Роковая ошибка, гибель экипажа и самоубийство командира: как утонула первая российская подлодка
115 лет назад, 19 марта 1906 года, император Николай II подписал указ о включении подводных лодок в классификацию судов военного флота Российской империи. Вскоре после этого был учрежден Учебный отряд подводного плавания, и в состав Российского флота включены 20 новых подводных лодок «Форель» и несколько построенных ранее субмарин других типов. В России эта дата отмечается как день моряка-подводника. О создании первой русской подводной лодки, первой катастрофе и первой войне с участием подводного флота России читайте в материале «Ленты.ру».
О том, чтобы скрытно подобраться к врагу под водой, навредить ему, а еще лучше утопить, люди задумывались с тех пор, как появились хорошо вооруженные военные корабли, победить которые в открытом бою было непросто. Фантастические проекты подводных лодок известны во всех странах, имевших выход к морям. В том числе и в России. Некоторые из этих проектов даже были реализованы — как, например, «потаенное судно» Ефима Никонова «Морель», изготовленное им для Петра I еще в 1724 году и даже прошедшее испытания, но после смерти царя брошенное за ненадобностью.
Однако все попытки создать эффективный серийный боевой подводный корабль многоразового использования долгое время оставались лишь единичными инициативами увлеченных чудаков-изобретателей. Чтобы воплотить мечту в реальность, были необходимы совершенно новые материалы и технологии сразу во многих областях производства. И вот это время пришло.
Над проектами подводных лодок для военных целей ведущие мировые державы начали работать практически одновременно на рубеже XIX и XX века, но как именно их можно будет использовать, в то время понимали еще очень слабо. Считалось, что самостоятельных задач субмарины решать не способны и могут использоваться лишь как подвижные минные заграждения для защиты портов.
Так, например, из первых 70 лодок, построенных в Германии к 1912 году, 36 предназначались для обороны Кильской бухты, 12 — для прикрытия подходов непосредственно к Килю, 10 состояли в резерве и лишь 12 отводились для действий в Северном море. Старые адмиралы относились к подводным лодкам как к бессмысленным с военной точки зрения вонючим жестяным гробам. Расставила все на свои места Первая мировая война, сделавшая кайзеровский подводный флот ужасом морей и навсегда изменив войну на море.
Но первую настоящую подводную лодку с двумя двигателями, одним — для хода на поверхности и другим — для движения под водой, с достаточной дальностью действия и хорошим вооружением создали не в Германии, а во Франции. В феврале 1896 года ВМФ Франции объявил конкурс на проект «полностью погруженного миноносца» со следующими характеристиками: водоизмещение — не больше 200 тонн, скорость на поверхности — 12 узлов, радиус действия — 100 миль, вооружение — две торпеды. Выиграл конкурс инженер флота Альфред-Максим Лобеф, построенный по его проекту «Нарвал» поступил на вооружение в 1900 году. Для подводного хода использовался электромотор, работавший от аккумуляторной батареи. Для движения по поверхности служила паровая машина мощностью 250 лошадиных сил.
В том же 1900 году на вооружение ВМФ США была принята подводная лодка Холланда, имевшая бензиновый мотор для плавания по поверхности. Россия хотела закупить несколько лодок Холланда, но американцы поставили условие: в серии должно быть не менее десяти экземпляров по 190 тысяч долларов за каждую. В Морском ведомстве на это не согласились и решили строить сами.
В декабре 1900 года русское Морское ведомство создало комиссию для разработки погружающегося судна для береговой обороны, получившего условное название «миноносец №113». Руководил строительством первой отечественной субмарины Иван Григорьевич Бубнов — корабельный инженер, преподаватель Николаевской морской академии, конструктор Балтийского завода.
Бензиновый двигатель заказали в германской фирме «Даймлер», аккумуляторы и электродвигатель — во Франции, листовая сталь была изготовлена на Путиловском заводе, а цистерны — на Обуховском. Работа велась на Балтийском заводе в обстановке полной секретности. Стоимость судна первоначально оценили в 220 тысяч рублей.
Летом 1901 года русские инженеры посетили верфи Холланда в США и даже участвовали в одном из опытных погружений. По возвращении проект был доработан и в мае 1903 года спущен на воду уже как миноносец №150.
