Во сколько государству обходится лечение ВИЧ-инфицированных пациентов, чему Россия научила мир в борьбе с этой напастью и какой вред приносят так называемые ВИЧ-диссиденты, «Профилю» рассказал главный внештатный специалист по ВИЧ-инфекции Минздрава РФ и Департамента здравоохранения города Москвы доктор медицинских наук Алексей Мазус.
– 1 декабря ежегодно проходит Всемирный день борьбы со СПИДом. У меня есть ощущение, что за последние годы мир как-то смирился с этой болезнью. Почему? Стало меньше заражений или у меня все-таки сложилось ложное впечатление?
– В мире действительно качественно изменилась парадигма восприятия ВИЧ/СПИДа. Но речь не о смирении, а о том, что за последние десятилетия ВИЧ-инфекция превратилась из смертельной болезни в диагноз, с которым можно жить, больше того – поддерживать очень достойное качество жизни. Фактически болезнь переходит в разряд таких, как диабет: вылечивание невозможно, но поддержание полноценной жизни – вполне и на высоком уровне. И Россия в этом смысле включена в прогрессивную повестку совершенно заслуженно.
– А чем ВИЧ-инфекция отличается от СПИДа?
– ВИЧ-инфекция – это заболевание, вызванное вирусом иммунодефицита человека. В свою очередь, СПИД – это его финальный этап, состояние, когда в организме развивается синдром приобретенного иммунодефицита, то есть защитные силы организма полностью подавляются. Самое главное заключается в том, что, если ВИЧ-инфекцию не лечить, она практически неизбежно приведет к СПИДу. В этой стадии человек может умереть от осложнения сопутствующих болезней, присоединяющихся на фоне ослабленного иммунитета, – онкологии, туберкулеза, пневмонии, кожных инфекций и прочего.
– Сколько всего в России и в Москве больных вирусом иммунодефицита человека?
– Говоря бюрократическим языком, по данным формы федерального статистического наблюдения №61 2019 года, антитела к ВИЧ выявлены у 863 901 россиянина, жителей Москвы среди них – 50 798 человек. Я, конечно, далек от мысли рисовать радужные картины: ситуацию в России в отношении ВИЧ-инфекции нельзя назвать безоблачно благополучной. Но при этом, если опираться на объективные данные, сегодня показатель пораженности России ВИЧ-инфекцией ниже некоторых европейских стран, например, Эстонии, и сопоставим с Соединенными Штатами. Так же, как и в США, у нас есть наиболее и наименее проблемные регионы. То есть апокалиптические прогнозы о миллионах зараженных, которые предрекались некоторыми экспертами 20 лет назад, к счастью, не сбылись. Хотя это не останавливает этих же экспертов и солидарных с ними отдельных представителей международных организаций делать алармистские заявления для прессы о ситуации с ВИЧ-инфекцией в нашей стране и сегодня.
– Какие регионы России можно выделить по наибольшему количеству заражений?
– Более корректным является расчет в относительных показателях, отражающих долю заболевших среди общего населения. По данным той же формы федерального статистического наблюдения №61, за прошлый год наибольший уровень заболеваемости ВИЧ-инфекцией зарегистрирован в Сибирском федеральном округе – 108 на 100 тыс. населения. При этом среднероссийский показатель – 54,6. Среди регионов с наибольшей заболеваемостью в 2019 году можно выделить Кемеровскую область (164,8), Пермский край (133,1), Иркутскую область (130,3). Опять же подчеркну, что в России мотором эпидемиологического процесса являются инъекционные наркопотребители, заражающиеся ВИЧ «через иглу». Таким образом, сверхвысокие и высокие показатели заболеваемости характерны для регионов с неблагоприятной наркологической ситуацией. В этих условиях успеха по предотвращению новых случаев ВИЧ-инфекции можно добиться только комплексным подходом, реализуя все компоненты антинаркотического законодательства.
– Если обратиться к статистике, то с каждым годом количество заболевших увеличивается или, наоборот, идет на спад?
В прошлом году в России было сделано более 33 миллионов бесплатных тестов на ВИЧ Shutterstock/ Fotodom
– По данным того же документа, с 2016 года отмечается ежегодное снижение числа новых случаев ВИЧ-инфекции. В 2016 году эта цифра составляла 86 855 человек, в прошлом году – 80 124 человека. И в целом эта тенденция отмечается практически во всех регионах страны. При этом надо отметить, что в России очень высок охват тестированием на ВИЧ. В прошлом году было сделано более 33 миллионов тестов – все это бесплатно и при желании анонимно.
