Там, где гниет осетрина
Настоящий мужчина должен хоть раз в жизни испытать себя в экстремальных условиях — чтобы точнее определить ценности, открыть в себе новые стороны и узнать, на что он годен. Вот и корреспондент «Ленты.ру», перевалив на четвертый десяток, сел за руль тяжелого немецкого пикапа и отправился в путешествие по самым диким местам Средней Азии — туда, где кончаются дороги и начинается настоящая схватка с природой. Точнее — судя по первому репортажу — с тем, что от нее осталось. Люблю случайно оказываться в тех местах, куда здравомыслящий человек вряд ли поедет. Например, я встречал обещанный календарем Майя очередной конец света в городе Омутнинск, который и не на каждой карте есть. Или случайно попал на день в китайский Урумчи — редкостную дыру, в которой часто застревают россияне, пытающиеся добраться до Бали китайскими авиалиниями. Так или иначе, просто грех было отказываться участвовать в трансазиатском автопробеге, пусть и только в одном из шести этапов: проехать из Астрахани до Узбекистана — в Бухару, через Казахстан на новом Volkswagen Amarok. Следующий этап вел как раз в пресловутый Урумчи, а я обещал себе, что никогда больше ноги моей там не будет. День первый: 400 километров от Астрахани до Каспийского моря и вдоль побережья до Атырау, нефтяной столицы Казахстана. Пара часов ушла на то, чтобы преодолеть утренние астраханские пробки, что для москвича было более чем простым испытанием. Да и трасса до границы с Казахстаном на удивление отличная. Но сразу после того, как за моей машиной закрылся пограничный шлагбаум, я начал понимать первую и главную причину того, почему в отпуск этим маршрутом особо никто не ездит. Дорог в этой части Казахстана нет, и это не фигура речи. То, что отмечено на карте как асфальтированная трасса, в большинстве случаев оказывается смесью грунтовки и асфальта, судя по состоянию, пережившего ковровые бомбардировки. Ямы глубиной местами по колено, колея, в которой незаметно для себя можно оставить глушитель, задний мост и половину подвески, а также бесчисленное количество представителей местной фауны — от черепах до овец и коров, которые разгуливают по проезжей части и в лучшем случае норовят намотаться на колеса. В худшем — всем известно, чем чревато столкновение с крупным рогатым скотом. 400 километров степей — пейзажей из «Звездных войн», одноэтажных домиков и кладбищ. Вдоль дороги все чаще памятники — жертвам то ли превышения скоростного режима, то ли бездействия дорожных рабочих. Для меня загадка, как наши машины не развалились в первый же день. Чтобы не выбиваться из графика, приходилось ехать не меньше 80 километров в час. Это было похоже на тренировку внимания длинною в день — ты первым заметишь яму или яма поглотит тебя. Amarok в этих условиях удивил. Я ждал, что зад с легким кузовом, куда была загружена запаска и пара сумок с носками, будет подпрыгивать на кочках и сносить машину с траектории. И правда подпрыгивал, местами казалось, что всеми четырьмя колесами, но траекторию держал. Его двухлитрового дизеля маловато для красивого дрифта по песчаным дюнам, но динамика и маневренность вполне достойная для машины, назначение которой возить кирпичи на дачу. Ну, или нерадивых путешественников в условиях, когда неосторожное движение может лишить тебя колеса или выкинуть в придорожные колючки. Каспийское море появляется перед тобой внезапно. Мы не увидели привычного берега, пляжа, горизонта, где синее небо должно сливаться с зеленой гладью воды. Его трудно разглядеть, пока буквально в него не въедешь. В один момент плоская степь с песчаными холмиками переходит в жидкую соленую грязь, и понимаешь, что вот оно — началось. Сюрреалистичности этому пейзажу добавляли рыбацкие лодки, стоящие на голом песке среди засохших тушек мертвых рыб, остов утонувшего мотоцикла «Урал» и грузовики рыбаков, заезжающие в воду покуда позволяет глубина. Там они грузят улов из лодок прямо в кузов и везут на берег. Судя по количеству разлагающихся на отмели тушек осетров, икра и впрямь местное золото — все это ради нее. А рыба, которую в Москве можно купить не во всяком элитном супермаркете, в лучшем случае становится кормом для чаек и памятником людской тупой расточительности.