Первым капитаном был назначен Михаил Беклемишев, команда состояла из десяти человек — двух офицеров и восьми матросов. Первое погружение кончилось ударом о дно, однако лодка не пострадала и всплыла самостоятельно. Поднявшись на палубу, Беклемишев перекрестился и произнес: «Ну вот, слава Богу, и поплавали под водой…».
16 августа «Миноносец №150» осмотрел сам государь-император Николай II. Мало что понял, но остался доволен. Бубнову в качестве поощрения было пожаловано 24 с половиной тысячи рублей, Беклемишев получил 19 с половиной тысяч.
Переделки и доработки продолжались. В результате клепаный корпус из высокопрочной никелевой стали был снаружи обшит двумя слоями лиственницы и покрыт оцинкованным железом. Цистерны заполнялись водой самотеком, а продувались при помощи сжатого воздуха, для пополнения запасов которого имелся электрический компрессор. Надводный ход в девять узлов обеспечивался шестицилиндровым бензиновым двигателем мощностью в 300 лошадиных сил. Электродвигатель в 120 лошадиных сил позволял давать до шести узлов под водой.
Вооружена субмарина была двумя наружными торпедными аппаратами системы Джевецкого, в которые заряжались австрийские торпеды Уайтхэда с дальностью хода до полутора километров.
Длина лодки составляла 19,6 метра, наибольшая ширина — 3,59, среднее углубление — около 3 метров, надводное водоизмещение — 113 тонн, подводное — около 123. Внутри лодка получилась очень тесной и крайне неудобной для обслуживания и ремонта.
31 мая 1904 года миноносец №150 был переименован в «Дельфин», а 16 (29) июня 1904 года утонул. Из 37 человек, находившихся на борту, спастись удалось лишь двенадцати. Первая катастрофа в истории русского подводного флота унесла 25 жизней.
А произошло следующее. Лодка была устроена таким образом, что при погружении воздух из заполняемых водой цистерн стравливался внутрь корпуса, а раз так, то для выравнивания давления верхний люк должен был оставаться открытым до самого последнего момента. И только когда рубка уже находилась на уровне воды, люк надлежало быстро и ловко закрыть.
16 июня учебное погружение проходило у стенки Балтийского завода. В отсутствие командира лодки Беклемишева его проводил лейтенант Черкасов. Лодка была сильно перегружена, вместо 10 человек по штатному расписанию на ней находилось 37 (три офицера и 34 нижних чина), при этом лишь четверо принадлежали к штатной команде «Дельфина».
Лодку оттолкнули от стенки. Черкасов отдал команду заполнять балластные цистерны. Офицеры курили наверху у открытого люка, а затем стали спускаться вниз. Но из-за перегруза лодка погружалась быстрее обычного и почти сейчас же в люк хлынула вода. Началась паника. Кто-то выскакивал из люка наружу, в то время как другие пытались его закрыть. Трое матросов, включая двух рулевых, успели выбраться, четвертого прищемило, и люк до конца задраить не удалось. В щель быстро поступала вода. Лодка села на дно, люди оказались в ловушке. Когда удалось вытащить тело погибшего матроса и задраить люк, воздушная подушка в лодке составляла уже не больше 30 сантиметров
К этому времени в живых оставались только те, кому удалось удержаться на верхних ярусах аккумуляторов, но в воздух уже поступали пары топлива из поврежденной в панике бензиновой цистерны. Люди начали задыхаться.
Чтобы хоть кто-то смог спастись, вновь открыли люк, но лишь до половины. Из затонувшей лодки сумели выбраться два офицера и семь матросов. Вынырнувший последним матрос Телов на следствии рассказывал: «Вода тогда совершенно заполнила лодку, и сквозь эту воду я увидел, как вверх к выходу из рубки потянулись изнутри судна тени людей». Всего спаслись 12 человек. 25 человек, включая лейтенанта Черкасова, погибли.