– Какой бюджет выделяется на лечение и поддержание жизни больных вирусом иммунодефицита?
– На сегодняшний день бюджет на закупку терапевтических препаратов для людей с ВИЧ приближается к 30 млрд рублей. Если точнее, то 29,3 млрд рублей выделяется только на закупку лекарств за счет федерального бюджета. Кроме того, лекарства приобретаются за счет регионов. Например, правительство Москвы в дополнение к федеральным деньгам расходует на эти цели более миллиарда рублей. Приобретаются также диагностические тест-системы, необходимые для мониторинга эффективности лечения инфицированных лиц. В ближайшей перспективе мы ожидаем увеличения бюджетных ассигнований, выделенных на данные цели как на федеральном, так и на региональном уровнях.
– В мире существуют вакцины от многих вирусов, а вот от ВИЧ до сих пор не изобрели. Почему?
– Да, парадокс в том, что сегодня ученые знают о вирусе невероятно много, но пока не могут решить главную проблему – сделать эффективную вакцину. При этом в современной мировой науке и практическом здравоохранении есть совершенно четкое понимание, что победа над СПИДом только за вакциной. И профилактическую, и терапевтическую формы ученые ищут уже без малого три десятилетия. Эти разработки ведутся в России, в Китае, в США и других странах. Однако в силу чрезвычайной дороговизны клинических испытаний и крайней непредсказуемости вируса пока ни одна из них не вышла на рынок.
ВИЧ постоянно мутирует, «обманывает» человеческий организм, реплицируя собственные частицы, намеренно делает ошибки, которые приводят к изменениям в геноме. По меткому выражению моего глубокоуважаемого коллеги, профессора Леонида Марголиса, иммунитет человека с ВИЧ – это генерал, который все время готовится к прошлой войне.
Тем не менее важно проводить как можно больше исследований, реализовывать международные проекты, в том числе в рамках деятельности Всемирной организации здравоохранения. В данном случае это не конкуренция, а партнерство. Ну а пока наша единственная «вакцина» – это ответственность, осторожность. Я бы сказал, культура воли.
– Раз вакцину еще не изобрели, то какими способами возможно сократить число заражений?
– Одно из решений – в применении пролонгированных инъекционных противовирусных препаратов для здоровых людей, имеющих рискованные сексуальные контакты. Проще говоря, одна инъекция эффективно защищает от заражения ВИЧ на несколько месяцев по аналогии с вакциной.
Страны, выбравшие стратегию наращивания связи между наукой и практической медициной, внедрения мультидисциплинарного подхода в ключевые мероприятия по противодействию ВИЧ/СПИДу, показывают достойный эффект.
Россия, безусловно, к ним относится. Пройден долгий, достаточно непростой, но осмысленный и результативный путь. Его главный макрорезультат – в том, что удалось переломить устойчивую негативную тенденцию последних 10–15 лет по активному распространению ВИЧ. Количество пациентов с впервые установленным диагнозом «ВИЧ-инфекция» значительно сократилось во многом благодаря содержательным долгосрочным профилактическим кампаниям, реализуемым в унисон на федеральном и региональном уровнях. Решающим образом – практически до минимальных значений – удалось снизить число новых случаев ВИЧ-инфекции среди детей, в том числе, как я уже уточнил, непосредственно среди новорожденных. Кроме того, в последние годы стало в разы больше тех, кто начал получать антиретровирусную терапию (АРТ), идет мощная работа по совершенствованию ее качества в рамках современных возможностей.
Конечно, горизонт задач широкий, и многое предстоит сделать: нашим приоритетом остается усиление службы медицинской помощи больным ВИЧ-инфекцией, профилактики и диагностики заболевания. В этом смысле опорой станет новая редакция Государственной стратегии противодействия распространению ВИЧ-инфекции в Российской Федерации до 2030 года.
Этот всеобъемлющий документ должен обозначить новый этап в обеспечении государственной ВИЧ-безопасности. Отвечая национальным потребностям, он учитывает солидарное глобальное понимание необходимости победить ВИЧ, которое, без сомнения, можно также привести в качестве ощутимого успеха в общемировом масштабе. В рамках соответствующих стратегических шагов ООН и ВОЗ в данном контексте речь идет прежде всего о признании неотъемлемого права больного ВИЧ-инфекцией на достойную жизнь, качественные препараты, достоверную информацию и защиту.
