Как корреспондента «МИР 24» на Кубе шпионом объявили

Наш внештатный корреспондент Роман Устинов, продолжая свое путешествие по Северной и Южной Америкам, во второй раз оказался на Острове Свободы. Первый визит на Кубу состоялся в 2009 году, по результатам которого родилась книга «Автостопом по социализму, или Свобода по талонам». Финал нынешней поездки оказался непредсказуемым и… достойным очередного репортажа. «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах» – говорит поговорка. В существовании Бога я не особо уверен, не уверовал в него и в течение последних нескольких дней, пока сидел в кубинской тюрьме. Свою повторную поездку на Кубу я продумывал основательно: хотелось полазить по горам Сьерра-Маэстры, как революционер Че Гевара, забраться на Пик Туркино, посетить могилу недавно умершего Фиделя Кастро… Но планам не суждено было сбыться. А все из-за моей любви срезать дороги через бездорожья, бродить по разным сомнительным тропам, исследовать нестандартные места, не ради даже экстрима, а из-за нелюбви к скучным пляжам, кабакам и музеям. Впрочем, обо всем по порядку. С некоторыми послаблениями режима Рауля Кастро и его негласной «Перестройкой», появилась возможность летать на Кубу из Флориды – немыслимый ранее прорыв в американо-кубинских отношениях. Большим плюсом по сравнению с «аэрофлотовскими» двенадцатичасовыми перелетами Москва-Гавана была и стоимость: всего лишь 50 долларов за 45-минутный полет Майами-Хосе Марти (гаванский аэропорт, названный в честь кубинского революционера). Воспользовался им и я, тем самым сделав свой первый шаг по попаданию в списки потенциальных шпионов: русские, пребывающие на Кубу из США, а не из Москвы или Европы, – штучный продукт, достойный внимания местного КГБ. Мирно обитая на дальней окраине кубинской столицы, я последовательно облазил все возможные точки вокруг своего жилища. За полмесяца мне удалось досконально исследовать столицу Острова Свободы, то попадая в склепы на китайском кладбище (есть в Гаване и такое) и разглядывая груды китайских костей в подвале, открывшемся специально для меня и моих друзей, то на соревнования по бейсболу для слепых, то в пионерский лагерь в «Гаванской области» (провинция Гавана). Знакомился с рыбаками, пьяницами, студентами, цирковыми артистами, полковниками из МИДа, русскими солдатами, проходящими службу на Кубе при военном атташе. Очень часто мы с моими русскими друзьями посещали центр реабилитации кубинских алкоголиков, располагавшийся в нескольких километрах от нашего жилища, в какой-то евангелистской церквушке поблизости от железнодорожного полустанка Гуанабо. Помогали, стриглись, варили суп, вспоминали с кубинцами почти забытый ими русский язык. Ходил на соревнования по боксу и занимался спортом сам: бейсбол, баскетбол и такой любимый кубинцами литрбол, провоцировавшийся наличием почти в каждом районе разливного рома из бочек стоимостью чуть более доллара за литр. Однажды даже загремел в полицию, но продолжал испытывать свою кубинскую судьбу. Как-то раз, когда гаванская жизнь подходила к концу, я обнаружил на карте деревушку Сан-Франциско километрах в пяти по горам от своего дома. Географические метаморфозы мне всегда нравились: Санкт-Петербург в США, Австралия на Кубе – неполный список мест, где я оказывался за годы странствий. Что ж не сходить, схожу, посмотрю, сравню деревушку с ее большим калифорнийским братом. Отправился я туда по навигатору. Прогулка на секретном объекте Навигатор, впрочем, тактично умолчал, что дорога проходит сквозь военную базу. А кубинские реалии таковы, что военные базы тут не особо огораживаются заборами. Это в США – малейшая частная собственность, так заборы выше кремлевских и куча табличек с перечнем законов, которые позволят вас подстрелить на месте. Даже не пытаясь скрыть своего присутствия, я отдался в лапы военным. – Эй, ты что тут делаешь? Давай карне! (Carnet – удостоверение личности кубинца, обычная карточка с фотографией) – Да я не кубинец вовсе! – с моей вполне кубинской внешностью часто приходилось ловить на себе недоуменные взгляды островитян: «Как же так?». – У меня нет карне, только российский паспорт. – Надо же! Ну, давай его! Военные долго звонили куда-то, потом накормили в армейской столовой и сдали миграционным офицерам, не поленившись