Комиссия, расследовавшая катастрофу «Дельфина», пришла к заключению, что в гибели людей и затоплении лодки виновата «совокупность неправильных действий лейтенанта Черкасова», который ничего в свою защиту сказать уже не мог. О конструктивных недостатках проекта и полном отсутствии спасательных средств ничего сказано не было, однако во время ремонта, последовавшего за подъемом «Дельфина», люк оборудовали противовесом.
Во время подъема лодки (18 июня) и откачивания из нее воды произошли два взрыва паров бензина и гремучей смеси (водорода с кислородом), скопившейся внутри корпуса из-за разложения воды током аккумуляторных батарей и замыкания электроцепей. При взрыве пострадали четверо из спасшихся ранее моряков.
Похоронили погибших на Смоленском православном кладбище на Васильевском острове. Братская могила матросов и лейтенанта Черкасова сохранилась до наших дней.
Сразу же после подъема лодки начался ее ремонт, законченный к середине сентября. К этому времени Беклемишев пошел на повышение, став руководителем подготовки отрядов подводного плавания, а командиром «Дельфина» был назначен лейтенант запаса Георгий Завойко.
Уже более полугода шла Русско-японская война, и складывалась она совсем не так, как предполагали и хотели бы русские генералы и адмиралы. Основные силы русского флота на Тихом океане были блокированы в Порт-Артуре и частично во Владивостоке. Японские броненосцы, крейсеры и миноносцы господствовали на море, началась неограниченная минная война, быстро принесшая ошеломительные результаты. Большие, хорошо вооруженные боевые корабли и транспорты с военными грузами и войсками подрывались на минных заграждениях и тонули за считаные минуты.
И, как это часто бывает в дни тяжелых поражений, заработала военная мысль. Начались поиски вундерваффе — нового чудесного оружия, способного радикально изменить ход войны. Таким оружием могла стать подводная лодка, скрытно подбирающаяся к стоянке флота противника, расставляющая тайные минные заграждения, выстреливающая смертоносной торпедой из засады. Старикам свойственна вера в чудеса, и престарелые адмиралы русского флота не были исключением.
К началу осени 1904 года на Балтийском заводе по проекту Бубнова и Беклемишева были построены шесть лодок. Они получили следующие названия: «Касатка» (головная лодка серии), «Скат», «Налим», «Макрель», «Окунь» и «Фельдмаршал граф Шереметев». Значительную часть средств на постройку последней предоставила семья Шереметевых. Еще шесть субмарин с рыбными именами по проекту Холланда — «Щука», «Стерлядь», «Пескарь», «Белуга», «Лосось» и «Судак» — были заказаны Невскому заводу. Кроме того, у Холланда была закуплена лодка, получившая имя «Сом».
В октябре 1904 года Бубнов спроектировал 16-осный железнодорожный транспортер для перевозки подводных лодок на Дальний Восток. К середине декабря во Владивосток, преодолев расстояние около 10 тысяч километров, были перевезены «Касатка», «Скат», «Налим», «Фельдмаршал граф Шереметев», «Дельфин», «Осетр» и «Сом». Это была первая в мире перевозка подводных лодок водоизмещением более 100 тонн по железной дороге.
Из доставленных подлодок был сформирован «Отдельный отряд миноносцев», вошедший в состав Крейсерского отряда Тихоокеанского флота. «Сом» спустили на воду 3 января, «Дельфин» — 14-го, однако к боевым действиям лодки приступить не могли, так как торпед на войну не привезли. В ожидании вооружения лодки тренировалась в погружениях на рейде. Торпеды пришли лишь 29 марта 1905 года. На их доставку ушло вдвое больше времени, чем на перевозку лодок.
Построенные наспех и отправленные с необученными командами подводные лодки использовались во Владивостоке плохо. Недоделки, дефекты и разного рода технические неполадки мешали командирам обучать команды. Помощи портовых мастерских было недостаточно. Вместо боевой подготовки личный состав занимался постоянной починкой матчасти. Не лучше обстояло и с условиями жизни подводников. Разместили их на транспорте «Шилка», совершенно к этому не приспособленном. «Команды лодок помещены отвратительно, скверно, — писал в донесении командир отряда Плотто. — Люди, уставшие на лодке, не имеют угла, где бы отдохнуть, часто не получали горячей пищи».