Сегодня, когда мир столкнулся с биосоциальным вызовом, пришедшим с COVID-19, все это приобретает особую важность. Уже очевидно, что взгляд на инфекционные заболевания и у граждан, и у политиков изменился. Определенные коррективы, я уверен, будут внесены во многие повестки дня, в том числе и в рамках глобальных программ по ВИЧ/СПИДу. Пришло время качественных перемен.
– Каковы на сегодняшний день достижения в борьбе с ВИЧ-инфекцией?
– В целом мировая медицина в настоящий момент успешно справляется с лечением ВИЧ-инфекции у конкретного пациента при своевременном обращении и надлежащей терапии. Качество и продолжительность жизни ВИЧ-инфицированных пациентов теперь практически сопоставимы с показателями людей без ВИЧ. Мы говорим, что люди, зараженные ВИЧ, но эффективно получающие антиретровирусные лекарства, функционально здоровы! Современные противовирусные препараты комфортны для пациентов и лишены большой части побочных эффектов. Сегодня мы находимся на очередном этапе революционного прорыва в лечении – один за другим на мировые рынки выходят инновационные пролонгированные препараты с режимом инъекционного приема один раз в месяц и реже. Это принципиальный успех глобального здравоохранения, заставляющий по-новому взглянуть на всю архитектуру медицинской помощи больным ВИЧ-инфекцией.
– Насколько высок шанс рождения здорового ребенка от инфицированной матери?
– Рождение здоровых детей у людей с ВИЧ-инфекцией – безусловная гордость современного здравоохранения. Этого результата удалось добиться не только при помощи уникальных репродуктивных технологий, но и благодаря достигнутой возможности в 99 % случаев не инфицировать ребенка во время родов. Так и происходит сегодня в Москве, где риск «вертикальной» передачи ВИЧ минимален, то есть практически все дети рождаются здоровыми.
Такой прогресс – достижение фундаментальной науки. Но, чтобы окончательно одолеть ВИЧ, необходимо сократить до минимума число заражений в глобальном значении. Сегодня ученые совместно с врачами и организаторами здравоохранения решают эту чрезвычайно тяжелую задачу.
– Какие меры профилактики ВИЧ вы считаете наиболее эффективными?
– Эталонной профилактической практикой является комплекс мероприятий, предупреждающий передачу ВИЧ от матери ребенку. Несколько менее эффективными, но все равно хорошими можно считать химиотерапевтические программы предупреждения заражения ВИЧ-инфекцией – так называемую доконтактную профилактику (PrEP).
– Наверняка одним из основных факторов профилактики является информирование населения о том, как обезопасить себя?
– Разумеется. «Информационная профилактика» – одно из важнейших измерений проблемы ВИЧ. В этот процесс активнейшим образом вовлекаются СМИ, широко используется социальная реклама. Хорошо зарекомендовавший, работающий формат (правда, в «доковидной» реальности, сейчас пока рано возвращаться к этой практике) – это массовые фестивали ЗОЖ, молодежные семинары, лектории в городских парках и на прочих площадках, а также мобильные лаборатории, где можно бесплатно и анонимно сдать тест на ВИЧ. Важнейшую роль играет тесное взаимодействие с неправительственными организациями. Активисты и волонтеры работают с самыми сложными и уязвимыми группами населения, мотивируют их к обследованию и лечению, помогают развивать скоординированные усилия в том числе по формированию комфортной среды, исключающей дискриминацию по отношению к инфицированным ВИЧ людям. В результате этой работы заметно повышается осведомленность наших граждан о путях передачи вируса, безопасном поведении, сохранении репродуктивного здоровья. Растет количество тех, кто прошел добровольное медицинское обследование.
– Слышала, что барьерный вид контрацепции не дает 100% защиты от заражения ВИЧ. Так ли это?
– Что касается средств барьерной контрацепции – презервативов – назвать их применение надежным и самодостаточным методом я бы не осмелился. Эффективность такой профилактической программы, по оценкам ВОЗ, не превышает 85%, а по оценкам ряда авторитетных научных исследований и того ниже. Этого, очевидно, недостаточно. Вместе с тем мера исключительно нужная как компонент системы.
Для недопущения заражения ВИЧ принципиально важно исключить риск, придерживаясь ответственного выбора. Для этого необходимы знание о состоянии здоровья своего партнера и взаимная верность.