отвезти на другой конец поздневечерней Гаваны, а затем и обратно. В департаменте по делам иностранцев меня допрашивал кэгэбэшный полковник (с двумя помощниками), с составлением протокола. Все как положено. Родина слышит Как следили за посольством США в СССР Офицеры внутренней безопасности удивлялись, почему я пошел так далеко (пять километров для кубинца, тем более в погонах, – это очень далеко) и почему я прилетел из США, да еще и с навигатором и фотоаппаратом. Впрочем, понять, что развалины на территории части – какие-то военные объекты, было трудно, но я даже их не фотографировал, а фотографировал, в основном, природу. – Кем работаешь? Откуда знаешь испанский? Понравилось тебе в США? Знаешь ли ты о тайных планах США против кубинской революции? – мне задавали вполне стандартные для такой ситуации вопросы и записывали ответы в тетрадочку. Моего испанского (никаких переводчиков, конечно не предоставлялось, даже на английский) хватило, чтоб объяснить чиновникам, что никаких табличек и заборов не было видно, что я сам дурак, и делать так больше не собираюсь. Повторное задержание и «транзитный отель для иностранцев» Но вышло не совсем так. Сам того не желая, я, как оказалось впоследствии, соврал миграционным властям. На следующий день, как спала жара, я опять отправился в сторону Сан-Франциско, делая, как мне тогда казалось, огромный крюк вокруг военной части, оставляя ее далеко от себя по левую руку, держась поближе к железнодорожному полотну, по которому пару раз в день проходила единственная на всей Кубе электричка. Прямо по той самой тропе, о которой справился накануне у военных, тыкая в карту: – Тут-то нет военной части, тут можно идти? – Конечно, можно! Лезть на рожон не входило в мои планы, но кто ж знал, что часть такая большая, а военные сами не умеют пользоваться картами. Иду. Вижу самолеты. Ржавые. Пушка. Гнилая. Военные. – Буэнос тардес («добрый вечер» – исп.), как выход найти? Опять нет никаких табличек-заборов. – Кажется, мы уже встречались, молодой человек. Пройдемте! Сценарий вчерашний: опять ждем миграционщиков (еще дольше, чем в предыдущий раз), бесконечные звонки куда-то: эспера («жди» – исп.). Охраняют меня активней. Кормят – еще активней. Приезжает начальник части, который в далеком 1976 году учился в Рязанском авиационном училище и даже неплохо помнил русский, за ним – и миграционная полиция. Увозят меня домой, по месту временного жительства: собирай все вещи, едем. Что ж, дурной это знак, когда предлагают пройти с вещами на выход. Приезжаем в миграционный офис, и, как оказывается, на его территории, где-то в задворках, сокрыта целая тюрьма «для иностранцев». – Главный кэгэбэшник объявил тебя шпионом, приказал отправить в тюрьму, а потом депортировать, – сообщили мне. Суда в таких случаях, по кубинским правилам, не подразумевалось: на острове до сих пор действует революционный режим, а вместе с ним – не гражданские суды, а военные трибуналы. В моем случае трибунала и не потребовалось: достаточно было одного звонка. Во второй раз большого начальника даже не стали будить: с американским шпионом и так было все понятно. Венгрия + Италия Как самому спланировать тур Целую ночь продолжалась опись моих вещей, до пяти утра, включая переписывание всех денег. А денег у меня – целый ворох, в основном, белорусских рублей, купюр, наверное, 100, и у каждой нужно зафиксировать номер. Меня, сонного, заставляют подписать какие-то бумажки. Ничего, кроме описи вещей и денег, я не подписываю, и не напрасно. – Зовите кого-нибудь из российского посольства! Я не понимаю ничего! – Маньяна! (завтра – исп.) – отвечают мне. Эта «маньяна», «эспера» и прочие классические кубинские отговорки тянулись на протяжении всего заточения. Мои журналистские корочки, дорожные грамоты, зов российского посольства – ничего не помогало. – Ха-ха, – смеялись кубинцы, изучая мою дорожную грамоту, с подробным описанием будущего маршрута. – Колумбия, Аргентина! Сейчас быстренько домой полетишь! Депортироваться в Россию хотелось меньше всего. Впереди по плану меня должно было ждать еще не меньше 20 латиноамериканских стран. Дальше – сценарий, как в фильмах: снимают шнурки, ремень, отпечатки пальцев, оставляют мне смену белья, вынимают из рюкзака и дают «в дорогу» мое собственное мыло, зубную пасту и щетку (в кубинскую тюрьму – со своими принадлежностями, это не Норвегия, и коммунизм тут еще не достроен) и, под самое утро, отводят в клетку. Постепенно я узнаю, куда попал. Оказывается, эта контора цинично называется «транзитный миграционный отель для иностранцев». Постояльцы отеля – все настоящие «иностранцы» – тут вам и Ангола, и Мали, и Нигер, и Кот-д’Ивуар, и Эритрея! Все, кто хочешь, сплошные иностранцы! Все без денег и документов. И почти все – за попытку переплыть на самопальных плотах с Кубы в США. Еще бы! Гниют тут по нескольку месяцев, а за их отсидку набегает круглая сумма: «отель»-то платный! 