С 14 февраля «Дельфин» и «Сом» практиковались в подводном плавании, совершив выходы к острову Рейнеке и на восток — к Аскольду. 4 мая лодка вернулась во Владивосток из-за неисправности привода вертикального руля. Готовясь к ремонту, сдали торпеды. Команда перебиралась жить на транспорт. Начали перекачку топлива из цистерн.
10 мая на лодке дежурили вахтенные — машинный квартирмейстер Сюткин и минер Хамченко. Посторонних пускать было строго воспрещено, но служба в отряде была поставлена скверно, а дисциплина — слабо. Хамченко пригласил в гости земляка, любопытствующего унтер-офицера с одного из миноносцев. Чем занимались в лодке земели — неизвестно, возможно, курили в неположенном месте. Последовал взрыв, и лодка затонула на глубине 13 метров. Любознательный экскурсант погиб, минер сильно обгорел. При поднятии лодки произошло еще несколько взрывов внутри корпуса, после чего основательно пострадавшую лодку вытащили на берег.
Аварийный ремонт на «Дельфине» закончили 8 октября 1905 года. А за месяц до этого закончилась Русско-японская война. Практически весь Тихоокеанский флот был уничтожен, Россия потерпела унизительное поражение. Летом на Черном море восстала команда броненосца «Потемкин», осенью поднял мятеж гарнизон Кронштадта. В следующем году на Балтике бунтовали матросы крейсера «Память Азова». Во Владивостоке ситуация была немногим лучше. Командир «Дельфина» Завойко проиграл в карты выделенные на содержание лодки казенные деньги и 31 марта и покончил с собой. «Он был добрый малый и прост в обращении с матросами, но слишком много пил», — вспоминал своего доброго командира квартирмейстер Сюткин.
«Лодки совершено запущены по причине отсутствия офицеров и нижних чинов в течение почти всего 1906 года. Деньги, выданные авансом на целый год, были растрачены офицерами или разобраны в долг. Имущество наполовину расхищено, потеряно и сгорело при пожарах», — писал в отчете капитан второго ранга Магнус, назначенный начальником отряда в декабре 1906 года.
Об итогах использования подводных лодок в ходе войны с Японией и дальнейших перспективах этого вида вооружения на русском флоте говорилось в докладе Главного морского штаба: «Останавливаясь на причинах, почему суда, находящиеся на Дальнем Востоке, и особенно боевые, находятся в столь неудовлетворительном состоянии, следует признать, что главная причина этого заключается в отсутствии организации судов в тактические единицы, и как следствие сего — отсутствии необходимых начальников».
Большому сомнению подверглись и боевые качества имевшихся на вооружении подлодок. И хотя применение нового чудо-оружия на Дальневосточном театре военных действий было признано совершенно неудовлетворительным, перспективы подводного флота в целом оценивались весьма высоко. Был принят ряд решений по дальнейшему усовершенствованию лодок и обучению подводников.
19 марта 1906 года император Николай II подписал указ о включении подводных лодок в классификацию судов военного флота Российской империи. Эта дата отмечается в России как День моряка-подводника.
А что стало с первой русской подводной лодкой? В 1916 году, после многочисленных переделок, «Дельфин» отправили в Архангельск, а оттуда — в Александровск (ныне Полярный) в Кольском заливе Баренцева моря. По дороге потеряли часть оборудования. В 1917 году из-за очередного разгильдяйства лодка частично затонула. С нее сняли часть оборудования, а корпус отбуксировали в Мурманск и оставили на территории торгового порта.
В 1921 году командир дивизии подводных лодок Балтийского моря Я.К. Зурабов подал рапорт на имя командующего флотом с просьбой перевезти корпус «Дельфина» в Петроград: «Крайне желательно дедушку русского подводного флота спасти от полного разрушения и хранить с почетом, как хранят в Киле немцы первую лодку своего знаменитого изобретателя Бауэра».
Ответ Морского комиссариата подвел итог: «Подлодка "Дельфин" в введении Моркома не находится, интерес к ней как к историческому памятнику отходит на второй план под давлением более важных боевых интересов, экономического кризиса и расстройства транспорта».
Через несколько лет все, что осталось от «Дельфина», сдали на слом.