– Медицина движется вперед семимильными шагами, а меняются ли методики диагностики ВИЧ-инфекции и часто ли бывают ложноположительные и ложноотрицательные результаты?
– Для начала уточню, что система диагностики ВИЧ-инфекции – это то, чему именно Россия научила мир. Ценность массового скрининга населения, «нормализации» тестирования на ВИЧ, то есть трансформации этого процесса в привычный, рутинный – это тот вектор развития, которого отечественное здравоохранение придерживалось с самого начала и за который, кстати, нас не раз критиковали зарубежные коллеги как за якобы нарушающий права человека. Сейчас это общемировая тенденция, и наша страна занимает лидирующие позиции с одним из самых высоких охватов тестированием населения в мире. Синтез уникальных систем скрининга и эпидемиологического мониторинга, обеспечивающего персонифицированный учет всех случаев ВИЧ-инфекции, позволяет максимально объективно оценивать эпидемиологическую ситуацию по ВИЧ-инфекции как в отдельных российских регионах, так и в целом по стране.
К слову, диагностика ВИЧ-инфекции является эталонно достоверной во всей инфекционной диагностике. И в мире, и в нашей стране применяются не только высокочувствительные и специфичные тесты, которые позволяют выявлять ВИЧ на самых ранних стадиях заболевания, практически уже на 10–14-й день после заражения, но и отработаны алгоритмы постановки лабораторного диагноза, включающие обязательный этап верификационного исследования. Поставленный лабораторный диагноз является почти на 100% точным. Исключением могут стать уникальные особенности иммунного ответа у инфицированного человека или техническая ошибка лаборанта с неправильной маркировкой исследуемого образца. Такие случаи имеют место в мировой практике, но относятся скорее к разряду исключительных. Рассчитанная вероятность такой ошибки, например, для лабораторной службы Москвы – 1 на 5 млн исследований.
– В последнее время очень много дискуссий о том, что тесты на COVID-19 зачастую показывают ложный результат. Правда ли бывают ошибки или все это пустые разговоры?
– Действительно слишком много дискуссий по этому вопросу, и многим пришлось оценивать свой полученный – положительный или отрицательный – результат несколько раз, а несовершенство тестов привело к тому, что в какой-то момент важным критерием диагностики стала компьютерная томография.
На сегодняшний день уже отрабатывается система лабораторного подтверждения полученных положительных результатов на SARS-CoV-2 по модели диагностики ВИЧ-инфекции, то есть с обязательной верификацией в случае положительного результата, если речь идет об анализе на антитела. Что же касается ПЦР-диагностики, то за короткий промежуток времени производители таких тестов вывели на рынок не только высокочувствительную продукцию и обеспечили ей парк оборудования государственных и частных медицинских организаций, но и создали экспресс антиген-тестирование – позволяющее за несколько минут установить присутствие SARS-CoV-2 на уровне лучших образцов стандартного ПЦР-тестирования. В современной усовершенствованной диагностике возможность ошибки практически сведена на нет.
– Насколько известно, на протяжении многих лет существует движение ВИЧ-диссидентов. Какую идею они продвигают?
– Наверное, в силу человеческой психологии конспирологические теории вообще очень живучи в народе. Даже если их абсурдность многократно доказана. Сегодня наряду с ковид-диссидентами, есть еще массовое общемировое антивакцинное движение и даже онкодиссиденты. ВИЧ-диссиденты агрессивно продвигают мысль о том, что ВИЧ и СПИД – вымысел. А на самом-то деле, по их мнению, снижение иммунитета происходит по различным причинам неинфекционной природы: стресса, депрессии, интоксикации и т. д. Тонкостей и вариаций ВИЧ-диссидентства много: некоторые признают существование и вируса, и синдрома, но убеждены, что между ними нет никакой связи, то есть ВИЧ не является причиной развития СПИДа; кто-то считает, что именно антиретровирусные препараты вызывают ослабление организма больного. Иными словами, антинаучных «ересей» немало. Но трагичность ВИЧ-диссидентства вот в чем: во-первых, его последователи зачастую имеют множество очень тяжелых сопутствующих диагнозов и рано уходят из жизни, и самое ужасное, когда жертвами таких заблуждений взрослых становятся дети; во-вторых, повышенное медийное внимание к этому вредоносному явлению лишь подогревает человеческое любопытство, приводящее в итоге к трагическим результатам.
