«Сон у нас на втором месте». Пилоты КАМАЗа побывали в гостях «Советского Спорта»
В гостях у «Советского Спорта» побывали триумфаторы двух ралли-рейдов, «Дакар» и «Африка Эко Рейс», Дмитрий Сотников и Андрей Каргинов. С момента финиша ралли рейдов «Дакар» и «Африка Эко Рейс» прошла уже неделя. Однако российские участники этих марафонов провели дома не более 12-ти часов. Не успели они приехать из Южной Америки и Африки, как снова приходится собираться в дорогу – на 13-й этап, общаться с журналистами. В редакцию «Советского Спорта» с завоеванными трофеями прибыли гонщики команды «КАМАЗ-мастер» победитель гонки «Африка Эко Рейс» Андрей Каргино и серебряный призер «Дакара» Дмитрий Сотников. В лифте удалось прикоснуться к призам. Они оказались безумно увесистыми. Андрей Каргинов: Действительно, кубок тяжелый, что в Африке, что в Америке. Возможно, это сделано, чтобы люди понимали, как тяжело дается эта победа, чтобы, каждый раз поднимая этот кубок в руки, ты вспоминал о тех тяжестях, которые пришлось преодолеть, когда ты добывал эту победу. После «Дакара», встав на весы я обнаружил, что сбросил 6 килограмм. Даже страшно представить, как тяжело вам далась эта победа. Дмитрий Сотников: В весе так и есть. Я встал на весы для интереса – потерял 6-7 килограмм. Для меня это достаточно удивительная цифра – я не знаю, что и куда исчезло. Но за две недели обычно так и происходит. На самом деле, сейчас не до конца еще восстановились. Достаточно сложно возвращаться в тот режим. Но такая у нас работа. Андрей Каргинов: Наверное, больше всего израсходовано не человеческого материала, а нервных клеток. Все это не забывается – ты находишься в постоянном напряжении, в режиме постоянной концентрации, не отвлекаешься ни на что. Во время гонки ты понимаешь, что это экзамен, который ты и экипаж должен сдать. Это год работы команды, коллектива, по окончании которого ты должен оправдать ожидания, и свои, и команды, и болельщиков. Что успели сделать между прилетом в Россию 17 января и визитом к нам в редакцию? Дмитрий Сотников: Мы тоже прилетели поздно ночью. Нас ждала теплая встреча и в Москве, и в Набережных Челнах. Когда попали домой, уже наступило уже утро. Удалось немного поспать. Когда добрались до дома, до следующего вылета оставалось всего 12 часов, а нам нужно было еще и с семьей повидаться. Даже сон был на втором месте. После этого снова собрали сумку и в путь. Мы марафонцы – для нас такой напряженный режим привычен. В этот момент в редакцию вошел обозреватель «Советского Спорта» Евгений Ловчев: Я подъехал к редакции, машину паркую и думаю: а где КАМАЗы? Когда я вижу упоминание о «Дакаре» в Южной Америке, на меня сразу накатывает воспоминание. В 1970 году, когда чемпионат мира был в Мексике, там проводился какой-то прародитель «Дакара» - ралли-рейд, начавшийся еще в Европе. Тогда у нас была встреча с ребятами, которые до Мехико доехали на 412-м «Москвиче». Конечно я слежу за «Дакаром». Я, русский человек, горжусь тем, что, когда нас все в мире пытаются прижать политически и в спорте, вы давите их там всех на КАМАЗах. Спасибо вам за это. Но какие премиальные получаете? Хватает, как Кокорину с Мамаевым на вечеринку в Монако? Андрей Каргинов: Определенные премии есть, но я думаю, что бюджет всей нашей команды не может сравниться с тем, что получает даже один из названных вами футболистов. Говорят это был один из самых жестких «Дакаров». Что было самым тудным для вас? Дмитрий Сотников: «Дакар» вообще легким не бывает. Хоть в этом году и писали о сокращении этапов, организаторы приняли к сведению критику прошлого года. Если честно, мы думали, что они немного лукавят. Но организаторы к нашему удивлению сумели найти необходимые куски бездорожья. Даже были высокогорные дюны, н высоте порядка 4000 метров, когда было и машинам тяжело, и людям. Это было одним из первых подобных препятствий. Оно дало понять, что «Дакар» не будет легким. Каждый день было что-то новое. Вроде бы на той же самой местности, что и в прошлый раз Марк Кома, спортивный директор «Дакара», сам в прошлом мотогонщик, умудрялся что-то придумывать. Что усложнилось в этом году, так это навигация. Они добавили невидимые точки, у которых радиус действия был всего 300 метров. Они не открывались на карте и ты не понимал, где ее искать. Это сравнимо с тем, что было в Африке? Андрей Каргинов: Бездорожья, к которому мы привыкли, к которому приспособлены наши машины и организмы, песка, больших дюн, песчаных дорог, в на предыдущих «Дакарах» не было. Что же касается Африки, то всего этого хватало с первых же километров. Обычно в начале организаторы потихоньку вкатывают гонку, постепенно усложняя трассы. Здесь с первых метров начались настоящие убойные трассы, которые мы любим. Сидя за рулем, я понимал: вот оно, наше. Даже по результатам можно было не смотреть – по темпу я понимал, что показываю хорошее время. Но это был еще не предел. Вся гонка была впереди и мы знали, что нужно распределить силы. Опытные гонщики, которые хотят показать лучший результат понимают, что машины должно хватить на все две недели. Не стоило искать себе приключений на первых этапах. До старта ходили слухи о том, что должен быть такой день, когда не нужно выигрывать, когда нужно просто проехать. Если ты ни разу не засядешь, и сумеешь проехать без больших потерь, найдешь свою фамилию в турнирной таблице где-нибудь на