За доминирование в Средиземноморье идет новая глобальная война

Лоренцо Вита пишет в итальянской Gli Occhi Della Guerra о том, что доступ к Средиземному морю стал одним из ключей к пониманию конфликтов нашего времени. Именно здесь пересекаются интересы многих стран — России и США, Израиля и Турции, Сирии, Украины, Ирана. С выходом к Средиземному морю разныые страны и политические силы связывают надежду на решение международных и внутренних конфликтов.

Есть красная линия, соединяющая конфликты на Украине и в Сирии, и она касается не только разделения на блоки. Есть еще кое-что, и это связано со стратегией, которая на первый взгляд не кажется основополагающей, но в действительности именно она является одним из ключей к пониманию конфликтов нашего времени — это доступ к Средиземному морю.

Море, которое все еще играет фундаментальную роль

Несмотря на то, что Средиземное море долгое время считалось едва ли не второстепенным по сравнению с другими, более важными для торговых путей и добычи ресурсов, в последнее время оно стало играть гораздо более важную роль. Все хотят получить к нему доступ, все хотят иметь там свои военно-морские базы и порты. Вызов, который бросают друг другу державы, состоит не только в том, чтобы получить доступ к этому морю, но и в том, чтобы отказать в нем или отвоевать его.

В этот исторический момент Средиземное море снова стало основой стратегии, по меньшей мере, двух сверхдержав — России и Соединенных Штатов. Однако и Китай тоже постепенно приступает к внедрению. В то же время очевидно и стремление Израиля и Турции выступить против новых региональных морских держав в борьбе за влияние в восточной части Средиземноморья, являющейся ключом к пониманию будущего всего региона. К этому следует добавить центральную роль стран Европы и Европейского союза — и как рынков, и как региональных держав. Не следует также недооценивать роль Ирана, стремящегося получить доступ к Средиземному морю.

Доступ к Средиземному морю и кризис на Украине

Война на Украине, которая уже несколько лет сотрясает всю территорию страны, расположенную к северу от Черного моря, трактовалась по-разному. Однако то, что часто недооценивалось, — эта та роль, которую сыграл для России и для НАТО вопрос Крымского полуострова. Почему же этот аспект столь важен? Потому что утрата оси с Киевом означала бы для Москвы утрату порта в Севастополе, считающегося основой российской стратегии в расширенном Средиземноморье, включающем в том числе и Черное море.

Российская морская стратегия в Средиземном море строится на существовании двух линий: балтийской и черноморской. Если доступ к Балтийскому морю гарантируют, в частности, порты в Калининграде, Санкт-Петербурге (главным образом, на коммерческом уровне) и порты северных морей, то основой южной линии всегда было Черное море. Неслучайно Россия сохранила в Крыму свой главный черноморский порт и всегда поддерживала борьбу за отделение Абхазии, региона, лишившего Грузию значительной части побережья.

Потеря Украины как естественного союзника Кремля, таким образом, подорвала бы весь российский проект по получению доступа к Средиземноморью. В том числе и поэтому НАТО захотела любой ценой поддержать смену правительства на Украине: чтобы изнутри подорвать шансы Москвы получить доступ к морю. Этого Владимир Путин избежал с помощью референдума об аннексии Крыма и укрепления порта в Севастополе, едва появилась уверенность в сохранении военно-морского арсенала.

Война в Сирии — это также война за Средиземноморье

Войну в Сирии интерпретировали с разных точек зрения, но однозначно то, что и этот конфликт можно трактовать в ключе расширения доступа к Средиземноморью. Его можно интерпретировать в зависимости от позиций разных его участников.

Прежде всего, что касается причин разгоревшейся войны, часто (и справедливо) учитывался вопрос шиитского полумесяца, то есть того политического, военного и экономического коридора, который связал бы Иран с Хезболлой в Ливане. Однако в этом случае совершенно очевидно стремление избежать того, чтобы Тегеран лишился возможности выхода к Средиземному морю. Израиль немедленно счел эту перспективу экзистенциальной угрозой.

Как единственная региональная держава, способная бросить вызов лидерству Израиля и Соединенных Штатов, Иран в Средиземном море увенчал бы персидскую мечту, а также воплотил бы громкий провал Израиля, который никогда не хотел ни создания физического коридора между Хезболлой и Тегераном, ни возможности появления у последнего порта в том же самом море. Это предположение часто принимали во внимание стратеги израильской обороны.

Однако доступ к восточной части Средиземного моря также был одной из причин российского вмешательства и помощи Башару Асаду и заинтересованности Америки в этом конфликте. У России была (и продолжает оставаться) в Сирии ее единственная военная база в Средиземном море — Тартус. Она, а также аэропорт Хмеймим, — это основа российской стратегии на Ближнем Востоке. Проигрыш союзнического правительства в Сирии означал бы, помимо прочего, утрату Москвой этих баз, которые для нее не просто ценны, они жизненно важны.

Пентагону было важно избежать, чтобы русские сохранили эти базы. И, опять-таки, даже если причиной столкновения двух сверхдержав являются другие вопросы, то именно средиземноморский вопрос стал играть центральную роль.

Турция и курды: война внутри войны

Идет еще одна внутренняя война параллельно с той, территорией столкновения которой является путь доступа к Средиземному морю — это война между Турцией и курдами. Цель курдов всегда состояла в том, чтобы получить доступ к Средиземному морю или, в худшем раскладе, максимально к нему приблизиться.

Год назад об этом писал даже «Обсервер» (Observer), цитируя высокопоставленного курдского чиновника, который говорил о мечте курдов найти коридор от Ракки к морю. У этой мечты была очень прагматичная цель: доступ к морю означал бы выход Курдистана из территориальной изоляции. «План дойти до Средиземного моря входит в наш проект по северной Сирии», — так говорил Хадийя Юсеф, возглавляющий администрацию курдской автономии.

И это является одной из причин, по которой Реджеп Тайип Эрдоган решил основательно вмешаться в события в Сирии, заняв сначала Джараблус, потом Африн, но, главным образом, взяв на себя роль ответственного за наместничество в Идлибе: только так он мог окончательно отрезать курдов от моря и от турецкого побережья восточного Средиземноморья. И, похоже, на данный момент ему это