Стабильное колебание: почему США не грозит судьба СССР

Возраст кандидатов на грядущих президентских выборах в США уже давно является объектом пристального внимания как американских, так и мировых СМИ, и высвечивает другой аспект — общее старение политических элит страны. Некоторые аналитики считают, что долгое нахождение одних и тех же фигур в партийных верхушках, как в стане демократов, так и среди республиканцев, свидетельствует о кризисе устоявшейся системы и ведёт к её неизбежному реформированию. Впрочем, при ближайшем рассмотрении подобный подход выглядит явным преувеличением.

Кризисные явления в странах, где доминирует одна партия (как, например, «Единая Россия» в РФ) неизменно провоцируют политологов на обращение к американскому примеру: якобы и главные политические силы США переживают период нехватки новых фигур и свежих идей.

Действительно, средний возраст американских сенаторов — более 60 лет, а в медийном пространстве постоянно заявляют о себе уже давно знакомые наблюдателям персонажи. Некоторые аналитики в связи с этим даже проводят аналогии между состоянием Демократической и Республиканской партий и КПСС позднесоветского образца. Согласно таким аналогиям, которые выглядят весьма соблазнительно для ряда политологов, старение элит ведёт США в их нынешнем состоянии к повторению судьбы СССР, пусть и в ином виде (по меньшей мере, без ярко выраженного национального фактора).

Недостатки подобного сравнения, впрочем, бросаются в глаза сразу. Во-первых, правящая партия Советского Союза была монополистом на политическом поле страны, в то время как американские «слоны» (республиканцы) и «ослы» (демократы) — это две динамично конкурирующие силы, противоборство которых, с одной стороны, зачастую тормозит решение многих проблем общества (достаточно вспомнить, как конгрессмены-республиканцы блокировали медицинскую реформу демократа Обамы), а с другой — обеспечивает устойчивость системы, не допуская резких потрясений.

Во-вторых, старение элит двух главных партий США — явление в значительной степени медийное. Обновление кадрового состава партийных функционеров происходит прежде всего на местном уровне, который мало у кого за пределами Северной Америки вызывает интерес. На глобальном же уровне зарубежные политики и эксперты действительно имеют дело с персонами, чьи имена уже набили оскомину. Тем не менее их нахождение в ключевых ведомствах, в профильных комитетах Палаты представителей и Сената вполне объяснимо. Американские конгрессмены несут ответственность не только перед однопартийцами, но даже, скорее, в первую очередь перед жителями штатов, которые их избирают.

Несложно догадаться, что держаться за кресла они будут максимально долго, однако этот процесс, по сути, санкционирован избирателями США, которых, судя по всему, возраст политической верхушки беспокоит гораздо меньше, чем зарубежных политологов. Во всяком случае, серьёзной обеспокоенности по поводу старения членов Сената они не испытывают. Разумеется, подобную логику можно парировать тем, что избиратели в то же самое время волнуются из-за престарелых кандидатов в президенты. Но это принципиально иной вопрос, ведь речь идёт о главнокомандующем вооружёнными силами ядерной державы, имеющем доступ к пресловутой «красной кнопке».

Показательным маркером отношения населения США к возрасту политиков является и то, что в ходе текущей президентской кампании 80-летний сенатор Берни Сандерс (в итоге выбывший из гонки) пользовался существенной поддержкой юных американцев. За политика агитировали актёры и музыкальные группы, чьё творчество предназначено, по большей части, для тинейджеров, а опросы демонстрировали интерес молодёжи к социалистическим идеям, отторгаемым старшим поколением.

Что касается другого кризиса — нехватки свежей повестки у партий, — то и здесь, несмотря на очевидные проблемы, говорить о системной проблеме едва ли возможно. Действительно, и демократы, и республиканцы подчас исповедуют схожие идеи, однако это явление существовало всегда. Противопоставление партий как непримиримых антагонистов — приём удобный и потому активно используемый, но несущий в себе опасность излишнего упрощения. Приписывание всего спектра консервативных воззрений республиканцам, а либеральных ценностей — демократам, это стереотип, который неоднократно нарушался: в конечном счёте, даже освобождение рабов, одно из ключевых событий в истории США, было осуществлено президентом-республиканцем Авраамом Линкольном. Неудивительно, что и сегодня в обеих партиях существуют разные фланги, которые по ряду установок часто схожи со своими оппонентами. Демократ Барак Обама, например, был сторонником запрета абортов, подобно республиканцам, хотя принято считать, что «ослы» стоят на позициях pro-choice, а pro-life выбирают «слоны».

Парадоксально, но схожесть платформ двух основных партий, которую некоторые считают кризисным явлением, ещё больше цементирует устоявшуюся американскую модель. В США существуют и другие политические движения, за которые никто не запрещает голосовать, они даже выдвигают своих кандидатов на президентские выборы, но их электоральная поддержка традиционно незначительна и лишь подтверждает, что большинству американцев «тяни-толкай» между республиканцами и демократами вполне по нраву. Состояние своего рода стабильного колебания между основными партиями позволяет избежать как застоя, свойственного монопартийным (де-факто) государствам, так и политической турбулентности.