самом верху. Это был песчаный этап. Но это не дюны, с которыми мы умеем работать, это был горизонтальный песок, по которому ты гонишь, а машина не едет. Запоминающимся был последний день. Тап составлял порядка 200 километров. Штурманы в нем ничего сложно не видели. Но утром, когда мы проснулись, увидели настоящую пыльную метель. Ничего не было видно. Не знаю, каким чудом взлетали вертолеты и самолеты. Организатор гонки, который на протяжении всего пути путешествовал на самолете, взлетал против сильнейшего ветра, практически с места. Тем не менее, дали старт. Было видно, что дороги не видно. А нам предстояло пройти трассу вместе со вторым экипажем. Потом начались пески и дюны, когда не видно даже верхушек этих дюн. Гонка держала до конца. Сейчас у всех на устах борьба с допингом. Как с этим делом обстоят дела в КАМАЗе? Дмитрий Сотников: На самом деле «Дакар» - это частная гонка. Но даже у нас были случаи. Настя Нифонтова, российская мотогонщица, у которой нашли мельдоний на кубке мира. Но ей все же разрешили участвовать и без профессиональной лицензии. «Дакар» в этом заинтересован – они теряют участников. Но мы были готовы к этому. У нас есть врач. Даже перед стартом, когда многие приболели, мы согласовывали все лекарства с ней. К допингу сейчас мы относимся, как профессиональные соперники. Применяется ли какая-то командная тактика в гонках? Вы можете кого-то на трассе притормозить, чтобы помочь партнерам по команде? Дмитрий Сотников: Мы грязными приемами, конечно, не пользуемся. Но они иногда встречаются. Раньше это было чаще. Сейчас – реже. Притормозить кого-то искусственно, не пропустить где-то… В основном это остается на совести тех, кто нарушает правила. У нас не принято ходить и писать бумаги, протесты, хотя в правилах это и прописано. Но последнее время лучшие гонщики стали ездить более чисто. Один из самых запоминающихся моментов «Дакара» - слезы Насти Нифонтовой. Бывает ли что-то подобное у мужчин за рулем многотонного грузовика? Андрей Каргинов: Мы не роботы, мы люди. Кто-то скрывает эти эмоции, кто-то – нет. Бывает, когда в «головке» едешь и везешь хороший результат, тебя останавливает какой-то нюанс. В 2005 году Чагин и Кабиров шли минута в минуту. Буквально за несколько километров до финиша Чагин зацепил за что-то колесо. Он понимал, что заменить времени нет, иначе – поражение. Но Кабиров в самом конце проехал его. Ребята рассказывали, что ни до, ни после, они таких эмоций не видели. Стараешься, конечно, сдерживать себя, понимаешь, что может быть всякое, все может перевернуться с ног на голову. Мы и к этому готовимся. Потому что, когда появляются эмоции, на результат можно не рассчитывать. Расскажите, как обстоят дела с капотным КАМАЗом? Андрей Каргинов: Автомобиль уже построен у нас. Мы с ним провели много времени во время доводки. Сомневались, нужен, или нет. Но практика показала, что он хороший, управляемый. Загвоздка была только с мотором. Мы взяли его в аренду у чешской команды. Шасси показало себя великолепно, но без собственного мотора мы не можем принимать участие в гонке – мы не можем лезть внутрь мотора. При каждой поломке приходилось вызывать специалиста. Мы же привыкли сами доводить моторы. Случись что на спецучастке, мы не знаем, куда лезть. Сейчас ведем поиски – есть варианты. Но это процесс не быстрый, сложный и очень затратный. Пока сложно угадывать, но, возможно, к сложному пути что-то решится. По телевизору «Дакар» выглядит очень красиво. Есть ли время замечать эту красоту во время гонки? Есть ли у вас любимые места? Дмитрий Сотников: Могу назвать два места за все время. Первое находится в Чили, там проходил один из предыдущих ралли-рейдов. В Икике. Это финиш. Изюминка в том, что взобравшись на высокую, километра два, песчаную гору, ты переваливаешь через ее пик и перед тобой открывается вид, как с самолета. Внизу – микроскопический финиш. Механики даже вскрикивают от эмоций. И ты несешься к нему на всех парах. Второе – на «Шелковом пути», в Китае. Выскакиваешь из огромной дюны и видишь в море желтого песка крошечный оазис, который и является твоей целью. Ты к нему стремишься. Выглядит очень красиво. Философия, задуманная организаторами, мне нравится. Андрей Каргинов: Мне запомнился участок в прошлом году в горной Боливии. Едешь на высоте 4000 метров. С одной стороны скалы и горы, с другой – обрыв, дна которого не видно. Если упадешь – даже искать будет нечего. Все серое. И в этот момент мы видим зеленое футбольное поле. Хотелось даже остановиться, подождать игроков, посмотреть матч. Кстати о высоте. Вы проходили какую-то адаптаци? Андрей Каргинов: Мы разработали с Инновационным центром Олимпийского комитета России специальную программу, по которой занимаемся три раза в год по две недели. Мы выполняем физические упражнения на тренажерах специальных масках, через которые подается воздух с низким содержанием кислорода – так называемая гипоксия. Более того, жены, конечно, этого не любят, но нам приходится спать в специальных герметичных палатках у себя дома – в эти палатки тоже подается воздух с низким содержанием кислорода. С женами в них, конечно, спать не запрещено, но нормальный человек по своей воле туда не полезет, как бы он тебя не любил. Но нам приходится это делать. По опыту прошлых лет мы понимаем, что нам это нужно, ведь была и тошнота, и головные боли, и падение работоспособности.
