"Первый и последний раз в Третьем рейхе объявили траур"

Вопреки распространенному мнению, Сталинград не самое крупное сражение Великой Отечественной и Второй мировой войны: по численности участвовавших войск он уступает Курской битве, по длине фронта — Московской, а по продолжительности — битве за Кавказ. Но в трагической графе самых кровавых сражений войны Сталинграду, без сомнений, принадлежит первое место. Так почему же немцы так ожесточенно сражались именно на Волге?

75 лет назад, 19 ноября 1942 года, началось наступление Красной армии под Сталинградом в рамках операции «Уран». 23 ноября сомкнулось кольцо окружения вокруг 6-й армии Вермахта. Размышляя о Сталинградской битве, немецкий генерал и военный историк Буркхарт Мюллер-Гиллебранд вспоминал, что если в начале сражения силы немцев и их союзников составляли около 450000 человек, то к его концу — почти 900000, потери же превысили миллион человек. На уровне цифр это означает, что первоначальный состав Вермахта под Сталинградом был уничтожен полностью, а новый — наполовину.

Ни в одну другую битву, судя по понесенным потерям, немцы не вложили столько сил и ресурсов. Почему?

В случае победы на Волге, по словам фельдмаршала Эриха фон Манштейна, Третий рейх, возможно, победил бы и в войне: чрезмерно растянутая линия фронта на Кавказе была бы надежно прикрыта, а уже весной танки немецкой 6-й армии могли рвануть в Сальские степи, где их нельзя было сдержать.

Ни одно вторжение не углублялось так далеко в просторы России. И, пожалуй, дело здесь не столько в слабости Красной армии, сколько в силе Вермахта на начальном этапе войны (на эту особенность, кстати, обратил внимание американский военный историк, полковник Дэвид Гланц: советским солдатам, в отличие от немецких, было чему учиться).

Перед немцами маячил призрак Востока, и множество солдат и офицеров воспринимали Волгу как естественную границу Европы.

В целях пропаганды было объявлено, что именно Кавказ и Волга (а не Москва и Ленинград) служат важнейшими стратегическими целями войны на Восточном фронте, а кампания предыдущего года была лишь подготовкой. Генерал-фельдмаршал авиации Вольфрам фон Рихтгофен, командующий 4-м воздушным флотом под Сталинградом, вспоминал, что многие его пилоты впервые в жизни видели верблюдов, использовавшихся в Красной армии как тягловая сила.

В 1942 году Третий рейх и его союзники были как никогда близки к окончательной победе. Советскому Союзу, наоборот, приходилось гораздо труднее, чем год назад. Казалось, что Вермахт не сможет оправиться от удара в Московской битве, но он не только сумел это сделать, но и развернул новое, почти такое же масштабное наступление.

Успехами сопровождались и боевые действия государств Оси на других фронтах: в Африке, в Средиземном море и Атлантике, на Тихом океане. И Сталинградская битва стала ключевым звеном в цепи поражений, приведших в конечном итоге к перелому в ходе войны.

Японцы были разбиты при Мидуэе в июне, итальянцы и немцы — при Эль-Аламейне в октябре, а уже в следующем месяце катастрофа постигла Вермахт и его союзников под Сталинградом.

Генерал Вальтер Варлимонт, оценивая Сталинградскую битву, обратил внимание на то, что в ней впервые были разбиты лучшие силы немцев. 6-я армия вышла невредимой из кампании 1941 года, без потерь пережила первую зиму на Восточном фронте, и, по словам генерала Карла-Адольфа Холлидта, состояла из смелых солдат и храбрых офицеров, имевших за плечами огромный опыт, и была ведома талантливыми, мужественными и амбициозными командирами — но при этом потерпела сокрушительное поражение.

Впервые немецкая армия перестала существовать как организованная военная сила, и произошло это в кольце, о чем особо упоминал выдающийся английский военный историк Бэзил Лиддел-Гарт. Лучшие немецкие генералы совершили целый ряд серьезных ошибок, не смогли их исправить и в итоге пали жертвой маневра, традиционно считающегося подлинным образцом военного искусства — битвы на окружение.

На берегах Волги советское командование почти в точности повторило классическую схему битвы при Каннах, где в 216 году до н.э. Ганнибал окружил римлян на поле боя — первый раз в истории.

По немцам ударили их же главным оружием, что с горечью признавал мастер современной войны генерал Хайнц Гудериан. С тех пор командующие армиями и группами армий должны были бороться с постоянным страхом и опасностью новых окружений, что вкупе с категорическим запретом на отступление приводило к тяжелым потерям и очередным поражениям.

Пожалуй, ключевым для немцев стал оборонительный период битвы, когда они должны были показать умение справляться с критическим положением. От ОКХ, верховного командования Вермахта на Восточном фронте, требовалось найти даже не лучшее (об этом не думали), а единственно верное решение по вызволению 6-й армии из окружения.

Как показало время, оба варианта, принятые к разработке в верхах, были один другого хуже. По свидетельству начальника штаба сухопутных войск Курта Цейтцлера, множество генералов и штабных офицеров знали о том, что планируется операция по деблокированию окруженной группировки. Когда же она — «Зимняя гроза» — окончилась неудачей, то всем стал очевиден провал на самом высоком уровне, к верховному командованию появилось и уже не исчезло недоверие.

После того, как выяснилось, что роковое решение обороняться в сталинградском «котле» изначально принял сам Гитлер, его авторитет полководца упал и так и не был восстановлен, в том числе и среди его ближайших подчиненных.

Сталинград должен был стать для немцев единственным поражением такого масштаба. С этой целью для придания этой битве символического статуса первый и последний раз в Третьем рейхе был объявлен траур. Но это привело к обратным последствиям. По словам немецкого генерала и военного историка Курта фон Типпельскирха, шок от происшедшего усилило осознание того, что уже второй год подряд немцы наносили тяжелые поражения советской армии — но только для того, чтобы она вновь восстала из небытия и в свою очередь уничтожила лучшие части Вермахта.

Известно, что, несмотря на жесткую военную цензуру, из сталинградского «котла» просачивалось немало писем и дневников, нарисовавших жуткую картину борьбы за существование. Пропаганда Третьего рейха пыталась использовать в своих целях образ «сталинградца», до последнего сражавшегося в окружении.

Никогда прежде немецкие солдаты и офицеры не испытывали таких лишений — и после этого призрак Сталинграда маячил перед ними каждый раз, когда советские армии начинали наступление.

Чтобы как-то сжиться с масштабами катастрофы, уже в послевоенной немецкой историографии появилось мнение о том, что «Сталин хотел большего, чем Сталинград», а в итоге немцы смогли сорвать его планы благодаря отчаянному сопротивлению своих солдат зимой 1942-1943 годов. Но советские военные документы и источники личного происхождения свидетельствуют о другом: на верхах Красной армии не совсем точно представляли себе размах событий 19-23 ноября, когда было окружено более трехсот тысяч вражеских солдат и офицеров. Василий Гроссман, увековечивший Сталинградскую битву в романе «Жизнь и судьба», с горькой иронией вспоминал о том, что советские люди не сразу поняли, что они совершили в те четыре ноябрьских дня — 75 лет назад.