью, ратификацию в парламенте, хотя бы сдержанную реакцию общественного мнения, то подобная политика совершенно неразумна.
Совсем иное дело, если остров Шикотан и так называемые «Хабомаи» (на деле в российской топонимике такого названия нет — есть несколько десятков небольших островов и скал Малой Курильской гряды), которые Россия готова уступить Японии в соответствии с декларацией 1956 года на самом деле Токио не нужны и японцы замахиваются на все Южные Курилы, именуемые ими «Северными территориями», а может быть и на все большие Курилы, принадлежавшие им до 1945 года.
В самом деле, раздел спорных островов на российских условиях вряд ли будет выглядеть как впечатляющая победа японской дипломатии. Совсем иной разговор — расшатывание внутриполитической ситуации в России до уровня смуты, в условиях которой вполне возможно будет «отжать» самостоятельно или при поддержке американцев что захочется. Именно отсюда откровенная работа на российскую оппозицию, а не на дипломатический диалог с Москвой.
Ничего нового в японской тактике тут нет. Ровно так же в 1904–1905 годах Япония отторгла от России половину Сахалина и получила гегемонию в Корее и Манчжурии. Казалось полным безумием, что небольшая и не слишком сильная держава — Япония объявляет войну русскому гиганту, который способен будет задавить весом, из-за несопоставимости мобилизационных ресурсов.
Япония, нападая на Порт-Артур разумно рассчитывала на войну-блицкриг и, после того как план провалился, а генерал Ноги потерял десятки тысяч человек в многомесячной осаде крепости, японская военная стратегия была обречена на провал. Россия по новопостроенному Транссибу сосредотачивала против японцев превосходящие силы — и никакой Мукден и даже Цусима не могли предотвратить неизбежного разгрома армии микадо и коллапса японских финансов.
Однако японская стратегия была не столько военной, сколько общеполитической — японцы бросили все силы на то, чтобы Россия оказалась в ситуации, когда она не сможет продолжать войну на истощение по чисто политическим причинам — потому что погрузится в пучину Революции. Главное поражение в Русско-Японской войне мы потерпели на внутреннем фронте и главным японским героем в этой войне был не генерал Ноги и не победитель при Цусиме адмирал Того, а скромный полковник Акаси Мотодзиро, военный атташе Японии в России, а с началом войны — в Стокгольме.
Именно Акаси удалось создать чрезвычайно эффективную систему воздействия на российских оппозиционеров — будь то финская «Партия активного сопротивления», грузинские социал-федералисты, во главе с Декнозишвили, или российские социал-демократы Ульянов (Ленин) или Плеханов, с которыми японский полковник встретился в июле 1904 года в Женеве.
Неокоммунистические авторы посвятили огромную литературу тому, чтобы опровергнуть этот факт и оклеветать Вождя Пролетариата, представив его банальным буржуазным патриотом, брезгующим сотрудничеством с иностранной разведкой. Однако сам Акаси был об Ильиче иного мнения: «Коллеги-социалисты считают Ленина способным на ВСЕ методы борьбы для достижения целей. У меня о нем сложилось мнение как об искреннем человеке, лишенном эгоизма. Он пойдет на все ради своей доктрины, Ленин — это личность, способная вызвать революцию».
Акаси финансировал самоорганизацию российских антиправительственных партий и стоял за такими мрачными событиями, как антиправительственные выступления 9 января 1905 года в революционной пропаганде названные «Кровавым воскресеньем». Организатором политической катастрофы был тесно связанный с Акаси через финских сепаратистов Георгий Гапон. Кстати, одно из приглашений Ленину на конференцию революционеров передавалось именно через Гапона, и тот не побрезговал деятелем, которого позднее большевистская же пропаганда объявит «провокатором попом Гапоном».
Конечно, одной революцией дело не ограничивалось. Более чем странно и необъяснимо выглядит техническое состояние снарядов, применявшихся эскадрой Рожественского в Цусимском сражении и не нанесших японцам никакого урона (при том, что в бою в Желтом море гораздо более скромная эскадра 10 августа 1904 из строя был выведен японский флагман «Микаса», потерявший 100% орудий и долго ремонтировавшийся). Скорее всего такие странности в артиллерийском обеспечении — «заслуга» агентуры того же Акаси на русском флоте.
Так или иначе, за более чем скромный один миллион японских йен японцы сумели раскачать ситуацию в России до той степени, что Российская Империя была уже попросту неспособна продолжать войну и рада была, что отделалась уступкой по Портсмутскому миру половины Сахалина. Акаси стал в Японии национальным героем. Скажем в фильме «Битва в Японском море», посвященном Цусиме (кстати, очень красивый и совершенно лишенный русофобии фильм), он выступает одним из главных героев — настоящим джеймсбондом — остроумный, улыбчивый, ловкий и коварный. «Вариант Акаси» стал одним из столпов японской национальной гордости.
Стратегически Япония не могла выиграть у России войну, однако японцам удалось совместить свои оперативные успехи и внутриполитическое поражение России, так, что военно-стратегические факторы бывшие в нашу пользу попросту не сработали. А вскоре Япония оккупировала часть нашего Дальнего Востока — и ушли оккупанты окончательно только в 1925 году, причем под давлением американцев, выступивших в данном случае ревнителями территориальной целостности России (причем к выгоде большевиков).
Во Второй мировой войне мы, в известном смысле, рассчитались. Отбив японскую экспериментальную атаку на Халхин-Голе, мы показали Токио, что с Советским Союзом лучше не связываться. Генерал Тодзио выбрал антиамериканское направление экспансии и начал войну, которая для японцев была проиграна с самого начала, так как подкрепить свои оперативные успехи политическим расколом американского общества японцы не могли.
В результате Советский Союз дождался, пока Америка не разгромит Японию и вступил в войну после атомных бомбардировок и японского решения о капитуляции, по сути, придя за трофеями (советские войска потеряли во всей войне, ведшейся на огромном пространстве, 12 тысяч человек, для сравнения при штурме Будапешта погибли 80 тысяч). Победа над Японией в 1945 была политико-дипломатической победой, так же как поражение сорока годами ранее — политико-дипломатическим поражением.
Территориальные споры России с Японией, как показали уроки ХХ века, куда в большей степени зависят от тайных операций, международных дипломатических коалиций и внутриполитического положения стран. Пытаясь явно провокационными заявлениями «расшатать» внутриполитическую стабильность в России и подставить нашу власть под удар, японцы ищут своей выгоды, так как Россия стабильная и уверенная в себе — крепкий орешек в дипломатической борьбе. А если прибегнуть к «варианту Акаси», глядишь в мутной воде что-нибудь и выловится.
Ну, тут уж от нас самих зависит, сохраним ли мы холодную голову или, став слепыми пешками чужих провокаций окажемся сами себе врагами. Заявление российского МИД, выдержанное в весьма дипломатичных выражениях, показывает, что смысл японской игры там отлично поняли.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.