15 баксов за «проживание», 5 – за каждый прием пищи. У каждого иностранца – своя история. Какие-то негры из Эритреи сделали себе фальшивые эфиопские паспорта (на Кубу с ними проще въехать, хоть и нужна виза) и, прилетев, начали сооружать плот в заветные Штаты. Плот по дороге развалился, и береговая охрана отправила бедняг подумать над своим поведением в «отель». Тюремный интернационал и русский Иван Один молодой малиец, тоже плывун, сдружился в тюрьме с французской проституткой, которая впоследствии прикинулась душевнобольной, и этапировалась в психушку, а бедный африканец вслед за ней тоже сошел с ума: бегает по коридору, выкрикивыя ее имя. Но его не изолируют: вроде безопасен для остальных иностранных постояльцев, не бросается ни на кого. Из прочих сидельцев – какая-то банда из Африканской Гвинеи (один из них дипломат, другой – студент), которая якобы изготавливала поддельные кубинские паспорта. Из «нестандартных», т.е. не черных, – мой сосед, итальянец, который перевел триста тысяч долларов для отмывания в кубинский банк, а потом приехал их снимать со своим подельником. Подельника – в тюрьму, итальянца – в депортационный лагерь. Деньги – в доход Кубы, на строительство коммунизма. Ну и конечно… русский, москвич Иван, который, пожалуй, переплюнул тут всех. Я много раз писал и еще больше встречал за долгие годы своих путешествий наших сумасшедших соотечественников, во всех концах планеты. Про них обычно все вокруг знают, они отважней и известней всех: лезут на ледяные пики с велосипедами под мышкой, замерзают в приполярных регионах, рвут пасти медведям, плывут, пролезают границы, попадают в сводки, сидят в тайских тюрьмах, грабят какие-то банки, ставят рекорды и антирекорды, умирают от пьянок в Африках… Таких немного, но они есть. Я где-то тоже среди них, но явно не на вершине пьедестала. Хиджаб раздора Головной убор и политика Иван торчит здесь почти два (!!!) года – и никуда пока не собирается, говорит, в России он перешел дорогу каким-то влиятельным лицам и его там убьют сразу, как прилетит в аэропорт. Он уже знает кучу языков, кубинцы постоянно таскают его переводить: с итальянского, русского, французского, английского… У него уже явно едет крыша (делать внутри решительно нечего: телевизор со стандартным набором: новости ни о чем, скучные фильмы, бейсбол), чтобы она не поехала окончательно, он ежедневно принимает какой-то сильный транквилизатор. Из-за этого у Ивана заметно закатываются глаза и начинается легкий (но убедительный) бред, про то, что у него есть недвижимость на Мадагаскаре, Таиланде, Франции, Венесуэле и еще много где, а также яхта, на которой спокойно ездит по всем Карибам, а, ко всему прочему, русский Иван умеет управлять самолетами почти всех типов. Якобы служил в военной разведке по всему миру, от Камбоджи до Чада, от Колумбии до Конго. Мечтает, чтобы его депортировали в Венесуэлу, но ни кубинцы, ни наше посольство якобы этого сделать не дают. Я не знаю, что из всего этого правда, а что нет. Иван был суров, татуирован и не сильно разговорчив. Расспрашивал его в основном я. Распорядки «отеля» и долгожданная «самодепортация» Для нашей же безопасности нас постоянно запирали в клетки, иногда давали погулять по двору с решетчатым небом, как в фильмах! Но первые сутки я был под так называемым «следствием» и почти весь день просидел в клетке. Еще бы, я ж американский шпион, куда мне с нелегалами да фальшивомонетчиками за одним столом сидеть! «Следствие» закончилось к вечеру, и мне позволили наслаждать отельной жизнью с остальными постояльцами. Приемы пищи – по расписанию, удобства – в «номере» (среди них: огромные тараканы размером со столовую ложку без ручки). Раз в день – осмотр врачихи: давление-температура, нет ли жалоб. Жалоб не было. Негры-мусульмане с удовольствием отдавали нам с Иваном свинину из своих паек (питание в нашем отеле – не шведский стол, увы), а мы их с удовольствием ели. Кормежка сносная, как в школах, в армии и в других кубинских заведениях. Но за доллары! А чем можно заниматься в «отеле»? Да ничем. Я отжимался от кроватей и от пола, когда сидел в клетке, на «прогулке» подтягивался за решетку нашего «неба», стоял на руках и отжимался от стены. Теперь мне стало понятно, почему многие тюремщики такие мускулистые. Книги и электронные устройства использовать нельзя, их отбирают на входе. Подразумевается, что все гостят тут транзитом, ненадолго, но многие зависают на месяцы, годы! У большинства африканцев не только денег-документов нет (он их рвут прямо тут, на Кубе), но и посольства их стран нет, а это – большая головная боль для кубинцев. Спустя некоторое время мне предложили поменять билет и «самодепортироваться» хоть сегодня-завтра. За свой счет, конечно. – Хочешь? – спросил тюремщик. – В Америку? – Конечно, хочу, – ответил я. А можно в ложу? Вся правда о масонах Предлагавший охранник исчез, делая вид, что пошел узнавать стоимость смены билета. Все для моего же блага. И за мой счет. – Где он? – спрашиваю я к вечеру других охранников. – Маньяна, – ответили мне. – Раз предлагают, значит все нормально, быстро выйдешь. А мне… Черт его знает, сколько еще сидеть! – невозмутимо хмыкнул Иван на прогулке. Через сутки, к вечеру мне сообщили: – Завтра летишь. Готовь деньги. Института депортации на Кубе нет как такового. Ведь цивилизованные страны депортируют за свой счет. Кубинский же счет целиком уходит на защиту революционных идей и ценностей. У иностранцев, которым революционные ценности чужды, на собственную депортацию должны быть свои средства. Да и сложно было назвать весь этот карнавал депортацией. Все нелегально: ни адвокатов, ни представителей посольства, ни протоколов. Лишь давай деньги за отсидку – и депортируем, куда хочешь, хоть на Северный полюс! Африканцы на помеси португальского, испанского и французского выражали мне свое восхищение, что меня депортируют в такую замечательную страну, как США. Карлик из Эритреи даже поцеловал мне руку. Кто-то просил забрать их с собой багажом. Иван пожелал мне счастливой дороги. – Может, нужно, что-то передать твоей родне? Может, что-то подарить тебе? – Нет, ничего не нужно. Буду дальше тут сидеть. Последней каплей в этой истории были торги с миграционщиками. Изначально мне светило следующее: 200 долларов «штрафа» за проход на «зону милитар», 40 долларов за «проживание» в отеле, 20 – за «такси» в аэропорт, 195 долларов за билет (я с самого начала был уверен, что миграционщики поменяют его бесплатно, а деньги – прикарманят, в чем, впрочем, удостоверился по прилету в Майами в офисе авиакомпании). В итоге я сбил цену вдвое, путем торгов в тюрьме и в аэропорту. – Покажите мне мой билет с ценой! – злился я в аэропорту на испанском. – Нееет, нельзя! – бегал толстый мигранционщик от представительницы американской авиакомпании ко мне, что-то ей нашептывая и подмигивая. Она сама не знала, какую сумму мне назвать, а потом мигранционщик, сообразив, что я говорю с ней по-английски (сам же он не говорил: не кубинское это дело – общаться на языке мирового империалистического зла), быстро меня от нее изолировал. Беженцы в Европе Трущобы XXI века – Вы меня обманываете! – негодовал я. – Берете деньги себе в карман. – Хочешь обратно в тюрьму? – ехидно улыбался он. В тюрьму явно не хотелось… На посадку я проходил первым, регистрировался на рейс без очереди. Хоть какой-то плюс в этой «депортации»… Менее чем через час самолет приземлился в Майами. Америка встречала своего разоблаченного «разведчика», обладателя российского паспорта, журналиста «МИР 24». Жалею ли я о случившемся? Нисколько. Это хороший урок. В США или в Африке, думаю, со мной бы поступили по-другому. 200 долларов и три ночи в каталажке – не такая уж высокая плата за весь этот спектакль. Правда, что меня в США успели завербовать? Нет, неправда. Я сам дурак. И США ни при чем. Хочу ли я обратно в социализм? Пока, пожалуй, нет. Сделал ли я выводы? Конечно. Цените свободу. И думайте головой. Роман Устинов